Воронежский фронт. 4 апреля командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин предложил командующему 2-й воздушной армией генерал-лейтенанту С. А. Красовскому «провести очень крупную и длительную операцию по уничтожению авиации противника на его аэродромах по хорошо продуманному и разработанному плану совместными усилиями Юго-Западного фронта, нашего фронта, Голованова (имеется в виду авиация дальнего действия), Центрального и Южного фронтов с тем, чтобы максимально подорвать мощь авиации противника, которая и в настоящее время является у него основным средством подготовки и сопровождения наступления… При удачном проведении такой операции мы добьемся почти срыва наступления».
Северо-Кавказский фронт. 4 апреля войска Северо-Кавказского фронта (И. И. Масленников) начали наступление против немецкой 17-й армии, закрепившейся на Таманском полуострове. В 9 часов утра 56-я армия перешла в наступление на станицу Крымская — основной опорный пункт всей обороны врага. Обороняясь на сильно укреплённом рубеже, враг оказал упорное сопротивление. Особенно трудно было наступать войскам 56-й армии. В полосе их действий у противника оказалось большое количество пулемётов, которые не были подавлены во время артиллерийской подготовки. К исходу дня соединения армии продвинулись вперёд и вышли к железной дороге восточнее Крымской. Гитлеровцы ожесточённо сопротивлялись, часто переходя в контратаки. К концу дня резко ухудшилась погода. Артиллерия уже не могла поддержать своим огнём наступление пехоты, так как видимость из-за сильного дождя сократилась до 500 м. Когда части 383-й стрелковой дивизии, которой теперь командовал полковник Е. Н. Скородумов, продвинулись вперёд, противник встретил их сильным огнём. А затем на этот выдвинувшийся вперёд клин враг бросил больше полка пехоты и 20 танков. Контратакованные с флангов, части дивизии после ожесточённых боёв вынуждены были отойти на исходное положение.
4 апреля 1943 г. Военный Совет 7-й гв. А направляет в войска приказ № 00147
В котором излагались основные принципы
построения прочной обороны и комплекс мер по развертыванию инженерных работ. Он требовал: командирам дивизий до 7 апреля провести с командным составом частей детальную рекогносцировку местности, проверить правильность нарезки участков каждого из стрелковых полков, дать оценку решениям их командования по организации системы огня и прикрытию стыков.
Согласно плану обороны фронта, дивизии Шумилова должны были подготовить к обороне главную и вторую армейские полосы, а тыловую предстояло занять войскам 69-й А, она являлась для них главной полосой. Основным элементом всех трех полос, как и в других армиях, должны были стать батальные районы, противотанковые опорные пункты (ПТОП) и районы (ПТОР), а также система инженерных заграждений. Причем предполагалось, что первые две полосы займут боевые соединения армий первого эшелона фронта.
Штаб 7-й гв. А, опираясь на требования и рекомендации командования и управлений штаба фронта, разработан две типовые схемы обороны отдельно для дивизий первого и второго эшелонов. Они были очень похожи и корректировались в зависимости от местности, на которой развернулось каждое из соединений. В системе обороны главной армейской полосы основными особенностями были следующие.
Во-первых, эшелонирование частей стрелковых дивизий (чего не было даже в 6-й гв. А). Это означало, что в этих соединениях стрелковые полки располагались в две линии: в первой — два полка, во второй, за их стыком,— третий. Такое же боевое построение имели и батальоны. Данная схема существенно укрепила оборону, придав ей большую устойчивость и эластичность.
Во-вторых, усиленное укрепление переднего края главной полосы всеми возможными инженерными заграждениями (минные поля, рвы, рогатки и т. д.).
В-третьих, наличие в каждой дивизии на своем рубеже не менее двух позиций по две траншеи (в каждой) и минирование вероятных танкоопасных направлений в глубине главной полосы.
В-четвертых, обязательное усиление полков первой линии общевойсковыми и противотанковыми резервами (а на особо
ответственных направлениях и их батальонов) за счет переданных из армий дивизиям в оперативное подчинение штрафных рот (в 7-й гв. всего их было пять), батальонов ПТР, артиллерийских, минометных и даже танковых частей. Фортификационное укрепление участков во всех соединениях было практически одинаковым, поэтому передача таких частей и подразделений из резерва командующего армией являлось главным и, по сути, единственным рычагом (если не считать планирование действий подвижного резерва и резервов ПТО армии), с помощью которого он мог реально усиливать опасные участки. Наиболее наглядно это проявилось при подготовке рубежей дивизий, удерживавших фланги армии.
Дивизии второго эшелона считались резервными (командарма и комкоров), и их главная задача состояла в подготовке контрударов в направлениях, указанных командованием армии и корпусов. Тем не менее они тоже готовили позиции и прочно укрепляли свои рубежи. Разница была лишь в том, что во втором эшелоне полки располагались в одну линию, а перед передним краем дивизии не было столь значительного числа инженерных заграждений (например, не так сильно была заминирована местность и т. д.).
В уже цитировавшемся выше приказе Военного Совета 7-й гв. А от 4 апреля 1943 г. ставилась задача: немедленно развернуть систематическую работу по инженерному укреплению позиций, причем не только в первом, но и во втором эшелоне.
«К работам первой очереди отнести, — гласил документ, — отрывку и маскировку основных и запасных окопов полного профиля для всех огневых средству устройство противотанковых заграждений (особенно в системе противотанковых районов), широко использовать естественные препятствия, затопление и заболачивание, устройство баррикад в населенных пунктах, засек и завалов в лесу.
Имеющийся запас мин использовать массированно на танкоопасных направлениях.
В первую очередь построить также НП и КП, ДЗОТы на важнейших направлениях и ходы сообщения на открытой местности, приспособить к обороне населенные пункты и минировать места возможных переправ противника.
Отрывку одиночных, не связанных между собой стрелковых ячеек — запрещаю.
Во вторую очередь: продолжая усиление и усовершенствование работ первой очереди, развить систему ходов сообщения, построить пулеметные дзоты, убежища, повседневно улучшать маскировку.
В течение всего периода поддерживать в проезжем состоянии дороги »
Из оперативных сводок штаба флота
4 апреля 1943 года
На севере. Пл М-119 прибыла из Варангерфьорда в Пумманки для зарядки аккумуляторов и была обстреляна нашей батареей. Ей на смену вышла пл М-171, а Щ-422 направилась к Варде. Береговая артиллерия флота не позволила судам и кораблям противника выйти из Петсамо. Самолёты СФ прикрывали главную базу, вели поиск неприятельских пл, бомбили Титовку и аэродром Луостари, вылетали на разведку. Неприятель осуществлял разведполёты над Кольским заливом, сбрасывал бомбы на Росту и мыс Мишуков, обстреливал пост в Чан-Ручье, потеряв 1 самолёт.
На западе. Авиация БФ прикрывала корабли на Неве, аэродром Борки и Кабону, сбив 1 ФВ-190, вылетала на воздушную разведку в Финский залив и северную Балтику, безуспешно бомбила корабли в Таллине. Огонь по врагу под Ленинградом вели 5 береговых и 8 ж.-д. батарей. Неприятель обстреливал Мартышкино, Красную Горку и Мустово. Его самолёты произвели налёт на аэродром Борки, осуществляли разведку и бомбёжку объектов на Ладоге.
На юге. Войска Северо-Кавказского фронта начали наступление на краснодарс-ко-таманском направлении. Врага под Новороссийском обстреливала артиллерия базы. Самолёты ЧФ прикрывали Геленджик, потеряв при аварии 1 Як. Противник осуществлял разведполёты в р-нах Геленджик — Гудаута и Ейск — Должанская. На Мысхако доставлено 74 человека и 30 т грузов, вывезено 105 больных и раненых. Межбазовые переходы выполняли 1 тщ и 3 ска. Плавание 2 тр обеспечивали 3 тщ и 1 ска.
