“Восточная Европа в древности и средневековье”, М., Наука, 1978.
[176] — конец страницы.
Героическая борьба русского народа против батыева нашествия в XIII в., имевшая всемирно-историческое значение, издавна привлекала внимание историков. К сожалению, далеко не все эпизоды этой борьбы достаточно детально освещены в сохранившихся исторических источниках. К таким эпизодам относится оборона Москвы от войск Батыя в 1238 г. Наиболее подробно о взятии Москвы войсками Батыя говорится в Лаврентьевской летописи. Но и ее рассказ очень краток — всего несколько строк: «Тое же зимы взяша Москву татарове, и воеводу убиша Филипа Нянка за правоверную хрестьянскую веру, а князя Володимера яша руками, сына Юрьева, а люди избиша от старьца и до сущаго младенца; а град, и церкви святыя огневи предаша, и манастыри вси и села пожгоша, и много именья въземше отъидоша».
Другие летописи повторяют этот рассказ, так или иначе сокращая его, или ограничиваются упоминанием о взятии Москвы, или вообще не говорят о взятии или обороне Москвы ни слова (Ипатьевская, псковские летописи, Рогожский летописец, летопись Авраамки и др.). Ничего нового в освещение этих событий не вносят и более поздние древнерусские произведения, специально посвященные истории Москвы (например, «Повести о зачале Москвы») или борьбе с татарами и другими иноземными захватчиками. Поэтому при характеристике стойкости москвичей, оборонявших свой город от захватчиков, исследователи были вынуждены опираться лишь на приведенный выше рассказ Лаврентьевской летописи, а также на сообщение Рашид-ад-дина об осаде татарами города «Макар» на Руси в течение 5 дней [кстати, в известии [176] Рашид-ад-дина желательно было бы подтвердить отождествление города «Макар» (варианты: Укан, Икан) с Москвой].
В связи с этим большой интерес представляет известие, сохраненное одной из записей на листах, вклеенных в рукописный сборник, основную часть которого составляет текст Никаноровской летописи. На эти записи обратил внимание еще А. А. Шахматов, отметивший, что в начале и в конце сборника «имеются выписки, сделанные по-русски, частью по-латыни, из других летописных сводов рукою едва ли не одного из академиков XVIII в.».7Важно подчеркнуть, что такой знаток летописных текстов, как А. А. Шахматов, воспринял эти записи именно как выписки из летописей. В печатном описании рукопись обозначена как «Летописец Никаноровский, с прибавлениями — 16.17.1», а интересующие нас тексты (на л. 20-23 сборника) названы «летописными известиями 1225, 1226 и 1237 гг.», и уточнено, что они «писаны маг Паусом». Эти записи опубликованы в т. 27 ПСРЛ в Приложении II, но до сих пор не были проанализированы. Между тем известия эти представляются небезынтересными, а текст об обороне Москвы в 1238 г. — уникален.
Каково же содержание этих «выписок» Пауса? Листы 20-21 сборника 16.17.1 занимает записанный под 1225 (6733) и 1226 (6734) гг. рассказ о первом появлении монголо-татарских войск Чингисхана, их нападении на половецкую землю и битве на Калке. Текст этот по содержанию в общем не противоречит известным по другим летописям рассказам о битве на Калке (по основному комплексу фактических данных и их композиции), хотя, естественно, будучи записью первой трети XVIII в., имеет некоторые отличия от них в лексике, несколько поновленной. Есть в тексте и добавления (вроде упоминания «Гагалов» и «Воголцев», под которыми, видимо, разумеются какие-то народы); есть и фактические ошибки (например, князь Александр Дубровицкий назван «Дмитровским»).
Следующая запись — на л. 21 об.-23 (начало ее: «Разорение Батыево. В лето 6745») — содержит три последовательных рассказа: о разорении Рязани Батыем, о «сече» под Коломной и об обороне Москвы. Наиболее крупный из них — первый (л. 21 об.-23) представляет собой «Повесть о разорении Рязани Батыем». Как известно, эта «Повесть» дошла до нас в составе рязанского цикла повестей о Николае Заразском. Текст, писанный Паусом, ближе всего к редакции основной Б 1-го вида (по классификации В. Л. Комаровича — Д. С. Лихачева), хотя имеет отдельные черты и 2-го вида этой редакции, а также редакции основной А. Есть места, сходные с летописными текстами (Никоновской и других летописей). Отсутствует рассказ о Евпатии Коловрате. Словом, перед нами довольно сложный вариант «Повести о разорении Рязани Батыем», заслуживающий специального изучения.
