Капитан Дроздовский, 1913 год
Михаил Дроздовский родился в Киеве в семье генерал-майора, участника обороны Севастополя. В 1899 году он окончил Киевский кадетский корпус и поступил в Павловское военное училище. С 1901 года он служил в лейб-гвардии Волынском полку и в 1904 году поступил в Академию Генерального штаба, где проявил интерес к машинной технике.
Во время русско-японской войны Дроздовский служил в 34-м Сибирском полку, был ранен под Ляояном и удостоен орденов Святого Станислава и Святой Анны. После возвращения в академию он закончил её в 1908 году, продолжая интересоваться машинной техникой.
В период Балканской войны Дроздовский, будучи капитаном, не смог участвовать в боевых действиях, но прошел полный курс обучения летчика-наблюдателя в Севастопольской авиашколе. Его полеты считались увлекательным занятием, и он даже смог побывать на броненосце и под водой в водолазном колоколе.
С наступлением Первой мировой войны Дроздовский стал начальником штаба 64-й дивизии, затем 26-го корпуса. За свои достижения в ходе войны он был награжден неоднократно. В августе 1916 года, возглавляя атаку на гору Капуль, он получил тяжелое ранение в руку, оставшееся проблемой до конца жизни.
Февральская и Октябрьская революции кардинально изменили его судьбу. Монархист по убеждению, он тяжело переживал отречение Николая II. Не смогшись продолжать службу в условиях революционных потрясений, Дроздовский решил сражаться против большевиков. К 20 февраля 1918 года он собрал отряд в тысячу человек, включая офицеров, солдат, врачей и священников.
Таким образом, биография Михаила Дроздовского охватывает яркие страницы его военной службы, интерес к машинной технике, участие в важных военных конфликтах и его персональную борьбу в период бурных исторических событий в России.
«Несмотря на малочисленность отряда, Дроздовскому удалось совершить почти невозможное: преодолеть расстояние от Румынии до Дона, преодолевая весеннюю грязь, в 1200 верст за два месяца. Как ему это удалось?
Во-первых, отряд был оснащен последним словом техники. Дроздовцы имели горную, легкую и тяжелую артиллерию, мортирную батарею, радиостанцию, легковые и грузовые машины, автоцистерну, мотоциклы, пушечные и пулеметные броневики. Конечно, в распоряжении отряда были также конница и подводы.
Во-вторых, Дроздовский внимательно изучал район будущих боев. Собирая информацию из прессы окрестных городов и используя мощную радиостанцию, он мог получать новости даже с Западного фронта мировой войны. Благодаря тщательной разведке отряд всегда знал, где находятся его противники и что они имеют в арсенале. Противниками были австро-немцы, большевики и украинцы. Отношения с немцами были странными, а с большевиками четко определены как беспощадная борьба. К украинцам отношение было презрительным, рассматривая их как ренегатов и разнузданные банды.
Отряд проходил до 60–65 км в день. Несмотря на усилия командира, большая часть бронетехники была утрачена, оставив всего один пулеметный броневик. Тем не менее, Дроздовский не останавливался. Он заботился о новой форме для бойцов, обучал отряд между боями, включая артиллеристов, и поддерживал строгую дисциплину.
Специфика гражданской войны накладывала свои законы. Дроздовский описывал ее как ужасное явление, внесшее озверение в нравы и наполнившее сердца злобой и местью. Он осознавал жестокость расправ и удовлетворение от убийств, присущие многим добровольцам.
В критический момент боя под Ростовом Дроздовский приказывает коннице медленно двигаться по открытому холму, подвергая себя вражескому огню. Это странное решение имело логическое обоснование: пока артиллерия атаковала редкую конницу, пехота готовилась к контратаке.
Вечером 7 мая дроздовцы вошли в Новочеркасск, теперь уже как отряд в две с половиной тысячи человек, с более чем 8000 снарядами и 200 000 патронами. Местные белые силы удвоились после вступления Дроздовского в город.»
Спустя несколько месяцев Дроздовский подаёт отчаянный рапорт. Его дивизия практически не получает нового оружия и пополнений, целый месяц ведя непрерывные бои. Не хватает от снарядов и патронов, до формы и сапог. Дроздовский пишет:
«Состояние санитарной части ужасно — засыпан жалобами на отсутствие ухода, небрежность врачей, плохую пищу, грязь и беспорядок в госпиталях. Проверьте количество ампутаций после лёгких ранений — результаты заражения крови, что при современном состоянии хирургии является делом преступным; в моей дивизии за последнее время целый ряд офицеров с лёгкими ранами подверглись ампутации или умерли от заражения крови… Великая русская армия погибла от того, что старшие начальники не хотели слушать неприятной правды, оказывая доверие только тем, в чьих устах было все благополучно, и удаляли и затирали тех, кто имел смелость открыто говорить. Неужели и Добровольческая армия потерпит крушение по тем же причинам?».