Оперативная сводка Совинформбюро
Оперативная сводка за 4 апреля
Утреннее сообщение 4 апреля
В течение ночи на 4 апреля на фронтах существенных изменений не произошло.
Вечернее сообщение 4 апреля
В течение 4 апреля на фронтах существенных изменений не произошло.
Наши корабли в Баренцевом море потопили транспорт противника водоизмещением в 8.000 тонн.
За истекшую неделю, с 28 марта по 3 апреля включительно, в воздушных боях и на аэродромах противника уничтожено 124 немецких самолёта. Наши потери за это же время — 73 самолёта.
3 апреля частями нашей авиации на различных участках фронта уничтожено или повреждено не менее 20 немецких автомашин с войсками и грузами. В Чёрном море наша авиация потопила три транспорта противника общим водоизмещением в 13.000 тонн, две баржи и два торпедных катера.
4 апреля 1928 родилась Элина Быстрицкая
95 лет назад 4 апреля родилась великая советская актриса, фронтовик Элина Быстрицкая. Девочкой она попала на фронт Великой Отечественной. В 13 лет она уже спасала жизни солдат и офицеров в госпитале. Ее семья жила в Киеве, но война застала их в городе Нежине. Отца призвали на фронт, он был врачем-инфекционистом, а Элина с мамой и маленькой сестричкой остались дома. Как она потом вспоминала:
«…страна жила и дышала фронтом — от этого нельзя было уйти: весь город был обклеен плакатами «Родина-мать зовет», «Все для фронта, все для победы!»… Я считаю, что меня очень хорошо воспитали родители. Не возникало даже мысли, что я могу остаться в стороне. Было осознание того, что я уже большая и в эту пору могу быть полезной своей стране. Мною двигало желание помочь — хоть чем-то…»
Элина Быстрицкая во время войны работала санитаркой и лаборанткой во фронтовом передвижном эвакогоспитале № 3261:
«Я просто старалась делать все, что делают старшие. Когда начинался обстрел или бомбежка, ты просто ложишься на землю и лежишь. А дальше — как повезет. Страшнее было в самом госпитале — я видела молодых ребят, от которых осталось одно туловище. Это трагедия для человека. Но люди держались», — рассказывала Быстрицкая. До самой смерти ее терзали воспоминания о разрушенном немцами эшелоне с почтой. Посреди обугленного поля у города Сталино лежали письма солдат домой, раздуваемые ветром. «Я понимала, как этих писем ждут родные наших бойцов. Тысячи бумажных треугольничков, гонимых порывами ветра по обожженной донецкой степи», — делилась она. Артистка таскала носилки с ранеными. Впоследствии это ей аукнулось огромной трагедией. Быстрицкая так и не обретет настоящего женского счастья — она не сможет иметь детей. Элина Быстрицкая закончит работать в госпитале осенью 1944. Впереди будут «Тихий дон», «Добровольцы» и другие замечательные роли великой актрисы…
Позиционное сражение на Кубани
4 апреля 1943 года войска ударной 56-й армии А.А.Гречко (который довольно откровенно писал о происходившем ниже на «Кубанском плацдарме«), подчиненной в тот момент штабу Северо-Кавказского фронта атаковали позиции 17-й немецкой армии на Кубанском плацдарме. Точнее позиции, занимаемые 97-й лпд под Крымской. Уже в первый день боев стало понятно, что быстрого успеха не будет и наступление приостановили.
Немцы заняли достаточно прочный фронт крупными силами, опиравшийся с одной стороны на труднопроходимые плавни, с другой — на горы. На что рассчитывало советское командование? В том числе на то, что флот (и флотская авиация) сумеет прервать снабжение по морю 17-й армии. Не прервали. В случае успеха был приз размером в 2/3 Сталинграда — ~200 тыс. человек. Если такую группировку сожрать до последнего ездового, то баланс на советско-германском фронте мог ощутимо измениться. Не смогли.
Была ли опция «сидеть сложа руки»? Вообще говоря правильный ответ «нет». Т.к. если 17-ю А вообще не трогать, то ее бы начали растаскивать, а не усиливать. Причем это повлияло бы на Курскую дугу — добавив Моделю на северный фас лишнюю 98-ю пд в ударную группировку (которую реально с московского направления услали на Кубань). Лишнее соединение в подпорку «Фердинандам» это ничего хорошего.
Одним словом на войне оптимальный вариант все же один: результативно наступать. Отсидеться не проще.
На Кубанском плацдарме
Немецко-фашистские войска, разгромленные под Сталинградом и в предгорьях Главного Кавказского хребта, отступали. С каждым днем фронт на Северном Кавказе сужался, вражеская группировка все более прижималась к Таманскому полуострову. Катастрофическое положение своих войск на Северном Кавказе гитлеровское командование пыталось выставить перед миром «в хорошем свете». Когда войска Паулюса под Сталинградом были уже обречены на разгром, Гитлер, надеясь поднять моральный дух солдат, всячески расхваливал былые заслуги этих войск, а самого Паулюса повысил в звании. Так и в войска, прижатые к Азовскому морю, сыпались благодарности и награды. Командующего группой армий «А» генерал-полковника Клейста Гитлер произвел в чин генерал-фельдмаршала. В телеграмме Клейсту говорилось: «В знак благодарности к вашим личным заслугам, точно так же в знак признания заслуг ваших войск во время решающих боев на востоке, с сегодняшнего дня (1 февраля 1943 г. — Авт. ) я произвожу вас в чин генерал-фельдмаршала»{220}. Любопытна телеграмма новоиспеченного генерал-фельдмаршала Клейста, которую он отправил войскам в тот же день: «С сегодняшнего дня фюрер произвел меня в чин генерал-фельдмаршала и при этом обратил особое внимание на то, что это производство является признанием заслуг командования и войск в решающих боях на востоке. Таким образом, мое производство в этот чин я отношу за счет заслуг моих неподражаемых войск и командования»{221}.
Все это было попыткой сделать хорошую мину при плохой игре. Боевой дух «неподражаемых войск» неуклонно падал. Уже на следующий день после повышения в звании Клейста немецкое верховное командование отдало приказ об усилении военно-полевых судов и введении в действие смертного приговора [288] без обычного судебного процессуального порядка. Но никакие самые грозные меры и даже расстрелы уже не могли восстановить боевой дух солдат. Командованию 17-й армии вскоре после этого был сделан упрек в том, что ему «до сих пор не удалось привести в порядок свои соединения», а также в том, что «за короткий срок изменилось настроение личного состава армий». Если даже у немцев «изменилось настроение», то румынские и словацкие части, входящие в группу армий «А», были в еще большей степени деморализованы. Уже в январе 1943 г. румынское командование «предлагает перебросить в Крым все румынские дивизии, которые введены в бои в полосе 17-й армии». Надежность румынских дивизий значительно ослабла. В первых числах февраля командование группы армий «А» вынуждено было признать, что «на подразделения румынских частей нельзя ни в коем случае надеяться»{222}. Румынские солдаты группами и в одиночку дезертировали или сдавались в плен Красной Армии. Многие из них самовольно уходили в тыл. Дело дошло до того, что в районе Джанкоя были подготовлены специальные места, а проще, лагеря, куда доставлялись схваченные во время бегства румынские солдаты. Генерал-фельдмаршал Клейст вынужден был обратиться в генеральный штаб румынской королевской армии с жалобой к Антонеску на плохие действия румынских войск на Кубани и просил указать командирам дивизий на «необходимость выполнения ими своего долга». Гитлеровцы использовали все меры, чтобы восстановить боевой дух своих союзников. В середине февраля Гитлер издал приказ, в котором требовал «потерпевших поражение союзников принимать корректно и в дальнейшем обращаться с ними по-товарищески и прилично». Однако заискивание не помогало. Тогда для «наведения порядка» в румынских частях в группу армий «А» прибыл военный министр Румынии генерал Пантази. 6 февраля между ним и начальником штаба группы армий «А» полковником Гарбеа состоялись переговоры, во время которых обсуждались мероприятия по подъему морального и боевого духа румынских частей. В качестве этих мер генерал Пантази сообщил, что маршал Антонеску уполномочил командиров румынских дивизий утверждать смертные приговоры. По заданию Антонеску военный министр выехал в румынские войска «с целью подъема их морального и боевого духа». Пантази хотел на месте установить боеспособность румынских частей и узнать имена командиров, проявляющих «признаки усталости»{223}.