Вслед за рассказом о разорении татарами Рязанской земли идет очень краткий текст (л. 23) о битве под Коломной, вполне соответствующий обычным летописным известиям об этой битве.
Непосредственно за сообщением о бегстве князя (Всеволода Юрьевича) после поражения под Коломной («князь же едва убежа во Владимер в мале дружине своей») следует рассказ об обороне Москвы (л. 23): «Татарове приидоша оттуды под град Москву и нача в него бити непрестанно. Воевода же Филипъ Нянскинъ всяде на конь свои и все воинство его с нимъ, и тако прекрепи лице свое знаменьем крестным, оттвориша у града Москвы врата и воскрича вси единогласно на Татаръ. Татарове же, мняще велику силу, убояшася, нача бежати и много у них побито. Царь же Батый паче того с великою силою наступи на воеводу и жива его взяша, разсече его по частемъ и расбросаша по полю, град же Москву созже и весь до конца разорил, людей же всехъ и до младенецъ посекоша».
Известие, как можно видеть, резко отличающееся от «обычных» летописных сведений. Но именно из-за этого невозможно пока сказать, каков источник данной выписки Пауса. В то же время ее содержание таково, что заслуживает анализа. Попыткой начать такой анализ является данная статья.
Прежде всего оценим (хотя бы ориентировочно) возможную степень точности воспроизведения Паусом текста своего источника. Иоганн-Вернер Паус или Паузе (Pause), уроженец Тюрингии (род. в 1670 г.), немецкий ученый, магистр философии Иенского университета, выехал в 1701 г. в Россию. Сначала был воспитателем детей лейб-медика Л. Блюментроста, с 1704 г. — учителем в московской гимназии Э. Глюка, а после смерти последнего — некоторое время директором этой гимназии, затем преподавал географию и историю царевичу Алексею, попутно занимаясь переводами по выбору Петра I, с конца 1724 г. и до своей смерти (в 1735 г.) — переводчик в Академии наук. Изучал русский язык, литературу, фольклор, историю, занимался географией, русской хронологией. Современники считали его знатоком русского и церковнославянского языков. Переводил Паус самые разнообразные сочинения как светского, так и церковного характера, составлял словари и руководства для изучения русского и немецкого языков. Изучал, переводил и комментировал Радзивилловскую летопись (в петровской копии), ему были известны Никаноровская летопись, Синопсис. Он предполагал перевести на немецкий язык Соборное уложение 1649 г. После Пауса осталась разнообразная по составу библиотека и значительное число рукописей. Из приведенных — по необходимости кратких — биографических данных о Паусе видно, что он вполне мог разыскать нужный ему и заинтересовавший его летописный текст (в Никаноровской летописи нет рассказа о батыевом нашествии, и Паус, очевидно, решил ее дополнить своими выписками) и достаточно квалифицированно (для своего времени) скопировать его. Допустить же, что Паус, которому было не чуждо свойственное части немецких ученых, находившихся на службе в Петербургской академии, пренебрежительное отношение к русским, «сочинил» известие, столь ярко показывающее героизм защитников Москвы, невозможно.