Дальнейшие события свидетельствовали о противоположном исходе для белых. В сражениях они не только не могли определить положение противника, но часто даже не знали местонахождения своих собственных войск. Жестокость стала характерной чертой, даже в отношении пленных офицеров, как показывает случай с полковником Манштейном: «Среди взятого в плен красного комсостава был и полковник старой службы. — Ах, ты, твою мать!.. Дослужился, твою мать!.. — повторял полковник Манштейн, ввинчивая ствол нагана в плотно сжатые зубы пленного».
Парадоксально, несмотря на жестокость, белые вынуждены были дополнять свои ряды даже за счет пленных красноармейцев, включая элитные части. Но их усилия обрекли на неудачу. Как отметил Туркул: «Мне казалось, что это бред моей тифозной горячки: как идёт в огне без цепей наш 2-й батальон, как наши стрелки поднимают руки, как вбивают в землю штыками винтовки, как в воздухе качаются приклады. 2-й батальон сошёлся с красными вплотную. Наш батальон сдался. Никогда, ни в одном бою у нас не было сдачи скопом. Это был конец».
Почти пять лет спустя после смерти Дроздовского в Якутии, с отрядом, сдался другой выдающийся белый командир — Пепеляев. Несмотря на свои немалые таланты, ему не хватило успеха. Последняя попытка переиграть гражданскую войну провалилась. Большинство лидеров белого движения за все эти годы «ничего не поняло и ничему не научилось».
Дроздовский был торжественно предан земле в Екатеринодаре. Тело было захоронено в склепе кафедрального собора. Затем, рядом с Дроздовским, похоронили полковника В. П. Туцевича, командира 1-й Дроздовской батареи, погибшего 2 июня 1919 года под Лозовой от разрыва снаряда собственной артиллерии.
В марте 1920 года, когда Добровольческая армия отступила из Екатеринодара, специальный отряд дроздовцев, зная, как обращаются красные с могилами белых вождей, ворвался в оставленный ВСЮР Екатеринодар. Они вывезли останки Генерального штаба генерал-майора М. Г. Дроздовского и полковника Туцевича из захваченного города, чтобы не оставлять их красным на поругание. Останки были перевезены в Новороссийск, затем в Крым. В Севастополе, учитывая неопределенность судьбы Белого Крыма, оба гроба были вторично погребены на Малаховом кургане, но под чужими фамилиями на крестах из-за непрочности положения.
После гибели Дроздовского его образ был поэтизирован дроздовцами-походниками. Так, А. В. Туркул писал:
«Дроздовский был выразителем нашего вдохновения, средоточием наших мыслей, сошедшихся в одну мысль о воскресении России, наших воль, слитых в одну волю борьбы за Россию и русской победы».
Во время Великой Отечественной войны могилы на Малаховом кургане были переворошены взрывами немецких тяжёлых снарядов. Точное место захоронения Дроздовского сейчас неизвестно.
Существует две версии смерти генерала Дроздовского, которая произошла в результате, казалось бы, легкого ранения.
Согласно первой версии, смерть Дроздовского была преднамеренной. Известно, что между генералом и начальником штаба армии генералом И. П. Романовским длительное время существовал конфликт. Этот конфликт, по всей видимости, возник из-за борьбы за влияние различных группировок и амбиций обоих офицеров. Также играло роль распространение влияния Дроздовского на всю армию, что вызывало опасения Романовского. Противостояние переросло в личный конфликт и подогревалось окружением обоих офицеров.
В этой версии утверждается, что Романовский приказал лечащему врачу неправильно лечить генерала. Виновником этого якобы был профессор Плоткин, еврей, который лечил Дроздовского в Екатеринодаре. После смерти генерала никто не расследовал причины заражения и историю болезни. Плоткин получил крупную сумму денег и скрылся за границей, вернувшись в Россию уже при большевиках. Эта версия не подтверждена документами и может быть связана с неприязнью офицеров Добровольческой армии к генералу Романовскому. Существует даже утверждение, что месть за убийство Дроздовского могла привести к убийству генерала Романовского в апреле 1920 года.
Вторая версия смерти генерала связана с нехваткой медикаментов в Екатеринодаре, где практически не было антисептических средств, включая иод, и плохой организацией медицинской помощи, что привело к трагическому исходу.
Деникин, навещавший Дроздовского в госпитале незадолго до его смерти, искренне горевал о его кончине:
… я видел, как томился он своим вынужденным покоем, как весь он уходил в интересы армии и своей дивизии и рвался к ней… Два месяца длилась борьба между жизнью и смертью… Судьба не сулила ему повести опять в бой свои полки.