А 23 февраля в журнале боевых действий группы армий «А» записано: «Полностью отказался воевать 1-й батальон 19-й [290] румынской пехотной дивизии. Румынское командование хотело расстрелять каждого третьего…»{224}. Как видим, и генералу Пантази не удалось поднять моральный и боевой дух своих войск. Не меньшее падение боевого духа наблюдалось и в словацких частях. Что ж, для падения морального духа немецко-фашистских войск и их сателлитов имелись все основания. Как ни пытались гитлеровские генералы навести порядок в своих войсках, но, видя безвыходность положения, сами бомбардировали ставку Гитлера донесениями о надвигающейся катастрофе. 27 января начальник штаба 17-й армии доносил в ставку: «Командующий 17-й армией, как и раньше, такого мнения, чтобы со всеми силами двинуться в северном направлении. Иначе нам придется пережить второй Сталинград». И, словно вторя ему, в тот же день командующий 1-й танковой армией телеграфирует Клейсту: «Надо сломать русское превосходство в воздухе, иначе на позиции «Готенкопф» будет катастрофа»{225}.
Но было бы ошибкой считать, что северокавказская группировка немецко-фашистских войск в начале 1943 г. была окончательно деморализована и ослабила сопротивление наступавшим советским войскам. Скорее, наоборот, чем ближе наши войска прижимали противника к Черному и Азовскому морям, тем ожесточеннее становилось его сопротивление. Немецко-фашистское верховное командование надеялось всеми силами удержать кубанский плацдарм. Оно прекратило эвакуацию своих частей в Крым. В середине января были запрещены отпуска для всех войск, воевавших на востоке. Что касается войск, находившихся на Кубани и Таманском полуострове, то Клейст ходатайствовал «о переброске на таманский плацдарм всех отпускников и выздоравливающих всех дивизий, входящих в состав 17-й армии, ввиду того что армия понесла значительные потери (в целом 11300 человек)». А 2 февраля был издан приказ: «Ни один самолет, вылетающий из Крыма и не везущий на своем борту предметов снабжения, не должен совершать посадки в районе полуострова Тамань».
17-я армия получила пополнение живой силой и техникой. Усиленными темпами развернулось строительство оборонительных сооружений на так называемой Голубой линии. С этой целью в группу армий «А» прибыл генерал-инспектор саперных войск и укреплений генерал саперных войск Якоб. Для поддержки своей северокавказской группировки немецко-фа-шистское командование сосредоточило на аэродромах Крыма и Тамани до 1 тыс. самолетов, пытаясь ударами с воздуха остановить продвижение наших войск. [291]
Бои за освобождение Краснодара
В первых числах февраля 1943 г. войска Северо-Кавказского фронта продолжали сражаться с противником на рубеже Брынъковская, Брюховецкая, Кореновская, западнее Усть-Лабинской, юго-восточнее Краснодара и одновременно готовились к операции по освобождению этого города. К этому времени фронт обороны немецко-фашистских войск на Северном Кавказе значительно сократился, что дало возможность противнику уплотнить боевые порядки соединений 17-й армии. Кроме того, немецкие дивизии пополнились за счет запасных частей и частей армейского подчинения. Противник имел в своем тылу хорошие дороги. Наличие достаточного количества автотранспорта позволяло ему снабжать свои войска всем необходимым.
Гораздо хуже обстояло дело со снабжением в наших войсках. В частях Северо-Кавказского фронта не хватало боеприпасов, горючего, продовольствия. Почти все дороги в полосе действий стали совершенно непроезжими. Очень часто боеприпасы и продовольствие приходилось переносить на руках. Для этой цели наше командование вынуждено было выделять целые команды из состава строевых частей. Так, например, в 56-й армии из-за отсутствия хороших дорог и автотранспорта для подноски боеприпасов и продовольствия было занято до 40 процентов личного состава боевых частей. Но никакие трудности не должны были помешать войскам Северо-Кавказского фронта выполнить свою главную задачу— завершить освобождение советского Кавказа от немецко-фашистских захватчиков. В то время Северо-Кавказский фронт имел в своем составе 7 общевойсковых армий, куда входило 30 стрелковых дивизий и 33 стрелковые бригады. Для поддержки боевых действий наземных войск фронт имел 4-ю и 5-ю воздушные армии, насчитывавшие в своем составе 462 самолета разных марок. Командующий Северо-Кавказским фронтом, указывая в своей директиве, изданной несколько позже, на дальнейшие планы боевых действий фронта «по завершению полного окружения кавказской группировки немцев и уничтожения или пленения ее», поставил Черноморскому флоту задачу: с целью обороны Азовского побережья со стороны моря и нарушения здесь морских коммуникаций противника сформировать командование и штаб Азовской военной флотилии с штабом в При-морско-Ахтарской или Ейске. Бронетанковые силы фронта состояли из 5-й гвардейской (командир подполковник П. К. Шуренков), 63-й (командир подполковник М. М. Дергунов) и 92-й (командир подполковник Н. Б. Мартынов) танковых бригад, одного танкового полка и пяти отдельных танковых батальонов, В составе этих частей [292] было 275 танков. Большинство танков находилось в Черноморской группе. Артиллерия фронта состояла из 10 армейских артиллерийских полков, 4 гаубичных артиллерийских полков, 1 гаубичного артиллерийского полка большой мощности, 11 истребительно-противотанковых артиллерийских полков, 5 минометных полков и 10 гвардейских дивизионов реактивной артиллерии.
Противник к этому времени имел в составе своей 17-й армии три армейских, один горнострелковый и один кавалерийский корпуса. Всего против войск Северо-Кавказского фронта действовало десять пехотных, четыре горнострелковые, две легкопехотные, одна танковая, одна моторизованная, одна авиаполевая и две кавалерийские дивизии. Стремясь остановить продвижение наших войск, противник создал вокруг Краснодара сильную систему обороны. Кроме того, он использовал для этой цели оборонительные сооружения, построенные нашими войсками в августе 1942 г. Вся местность на подступах к Краснодару была изрыта противотанковыми рвами и окопами, большие площади, дороги, удобные пути были заминированы.