Итак, перед нами скорее всего выписка первой трети XVIII в. из какой-то русской летописи. Она, по-видимому, довольно точно передает содержание неизвестного нам оригинала и, вероятно, близка к нему даже по языку. Во всяком случае, в тексте Пауса нет ни одного слова, которое явно противоречило бы древнерусскому языку. Не приводя здесь аргументации в отношении самоочевидных древнерусских слов вроде «приидоша», «татарове», «оттуды», «град», «воевода», «паче» и других, отметим, что такие фразеологизмы, как «великая сила», «всяде на копь», «нача… бити непрестанно» (город пороками) и другие, встречаются в летописях и других древнерусских памятниках, датируемых до XV в. включительно. Не совсем обычное словосочетание «прекрепи лице свое знаменьем крестным» имеет, однако, довольно близкие аналогии в древнерусской письменности, в том числе именно в смысле божьей поддержки, «духовной» подготовки к бою (например, «плесковици же с князем Домонтом, укрепившеся богом и святою богородицею, прогнаша» немцев); словосочетание «знаменье крестное» также известно по крайней мере с XIV в. «Отворити город», «отворити ворота» в древнерусской письменности в качестве трафаретного выражения означало «открыть город в знак сдачи или мира» (XI, XII, XIV вв.). Но было и обычное «открыть», «отворить» двери, ворота (так, в 1237 г. татары «силою отвориша двери церковныя»). Словосочетание «воскрича вси» (на татар) близко по существу к одному из значений древнерусского глагола «кликнути» (и именно в его совершенном виде) — издать боевой клич (этот воинский термин — «кликъ», «кличь» — тоже известен древнерусским памятникам). У Упиря Лихого (XI в., список XV в.) читается своеобразный комментарий-пояснение к интересующему нас выражению «воскрича вси»: «обычаи же есть на рати… кличемъ въпиюще».
О месте и времени, к которым могла относиться летопись (или ее протограф), послужившая оригиналом для выписки Пауса об обороне Москвы, судить можно лишь предположительно, основываясь на титуловании в ней Батыя «царем». Летописи Лаврентьевская (упоминает Батыя, начиная со статьи 1243 г.) и Ипатьевская (упоминает о нем с 1237 г.) этого титула по отношению к Батыю не знают. Наиболее раннее наименование «царем» или «цесарем» (в подлиннике стоит «црмь» — под титлом) содержится под 1242 г. в Синодальном списке Новгородской I летописи, в части его, датируемой первой половиной XIV в. В летописных текстах XV в. (московских сводах, тверском летописании, Вологодско-Пермской летописи, Комиссионном и Академическом списках НПЛ) Батый «царем» или «цесарем» называется постоянно; часто — уже с известий 1237 г. Исходя из приведенных данных, можно предположить, что летопись-оригинал (или ее протограф), из которой Паус заимствовал текст, «северного» (в широком смысле слова) происхождения, и не исключено, что она довольно ранняя. Этому, как можно было видеть, не противоречат наблюдения над лексикой выписки.
Попытаемся теперь установить степень достоверности или хотя бы вероятности сообщаемых выпиской Пауса сведений. Первое, что бросается в глаза при сравнении рассматриваемых записей Пауса за 1237 г. с летописными данными, — это совпадение последовательности событий нашествия Батыя на Русь до осады Москвы: разорение Рязанской земли, битва под Коломной, приход татарского войска после нее к Москве («приидоша оттуды под град Москву» — у Пауса). Отметим далее, что в полном соответствии с известиями летописей в тексте Пауса говорится, что под Москву пришло еще объединенное войско под командованием самого Батыя («Батый… с великою силою наступи»), разделившееся, действительно, лишь после взятия Владимира. Напомним, наконец, что тексты Пауса о разорении Рязанской земли и о коломенском бое, предшествующие описанию обороны Москвы, основаны на реальных, дошедших до нас текстах источников — «Повести о разорении Рязани Батыем» и летописных сообщений (коломенский бой). Поэтому логичен вывод, что и описание обороны Москвы, переданное Паусом, восходит к реально существовавшему тексту и, скорее всего, просто скопировано им.
Переходя непосредственно к анализу этого рассказа Пауса, должно отметить два обстоятельства. Во-первых, он, очевидно, не является переложением какого-то сказания или повести. Текст слишком краток, и поэтому он ближе по характеру к тексту о коломенском бое (по-летописному краткому), чем к рассказу о разорении Рязанской земли (варианту «Повести о разорении Рязани Батыем»). Во-вторых, в нем имеются существенные фактические совпадения с летописной статьей о взятии Москвы. Это — указание на «воеводу» Филиппа Нянка (прозвище его «Нянскинъ» в выписке Паусане меняет дела, так как и в известных нам летописях оно встречается в разных вариантах: Нянко, Нанко, Няньско и т. д.) и концовка рассказа — о сожжении и разорении «града» и уничтожении Батыем всего населения Москвы «до младенецъ». В пользу летописного (а не легендарно-фольклорного) происхождения текста Пауса свидетельствует также отсутствие в нем каких-либо фантастических подробностей, подобных имеющимся, например, в «Повести о разорении Рязани Батыем» (ср., в частности, эпизоды с Евпатием Коловратом, кстати, может быть, не случайно опущенные Паусом, как явно легендарные).