4 февраля командующий Северо-Кавказским фронтом поставил войскам конкретные задачи: силами 58-й и 9-й армий с рубежа Брыньковская, Брюховецкая нанести главный удар на Славянскую и Варениковскую, а силами 37-й и 46-й армий— на Краснодар. Черноморская группа войск должна была наступать: 18-я армия — вдоль левого берега р. Кубань на Троицкую, 56-я армия — на Георгие-Афипскую, Мингрельскую, 47-я армия — основными силами на Троицкую и частью сил на Крымскую. Этот план командующего фронтом оказался не лучшим, так как требовал больших перегруппировок войск. Дело в том, что Краснодарская операция возникла в ходе наступления наших войск и у командования не было времени на ее подготовку. Это обстоятельство сильно мешало производить крупные перегруппировки. Оно требовало умелого использования сил на прежних направлениях и рубежах, вводя в бой на решающих направлениях вторые эшелоны и резервы. Изменение разграничительных линий между правофланговыми армиями как раз и вызвало нежелательные перегруппировки. 6 февраля Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Северо-Кавказским фронтом: «…всемерно форсировать наступление по окружению и уничтожению краснодарско-новороссийской группировки противника. Необходимо сократить сроки перегруппировки войск, не дожидаясь подхода вторых эшелонов, продолжать наступление и выполнять задачу в сроки, указанные директивой Ставки»{226}. [293]
Однако время было упущено. Но даже и за те пять суток, которые ушли на подготовку операции, командованию фронта не удалось сосредоточить необходимые силы на основных направлениях. Артиллерия резерва Главного Командования все еще была далеко от войск, тылы сильно растянуты, не улучшилось и снабжение войск боеприпасами, горючим и продовольствием. Противник же успел за это время привести в порядок свои части и укрепить оборону. 9 февраля после короткой артиллерийской подготовки войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление. С северо-востока на Славянскую и Троицкую наносили удар 9-я и 58-я армии. Однако продвинуться вперед этим войскам в течение двух дней не удалось. Дело в том, что этим армиям пришлось наступать через Лебяжий лиман, который к этому времени сильно разлился и превратился в серьезную водную преграду. Другой причиной неудачного наступления являлось то, что противник, опасаясь флангового удара, создал на этом участке фронта наибольшую плотность войск. Более успешно развивалось наступление в центре. Войска 37-й армии в первый же день наступления прорвали оборону противника в районе Дядьковской и 10 февраля освободили Старомышастовскую. Тем временем правофланговые соединения 18-й армии в районе Пашковской форсировали р, Кубань. Боясь окружения, противник вынужден был поспешно отводить свои войска из Старокорсунской. Используя успех соседей слева и справа, перешла в наступление 46-я армия и к концу дня 10 февраля завязала бой за Динскую. С юга на Краснодар наступала 56-я армия. На этом направлении советским воинам пришлось действовать в исключительно трудных условиях. Переходя в частые контратаки, враг оказывал ожесточенное сопротивление. Особенно напряженные бои разгорелись в 10 км южнее Краснодара за населенный пункт Шенджий. Противник создал здесь мощный узел сопротивления. Но уже ничто не могло остановить наступательный порыв советских воинов. Части и подразделения 10-го гвардейского стрелкового корпуса охватили Шенджий с флангов и стремительной атакой разгромили немецкий гарнизон.
Освободив Шенджий, наши войска стремительно продвигались вперед. На степных просторах между железнодорожной магистралью и Краснодарским шоссе завязались тяжелые бои. Советские воины метр за метром отвоевывали родную землю, приближаясь к сердцу Кубани Краснодару. В донесении начальник политотдела 46-й армии, действовавшей северо-восточнее Краснодара, полковник Марков сообщал Военному совету Северо-Кавказского фронта о боях на подступах к Краснодару; «За 9—10 февраля части «Фикус», [294] «Астра» и «Лимон»{227} продолжали вести наступательные бои и к 9.00 11 февраля заняли населенные пункты: совхоз «Агроном», Динская и Старокорсунская. Противник оказывал серьезное сопротивление. Партполитаппарат частей проводил беседы, митинги, посвященные успешному наступлению наших войск на фронтах Отечественной войны. В партийных и комсомольских организациях проходили совещания коммунистов и комсомольцев, на которых подводились итоги боев и намечались задачи на предстоящий наступательный бой. С новым пополнением проводились беседы по вопросам воинской присяги…В частях «Астра» вручались ордена бойцам и командирам, отличившимся в боях против немецко-фашистских оккупантов. В беседах и на митингах бойцы и командиры выражают твердую уверенность в силах Красной Армии и непреклонную решимость к быстрейшему и окончательному разгрому врага…Партийно-политическая работа обеспечивает высокое политико-моральное состояние личного состава. Многие бойцы и командиры в борьбе с врагом проявляют образцы мужества и отваги»{228}.
Тем временем советские войска вышли на ближние подступы к Краснодару — южный берег Кубани. Завязались ожесточенные бои на переправах. Гитлеровцы, отходившие на северный берег, находили смерть от огня наших пулеметчиков и автоматчиков в ледяных волнах быстрой реки. Мужество и героизм проявляли саперы. Под непрерывным обстрелом врага они работали по пояс в ледяной воде, забивали сваи, наводили переправы. На одном из участков совсем не было льда. Тогда саперный взвод под командованием младшего лейтенанта Градасова незаметно переправился на северный берег реки, захватил сосредоточенные там переправочные средства противника и увел на свою сторону 12 лодок и 1 паром. В ту же ночь на них переправились советские воины и, сбив охранение врага, закрепились на берегу. Первым форсировала р. Кубань группа пехотинцев под командованием старшего сержанта Гарецкого. Захватив небольшой плацдарм, отважные воины отбили несколько контратак противника и обеспечили переправу более крупных подразделений. Форсировав Кубань и преодолев ряд узлов сопротивления, войска 11-го гвардейского стрелкового корпуса с ходу ворвались на южную окраину города. Одними из первых проникли в Краснодар части 40-й отдельной мотострелковой бригады [295] под командованием генерал-майора Н. Ф. Цепляева, 31-я стрелковая дивизия полковника П. К. Богдановича и 10-я стрелковая бригада подполковника Н. М. Ивановского.
Особенно отличились в боях за освобождение Краснодара бойцы и командиры 40-й мотострелковой бригады. 10 февраля бригада получила приказ во взаимодействии с частями 31-й стрелковой дивизии в 8.00 11 февраля перейти в наступление с ближайшей задачей овладеть Старокорсунской, в дальнейшем Пашковской, Краснодаром. Утром 11 февраля бригада четырьмя батальонами перешла в наступление. Сломив сопротивление небольших групп противника на рубеже его обороны, подразделения бригады в 7 часов 40 минут освободили Старокорсунскую и, не останавливаясь, продолжали наступление на Краснодар. В 13 часов 30 минут части бригады заняли Пашковскую, затем ворвались в Краснодар и к 19 часам завязали бой за трамвайное депо. Засевшие в домах группы противника отчаянно сопротивлялись. Тогда командир бригады решил еще до подхода основных частей одной ротой, усиленной легкими пулеметами, произвести разведку боем, захватить депо и развить наступление на железнодорожную станцию. Прочесывая огнем улицы города, рота стремительным броском овладела трамвайным депо, а когда подошли свежие силы, захватила железнодорожную станцию. Уничтожив в этом бою большое количество солдат и офицеров противника, захватив трофеи, бригада продолжала наступление. Ночью командир бригады, выслав разведку на центральные улицы Краснодара и приведя подразделения в боевой порядок, решил немедленно ворваться в центр города. Батальону автоматчиков он приказал удерживать железнодорожную станцию, а частью сил перекрыть железную дорогу в направлении Новороссийска. Другой батальон группами по 15—20 человек, прочесывая огнем пулеметов улицы города, создавая шум и панику, в 1 час 10 минут 12 февраля стремительным броском ворвался в город, уничтожая отступавших гитлеровцев. Через 20 минут бригада овладела главными улицами Краснодара — Пролетарской и Красной и заняла оборону на юго-западной окраине города. В уличных боях бок о бок с советскими воинами сражались партизаны и подпольщики.
В этот день Советское информбюро сообщило: «12 февраля на Кубани наши войска, в результате решительной атаки, овладели городом Краснодар, а также заняли районный центр и железнодорожный узел Тимашевская, районные центры и железнодорожные станции Роговская, Динская, Новотитаровская, районный центр Тахтамукай».Так Краснодар — сердце Кубани, ее экономический, административный и культурный центр, город казачьей славы — снова стал свободным. [296] Большую помощь наземным войскам в Краснодарской наступательной операции оказала наша авиация. 4-я и 5-я воздушные армии, ранее действовавшие в различных районах, разделенных Главным Кавказским хребтом, с выходом войск Северо-Кавказского фронта на подступы к кубанскому плацдарму оказались в одном районе. Сначала было решено пространственно разграничить их боевые действия: 4-й армии действовать севернее и северо-западнее Краснодара, 5-й — южнее и юго-западнее его. Однако опыт показал, что в обстановке, когда районы боевых действий тесно соприкасаются, а характер задач обеих армий в основном однотипен, целесообразно иметь единое централизованное управление. Исходя из этого, общее руководство всей авиацией было возложено на командующего 4-й воздушной армией генерал-лейтенанта К. А. Вершинина. В боях на подступах к Краснодару летный состав авиационных частей, несмотря на сложную метеообстановку, действовал с большим напряжением.
Потеря Краснодара была тяжелым ударом для гитлеровцев. Они лишились одного из самых крупных своих опорных пунктов и основного узла железнодорожных и шоссейных дорог на Кубани. Однако германское информационное бюро, пытаясь затушевать отступление своих войск, так комментировало потерю Краснодара: «В ходе планомерного передвижения для сокращения линии фронта эвакуирован город Краснодар». В связи с этими комментариями уместно вспомнить, о чем трубила геббельсовская пропаганда в августе 1942 г., когда немецко-фашистские войска захватили Краснодар. Захлебываясь от восторга, берлинское радио 10 августа 1942 г. вещало на весь мир: «На восточном фронте за последние 24 часа произошли события, которые окажут решающее влияние на исход войны. Советам нанесен новый сокрушительный удар, последствия которого до сих пор еще не могут быть по-настоящему оценены. Германские войска захватили Краснодар и Майкоп. Потери этих двух крупнейших промышленных городов окажут огромное влияние на общее военное положение»{229}.
Таким образом, полгода назад гитлеровцы утверждали, что захват Краснодара окажет «решающее влияние на исход войны». Кто же им мог поверить, что ради «сокращения линии фронта» они добровольно эвакуируют город, который, по их заявлениям, имел большое военное значение?! Уместно также вспомнить, что еще совсем недавно немцы хвастали, будто Германия уже добывает нефть в Майкопе. Немецкие газеты и радио широко рекламировали созданное в Берлине «Общество [297] по переработке кавказского табака» и другие грабительские организации. Гитлеровцы рассчитывали всерьез и надолго обосноваться на Кавказе и Кубани. Нет, это была не добровольная эвакуация, а самое настоящее поражение. За время полуторамесячного наступления от предгорий Кавказа до Краснодара войска Северо-Кавказского фронта, пройдя с ожесточенными боями большой путь, очистили от немецко-фашистских захватчиков богатейшие земли Северного Кавказа, Ставрополья и значительную часть Кубани. Они освободили около 2 тыс. населенных пунктов, в том числе 20 городов и 40 районных центров. Сейчас, говоря об отступлении немецко-фашистских войск с Кавказа, бывшие гитлеровские генералы и некоторые буржуазные военные историки пытаются доказать, что это был «плановый отход», что гитлеровцам удалось благополучно эвакуировать через Ростовскую горловину и Таманский полуостров не только людей, но и технику, оружие. Эти утверждения весьма далеки от истины. Сами гитлеровцы в период «планомерного отхода» признавали: «Отступление войск идет быстрее отступления всего другого, как, например, эвакуация транспортов»{230}.
А если учесть, что эти транспорты были загружены военным имуществом и награбленным добром, то станет ясной эта «благополучная эвакуация». При поспешном отступлении гитлеровцы бросали множество военных материалов и техники на многих узловых железнодорожных станциях. Так, только в Минеральных Водах советские войска захватили 1500 вагонов с различными грузами. Гитлеровская ставка была сильно обеспокоена этой «планомерной эвакуацией». 23 февраля она потребовала от командования 17-й армии «доложить, как обстояли дела с потерей 200 грузовых автомашин в 4-м велосипедном полку». Ответ был далеко не утешительным: «Армия удивлена запросом главного командования сухопутных войск о потере 200 грузовых автомашин. Если армия выйдет с позиции «Готенкопф» при десятикратной потере в автомашинах, она будет очень довольна»{231}. Эти признания самих гитлеровских генералов красноречиво доказывают далеко не планомерный их отход с Кавказа. На пути отступления от Главного Кавказского хребта до Краснодара противник оставил десятки тысяч убитых солдат и офицеров. Он потерял разбитыми и уничтоженными огнем нашей артиллерии и авиации свыше 270 танков, более 260 орудий, 70 самолетов, до 250 пулеметов и свыше 2 тыс. автомашин. Преследуя врага, наши части захватили 400 танков, 827 орудий, 144 самолета, до 1750 пулеметов, около 10 тыс. автомашин, [298] свыше 2 тыс. мотоциклов, десятки железнодорожных составов и складов с военным имуществом{232}. Однако поспешное отступление немецко-фашистских захватчиков с Кавказа не мешало им широко применять свои варварские методы «выжженной земли». Во всех войсках действовал приказ Гитлера № 4 «О порядке отхода и оставления местностей». Этот приказ требовал уничтожения всего оружия, автомашин и т. д., которые не могут быть взяты с собой; разрушения всех объектов, зданий, представляющих ценность для противника; увоза всех мужчин в возрасте от 15 до 65 лет, если не всего гражданского населения{}an> .
Этот приказ своего фюрера гитлеровские вояки выполняли с особой охотой. Отступая, они в дикой злобе ко всему советскому беспощадно истребляли ни в чем не повинных мирных жителей — женщин, стариков, детей, разрушали города и станицы. Оккупанты уничтожили всю промышленность Кубани, нанесли тяжелый урон сельскому хозяйству, разрушили дороги и мосты, линии и средства связи, коммунальное хозяйство городов и станиц, сожгли больницы и школы, разграбили и уничтожили культурные ценности. В Краснодаре еще задолго до бегства гитлеровцы заминировали все лучшие общественные здания, а при отходе целые кварталы города превратили в развалины.
Население Кубани восторженно встречало своих освободителей. Несмотря на тяжелое положение в крае, кубанцы были готовы отдать все силы, чтобы помочь Красной Армии быстрее разгромить врага и освободить родную землю. Уже на следующий день после освобождения Краснодара крайком партии обратился к трудящимся Кубани: «Братья и сестры! Теперь наша боевая задача — в короткий срок стереть кровавые следы пребывания гитлеровских разбойников на Кубани, быстрее восстановить разрушенное хозяйство. Доблестная Красная Армия победоносно продвигается на запад, очищая от немецких оккупантов новые и новые города и села нашей Родины. Наш святой долг — всеми мерами помочь красным воинам скорее разгромить фашистские орды, скорее освободить всю Советскую страну от гитлеровской нечисти»{234}.
Трудящиеся Кубани горячо откликнулись на призыв партии. Уже вскоре после освобождения Краснодара, выражая свою любовь и заботу о Красной Армии, колхозники Кубани сдали государству из своих личных запасов 504 тыс. пудов [299] зерна. С готовностью мстить гитлеровским бандитам кубанские казаки направили около 8 тыс. казаков-добровольцев и 6 тыс. лошадей своему 4-му гвардейскому Кубанскому казачьему кавалерийскому корпусу. Трудящиеся освобожденной Кубани за короткий срок собрали и сдали в фонд строительства танковой колонны «Советская Кубань» 44 491 тыс. рублей. Казаки выразили желание, чтобы танковую колонну, построенную на собранные ими средства, передать в 4-й гвардейский Кубанский казачий кавалерийский корпус{235}.