Но особенно важно, конечно, оценить возможность соответствия действительности избыточных сведений Пауса об обороне Москвы по сравнению с известными летописными. В выписке сказано, что татары «приидоша… под град Москву и нача в него бити непрестанно». Этому соответствует сообщение Джувейни о том, что при осаде города «М.к.с.» на Руси, отождествляемого некоторыми исследователями с Москвой, «против стен его» применялись метательные орудия. О том, что татары сходу взять Москву не смогли, говорит весь последующий текст Пауса — о вылазке москвичей, о бегстве татар и их серьезных потерях («много у них побито»), о том, что Батыю пришлось снова («паче того») «наступати» на воеводу, собрав уже «великую силу», и, очевидно, уже затем, после того как Нянка «жива взяша» и Батый зверски расправился с ним, была взята и сожжена Москва. Вряд ли все это могло произойти в течение нескольких часов или даже одного дня. Подтверждением этого может служить упомянутое выше сообщение Рашид-ад-дина о том, что, взяв «в три дня» Рязань и овладев затем Коломной, татары «сообща» (т. е. опять-таки еще до разделения войск Батыя) лишь «в 5 дней взяли также город Макар и убили князя (этого) города, по имени Улайтимур». По новейшим археологическим данным, Москва накануне батыева нашествия была не только развитым экономически и благоустроенным (по тем временам) городом, но и достаточно сильно укрепленным пунктом, чтобы оказать серьезное сопротивление врагу, даже такому мощному, как объединенное войско Батыя.
Сложнее оцепить степень достоверности известий Пауса об успешной вылазке москвичей и о расправе Батыя с воеводой Филиппом Нянком. Но кое-какие данные для этого все-таки есть. Так, в «Скифской истории» А. И. Лызлова читаем следующее: «Окаянный же Батый прииде со многим воинством под Москву, и облеже ю: начат крепко ратовати. Сущий же во граде христиане много противишася им, биющеся изходя из града, обаче не могоша отбитися им до конца. Взяша град погании, и великаго князя Юрья сына Владимира плениша; а воеводу именем Филиппа Нянька реченнаго убита, и протчий народ посекоша». Здесь недвусмысленно идет речь об активной обороне Москвы, вплоть до вылазок. Очевидно, такая версия существовала в каких-то источниках, не дошедших до В. Н. Татищева, но виденных Паусом. Можно думать, что это были летописи (или летопись), в которых содержались известия о борьбе с нашествием Батыя, отличные по характеру от Лаврентьевской летописи, соответствующие известия которой повторяет большинство других летописей. Между тем в основе описания Лаврентьевской летописью событий нашествия Батыя лежат наряду с другими сообщения ростовских источников, смягчавших в ряде случаев известия о жестокостях батыевых войск и умалчивающих о некоторых эпизодах активной борьбы русского народа с захватчиками.
Нам остается оценить степень достоверности (или, вернее, вероятности) сообщения выписки Пауса о гибели Филиппа Нянка. Свидетельством возможной достоверности этого сообщения является его сходство с известием Джувейни и Рашид-ад-дина о расправе Менгу-каана с половчанином Бачманом — руководителем повстанцев на Волге, боровшихся против татар. Подобно тому как взятого в плен Бачмана Менгу-каан «приказал… разрубить… на две части» Батый, «жива… взяша» Филиппа Нянка, «разсече его по частем». Есть и в русских летописях (например, под 1270 и 1339 гг.) известия о подобных расправах татарских ханов над русскими князьями, которых «резали», «разоимаше… по составом» и «метали разно». Таким образом, и описание расправы Батыя с фактическим руководителем обороны Москвы в 1238 г. оказывается вполне реалистическим.
Все сказанное, на наш взгляд, позволяет предположить, что рассмотренная выписка И.-В. Пауса передает скорее всего летописное известие и, как показывает сопоставление ее с другими источниками, сообщает довольно вероятные подробности героической обороны Москвы в 1238 г. от полчищ Батыя. Поэтому данное известие заслуживает внимания и дальнейшего изучения.
Источник: http://annales.info/rus/mosk1238.htm