Колхозники Теучежского района выступили с инициативой начать сбор средств на строительство танковой колонны «Советская Адыгея». Эту инициативу горячо подхватили все труженики советской Адыгеи. Люди отдавали родной армии все, что имели. Вот телеграмма председателя колхоза «Большевик» Штейнгардтского района А. П. Сусликова Государственному Комитету Обороны: «Следуя патриотическому примеру многих сынов нашей Родины, вношу 100 тысяч рублей из своих личных сбережений на постройку танка и прошу его наименовать «Кубанский казак-гвардеец». Пусть наши бойцы на этом танке беспощадно истребляют немецко-фашистских захватчиков и тем самым приближают нашу окончательную победу над коварным врагом»{236}.
Освободив Краснодар, наши войска, ни на один день не приостанавливая наступления, продолжали отбрасывать врага все дальше и дальше на запад. К утру 13 февраля дивизии, действовавшие в центре фронта, вышли на рубеж Долиновка, Нововеличковская и Елизаветинская. На правом крыле фронта в это время наши войска сломили сопротивление частей прикрытия противника на рубеже р. Бейсужек и к 13 февраля вышли к р. Понура на участке станиц Гривенская и Старове-личковская. Войска 56-й и 18-й армий сломили сопротивление противника у Лакшукая, Шенджия, Ново-Дмитриевской и к исходу 12 февраля вышли к р. Афипс. 47-я армия в это время пыталась наступать в трех направлениях: на Абинскую, Крымскую; в районе горы Долгая и в районе Мысхако, Станичка. Однако успеха не имела. Тогда Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Северо-Кавказским фронтом: «Директивой Ставки от 4.2.43 г. основной задачей войск 47 армии ставилось, не распыляя своих усилий, прорвать оборону противника в направлении Абинская. Как можно быстрее захватить Крымская, соединившись с войсками 58, 9 и 56 армий, окружить крымско-краснодарскую группировку противника. [300] Согласно донесению командующего Черноморской группой, армия получила задачу прорвать фронт противника на участке Неберджаевская, Новороссийск и наступать в направлении Верхне-Баканский, Гостагаевская.. Поставленная задача 47 армии противоречит директиве Ставки»{237}.
Для улучшения руководства войсками, наступавшими на новороссийском направлении, 11 февраля с разрешения Ставки Верховного Главнокомандования 18-я армия была преобразована в 18-ю десантную армию под командованием генерал-майора К. А. Коротеева. В состав армии вошли 16-й стрелковый корпус, 10-й гвардейский стрелковый корпус, который передавался из 56-й армии и был еще в пути из Туапсе в Геленджик, 176-я и 318-я стрелковые дивизии, 255-я и 83-я морские стрелковые бригады. Кроме того, в состав десантной армии включались средства усиления: 5-я гвардейская танковая бригада, 29-й истребитель-но-противотанковый артиллерийский полк, 1169-й пушечный артиллерийский полк и один гвардейский минометный полк реактивной артиллерии. Из прежней 18-й армии передавались в состав 46-й армии 10, 68 и 119-я стрелковые бригады, а в 56-ю армию — 236, 353, 395-я стрелковые дивизии, 76-я стрелковая бригада и средства усиления. Новой десантной армии приказывалось к исходу 15 февраля освободить Новороссийск, а затем овладеть Верхне-Баканским, Натухаевской и к 20 февраля выйти в район Варениковская, Гостагаевская и здесь соединиться с войсками 58-й армии. Кроме того, с выходом армии в этот район частью сил было приказано наступать на Анапу.
Немецко-фашистское командование решило во что бы то ни стало остановить наступление наших войск. С этой целью оно срочно бросило в бой многие части и соединения, прежде выведенные в резерв. В район Крымской перебрасывались 125-я и 198-я немецкие пехотные и 9-я румынская кавалерийская дивизии. Кроме авиации, базировавшейся на аэродромах Крыма и Донбасса, на Кубань прибыли одно соединение пикирующих бомбардировщиков из Туниса и несколько групп истребителей из Голландии. Таким образом, противник добился численного превосходства своей авиации и, локализовав действия нашей авиации, в сильной степени стеснил наступление наземных войск фронта. Но, несмотря на значительно возросшее сопротивление противника, наши войска продолжали теснить врага. Бои стали [301] еще более ожесточенными. Они шли за отдельные станицы, хутора.
Вот один из примеров успешных действий наших частей. После продолжительного марша 571-й стрелковый полк 317-й стрелковой дивизии, которым командовал полковник Н. Т. Жердиенко, сосредоточился у станицы Степная. По данным разведки стало известно, что противник силою до 100 автомашин с пехотой и артиллерией отошел к хутору Куйбышев, взорвав за собой мосты у переправ через р. Кирпили, и занял там оборону. Полк получил задачу выбить гитлеровцев из хутора Куйбышев и затем наступать на хутор Лебеди. Утром 12 февраля после короткой артиллерийской подготовки полк двумя батальонами со средствами усиления начал наступление на хутор. Противник открыл по наступавшим сильный огонь из орудий, минометов и пулеметов. Советские бойцы вынуждены были залечь. Видя, что атаками в лоб к хутору не пробиться, командир полка решил наступать с фланга, сосредоточив для этой цели основные усилия на северо-западной окраине хутора. Подтянув резервы и подавив огнем артиллерии огневые точки врага, подразделения полка ринулись в атаку через Кирпильский лиман. Противник не ожидал удара со стороны топкого, труднопроходимого лимана. Его попытка оказать сопротивление не имела успеха. Первым в хутор ворвался 2-й батальон под командованием старшего лейтенанта Мамедова Машады-Ослан-Оглы. В этом бою особенно отличились автоматчики Никифоров, Проскурин, Петин, Крошкин, командир 4-й роты Симонов, командир взвода Ефремов. Враг поспешно отступил, оставив на поле боя 75 убитых и до 100 раненых. Советские воины захватили в хуторе пять самоходных орудий, семь автомашин, много пулеметов и автоматов. С 7 часов утра следующего дня полк начал движение к хутору Лебеди. Разведка донесла, что хутор обороняют три немецких усиленных пехотных батальона 121-го пехотного полка с двумя батареями тяжелых минометов, двумя дивизионами артиллерии и танками. Не доходя 4 км до хутора, полк с марша развернулся и повел наступление на северо-западную окраину Лебеди. Советские воины продвигались через топкий лиман, поросший высокой травой и камышами, на руках тащили тяжелые минометы, толкали орудия. Враг обнаружил наступавшие подразделения и открыл по ним сильный артиллерийский и пулеметный огонь. Советские бойцы засели в лимане. Наступила ранняя февральская ночь. Противник непрерывно освещал ракетами местность, все лощинки простреливал пулеметным огнем. Около часу ночи 2-й батальон старшего лейтенанта. Мамедова пошел в атаку и скоро завязал бой на окраине Лебеди. [302] Неожиданный удар наших бойцов внес панику в ряды гитлеровцев. В это время перешли в атаку остальные подразделения полка. В хуторе разгорелась ожесточенная схватка. Бой продолжался до утра. К 8 часам 14 февраля хутор Лебеди был очищен от врага. Но гитлеровцы не могли примириться с потерей этого важного участка их обороны почти на самом берегу Азовского моря и, сосредоточившись, перешли в контратаку. Советские бойцы встретили врага мощным огнем. В ход были пущены орудия прямой наводки, минометы, пулеметы, ручные гранаты. Артиллеристы метким огнем с закрытых позиций громили наседавшего противника, а прямой наводкой в упор расстреливали танки. Первая контратака врага захлебнулась. Озлобленные неудачей, гитлеровцы скоро пошли в новую атаку, стремясь оттеснить соседний 606-й стрелковый полк, находившийся юго-западнее 571-го полка, и ударом с фланга окружить хутор. Врагу удался этот маневр. Полк оказался в окружении. В течение двух суток, отрезанный от основных сил дивизии, полк удерживал небольшой кубанский хутор. За это время советские войска отразили шесть яростных атак значительно превосходящих сил противника. На отражение атак были брошены все силы, вплоть до ездовых, связных, поваров, рабочих кухонь. Тыловые подразделения полка под командованием начальника штаба полка майора Пащенко отразили одну из самых мощных атак гитлеровцев, пытавшихся захватить мост при въезде в Лебеди. Чем больше противник наращивал силы ударов, чем ожесточеннее становились его атаки, тем больше возрастало сопротивление советских воинов. Наблюдая за противником, полковник Н. Т. Жердиенко сообщал командирам своих подразделений о готовящихся атаках врага и своевременно отдавал команды на их отражение. Бойцы, воодушевленные тем, что командир полка и заместитель по политчасти майор Шарашкин находятся с ними рядом, дрались с особым мужеством.
На третий день на выручку своего полка пришли подошедшие [303] части дивизии. Гитлеровцы были отброшены в юго-западном направлении. В двухдневных боях полк нанес врагу серьезный урон. У хутора Лебеди противник потерял убитыми и ранеными 200 человек, 150 пленными. Было уничтожено две артиллерийские батареи, восемь танков, захвачено много орудий, минометов. За мужество и отвагу, проявленные в боях у хутора Лебеди, 143 солдата и офицера полка были награждены орденами и медалями, а командир полка полковник Н. Т. Жердиенко орденом Красного Знамени.
Наступление советских войск в юго-западном направлении осложнило положение войск противника, и он вынужден был вновь отвести свои части на новый рубеж. Этот рубеж был оборудован окопами полного профиля с густо развитой сетью ходов сообщения. Здесь имелись хорошо оборудованные дзоты с перекрытиями, которые могли выдержать разрывы 152-мм снарядов. Во всех населенных пунктах окраины были забаррикадированы, а дороги и подступы к ним заминированы. Только в станице Старовеличковская протяженность минных полей по окраинам и в самой станице составила более 5 тыс.пог.м. 14 февраля войска Северо-Кавказского фронта продолжали наступление. На правом крыле наступали 58-я и 9-я армии на Славянскую и Варениковскую, в центре 37-я и 46-я армии вдоль правого берега Кубани на Славянскую. Однако войска этих армий за четыре дня боев успеха не имели. Это произошло потому, что «на всем фронте к северу от реки Кубань,— указывалось в директиве Ставки,— не создано ударного кулака, способного сломить сопротивление противника, выйти в глубину его обороны и тем самым лишить его возможности занять очередной оборонительный рубеж. Войска четырех армий (58, 9, 37 и 46) равномерно распределены по всему фронту. Зарезервировано большое количество сил и средств (10 стрелковый корпус, 414, 77 и 89 стрелковые дивизии, 68 и 119 стрелковые бригады), способных выполнять активные задачи, что ни в коей степени не диктуется обстановкой. В 46 армии, например, только одна 31 стрелковая дивизия за последние дни вела активные действия. Распыление усилий авиации, танков и артиллерии не дает возможности подавить оборону противника на определенном участке и тем самым содействовать быстрому продвижению пехоты. Частые перегруппировки, изменение задач и разграничительных линий затрудняют армиям ведение успешных наступательных действий. Усиление десанта в Новороссийске идет чрезвычайно медленными темпами, что не дает возможности использовать его выгодного положения и приводит к ничем не оправданным потерям. Необходимо в кратчайший срок устранить указанные недочеты. Принять все меры к быстрейшему усилению десанта в [304] Новороссийске. Энергичными и решительными действиями всех сил и средств окружить краснодарскую группировку противника и не дать ему возможности беспрепятственно вывести свои войска с Северного Кавказа. Обстановка позволяет выполнить задачу, поставленную Ставкой, и все возможности у фронта для этого есть»{238}.
Лишь к 22 февраля войска правого крыла и центра фронта сумели выйти на рубеж Верхние, Калабатка, Бабичевские, Беликов, Чебургольский, Красный Хуторок, Горькушин, Прику-банский. В то же время наступавшие вдоль левого берега Кубани соединения 56-й армии прорвали оборону противника на р. Афипс и нанесли удар на Львовскую и Мингрельскую. К исходу 22 февраля армия вышла на рубеж Покровский, Аушедз, Холмская. Гораздо хуже обстояли дела в 47-й и 18-й десантной армиях. Отсутствие необходимого количества кораблей для усиления десантной группы на Мысхако не позволило здесь быстро создать ударную группировку. Правда, 17 февраля 18-я десантная армия перешла в наступление, но, не имея превосходства в силах, не смогла выполнить свою главную задачу по изгнанию врага из Новороссийска. Противник в этом районе оказывал упорное сопротивление и непрерывно усиливал свою группировку. В район Мысхако он перебросил дополнительно 198-ю пехотную, 101-ю легкопехотную дивизии и один полк 13-й танковой дивизии. Итак, подводя итоги Краснодарской операции, следует отметить, что войска Северо-Кавказского фронта с 6 по 22 февраля овладели Краснодаром и отбросили противника от города на 40—60 км. Однако основную задачу — окружить и уничтожить краснодарскую группировку врага — выполнить не смогли. Это произошло потому, что не удалось развить успех наступления войск с севера и юга от Краснодара. Наступлению в значительной степени помешала ранняя распутица, которая сделала почти невозможным продвижение подразделений. Из-за распутицы почти полностью пришли в негодность аэродромы, что затрудняло действия авиации. Слабым было и снабжение войск. Все железные дороги враг разрушил, автомобилей не хватало, тылы растянулись. На темпе наступления в сильной степени сказалось большое физическое напряжение наших бойцов. Ведь к моменту начала Краснодарской операции войска, действовавшие на Кавказе, уже прошли с боями более 600 км. На ход наступления повлияло и то, что на юго-западном направлении наступление наших войск несколько замедлилось. Это позволило гитлеровскому командованию перебросить из Донбасса на Северный Кавказ значительные силы авиации. И еще одна немаловажная причина тормозила ход [305] нашего наступления. По мере отхода противник, естественно, сокращал фронт своей обороны и этим, увеличивая плотность войск, повышал их устойчивость к сопротивлению.
В то время когда войска Северо-Кавказского фронта проводили Краснодарскую операцию, войска Южного фронта под командованием генерал-полковника Р. Я. Малиновского продолжали вести бои в районе Батайска против 4-й танковой армии и 1-й танковой армии, которая отошла к Ростову с Кавказа. Гитлеровцы, надеясь удержать в своих руках Ростов, упорно сопротивлялись на заранее подготовленных сильных оборонительных позициях от Батайска до Новочеркасска. Войска Южного фронта 7 февраля перешли в наступление. На правом берегу небольшой реки Аксай разгорелись ожесточенные бои. В тот же день советские войска разгромили батай-скую группировку врага и освободили Батайск. В это же время 5-я ударная и 2-я гвардейская армии, наступавшие на Ростов с востока и севера, освободили города Шахты и Новочеркасск. Засевшие в Ростове гитлеровцы оказались почти в полном окружении. Лишь один путь — на Таганрог — соединял ростовскую группировку немцев с остальными войсками. Но в ночь на 8 февраля казаки конно-механизированной группы генерала Н. Я. Кириченко и войска 44-й армии под командованием генерал-майора В. А. Хоменко, форсировав по льду Дон и Мертвый Донец, перерезали этот путь. На следующий день 28-я армия генерал-лейтенанта В. Ф. Герасименко форсировала Дон южнее Ростова. Одними из первых ворвались в город бойцы 3-го батальона 159-й отдельной стрелковой бригады под командованием старшего лейтенанта Гукаса Карапетовича Мадряна. Захватив вокзал, они организовали круговую оборону и приковали к себе значительные силы гитлеровцев. За шесть дней непрестанных боев отважные воины отразили 32 вражеские контратаки, но не отступили. За мужество и отвагу, проявленные в этих боях, все участники героической обороны ростовского вокзала были награждены орденами и медалями, а командиру батальона старшему лейтенанту Гукасу Мадояну было присвоено звание Героя Советского Союза. 14 февраля Ростов-на-Дону стал свободным. Военный совет Южного фронта доносил в Ставку: «Передовые отряды частей и армий продолжают преследование отходящих в северо-западном направлении остатков разбитых частей противника. Над цитаделью Тихого Дона — Ростовом вновь взвилось великое и непобедимое Красное знамя Советов»{239}
Так город, откуда шесть с лишним месяцев назад началась битва за Кавказ, снова стал советским. Страшные разрушения увидели советские воины. Еще [306] недавно утопавший в садах красавец Ростов лежал в развалинах. Сгоревшие корпуса зданий лишний раз напоминали о варварстве фашистов, вызывали у бойцов ненависть и неистребимую жажду мести захватчикам. Но еще большую ненависть вызывали у советских воинов те зверства, которые чинили гитлеровцы над советскими людьми. Уже после войны английский буржуазный военный историк Джон Фуллер, оценивая боевые действия на советско-германском фронте, писал: «Боевые действия приобрели крайне ожесточенный характер. Жестокость порождала жестокость»{240}. Да, советские воины сражались жестоко, жестоко мстили фашистским захватчикам. Но Фуллер не говорит о том, что порождало эту жестокость. У каждого здравомыслящего человека кровью закипало сердце при виде небывалых в истории человеконенавистнических мер, которые применяли фашистские изверги на территории Советского Союза. Гитлеровцы отбросили со своей кровавой дороги к мировому господству все, даже самые элементарные законы ведения войны. Еще 8 сентября 1941 г. гитлеровское командование издало распоряжение об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных. В этом распоряжении говорилось: «…большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение как с честным солдатом, в соответствии с Женевским соглашением… Красноармеец не рассматривается как солдат в обычном смысле слова, как это понимается в отношении наших западных противников. Красноармеец должен рассматриваться как идеологический враг, т. е. как смертельный враг национал-социализма, и поэтому должен подвергаться соответствующему обращению»{241}.
Об этом «соответствующем обращении» с советскими военнопленными следует рассказать подробнее. После освобождения Ростова на территории бывшего артиллерийского училища был обнаружен организованный немцами лазарет для военнопленных — лазарет № 192. В него помещались раненые и больные из многих лагерей, расположенных на Северном Кавказе. Вся деятельность обслуживающего персонала этого лазарета заключалась в одном — хладнокровном и методическом уничтожении бойцов, командиров и политработников Красной Армии. Их пригоняли сюда как скот, группами по 150—200 человек, зверски избивали по дороге, беспощадно расстреливали тех, кто падал от слабости и не мог уже без помощи своих товарищей подняться на ноги. Ежедневно утром в лазарет прибывала очередная партия заболевших советских военнопленных. В любую погоду — [307] дождь или снег — их выстраивали во дворе. Так проходил час, другой, третий. Наконец в дверях немецкой комендатуры показывался офицер. Начинался унизительный осмотр. Если среди прибывших попадались евреи, их тут же расстреливали. Остальных «дограбливали» и ударами резиновых дубинок загоняли в бараки. В небольшое помещение, рассчитанное на 10—15 человек, гитлеровцы загоняли до 100 человек. Люди месяцами спали на голом полу. Из-за тесноты спали сидя, на корточках и даже стоя. Крыши протекали, в зимнее время бараки не отапливались. В суровые морозы больные, не выходя на улицу, обмораживали себе руки и ноги. Повязки у раненых не снимались по нескольку месяцев. Отправляя в лазарет заболевших советских военнопленных, гитлеровцы сознательно обрекали их на медленную смерть. Если среди военнопленных оказывались врачи, то им под страхом расстрела запрещалось оказывать помощь товарищам. В лазарете была аптека. Но лекарства не отпускались. Сотни больных нуждались в немедленной хирургической помощи. Но фашистские варвары умышленно отказывали им в этом. Раненые умирали в страшных мучениях. Трупы не выносились из бараков по 7—10 суток. Люди гибли десятками. Число больных в лазарете к концу 1942 г. достигло почти 8 тыс. человек. За шесть месяцев пленные получали только несколько раз по 80—100 граммов хлеба из горелого ячменя. Через сутки узникам давали полкотелка мутной похлебки, сваренной без соли и слегка приправленной ячменными отрубям-и. Раз в месяц в похлебке попадались куски дохлой конины. Зато на той же кухне готовилась вкусная, питательная пища для сторожевых собак. Даже воды гитлеровские изверги не выдавали больным вдоволь. Чтобы подвезти ее из небольшой речушки Каменка, протекающей в нескольких километрах от лазарета, в повозку с 40-ведерной бочкой впрягались по 12—15 больных военнопленных. В один из жарких дней гитлеровцы умышленно выдали больным ржавую, протухшую сельдь. Голодные люди жадно набросились на нее. Через несколько часов больных стала одолевать страшная жажда. Но вода была заблаговременно спрятана. После настойчивых просьб им разрешили подвезти воду. Наполнив бочку, военнопленные вернулись в лазарет, мечтая получить хотя бы глоток воды. Но по приказу коменданта вся вода была вылита на землю. Три дня жили узники без капли воды. На четвертый день пошел дождь. Измученные люди, выползая из бараков, пытались хоть на земле собрать пригоршню мутной влаги, но каждого, кто переступал порог, встречала автоматная очередь. Только в этот день гитлеровцы убили 48 человек. Многие, не вынося жутких пыток, сходили с ума. [308] В январе 1943 г. в лазарете вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Это испугало фашистов. Они выделили для сыпняков отдельный барак. В небольшом холодном помещении лежало 750 больных. Смертность в лазарете возросла до 100 человек в день. Были случаи, когда вместе с мертвыми хоронили живых тяжелобольных, потерявших сознание от высокой температуры. Ямы едва засыпались землей, и земля шевелилась. По ночам оттуда доносились глухие стоны. Нет меры чудовищным злодеяниям гитлеровцев, совершенным ими на территории Ростовского артиллерийского училища. Массовые казни советских людей поражали своей планомерностью, жестокостью и садизмом. Перед бегством гитлеровцы начали поголовное истребление больных. Сначала была прекращена выдача пищи, затем десятками больные вызывались к коменданту и уже не возвращались. После освобождения советскими войсками Ростова на территории лазарета было обнаружено 3500 трупов{242}.
Прошли годы, наша страна залечила раны, нанесенные войной, но никогда не изгладится из памяти советских людей надпись, сделанная на стене лазарета слабой рукой умирающего бойца: «Товарищ, отомсти за нас…», и никогда не забудется земля, которая шевелилась на могиле заживо погребенных советских людей. Вот какая жестокость порождала у советских воинов жажду жестокой мести гитлеровским извергам. Земля горела под ногами гитлеровских оккупантов. После освобождения Краснодара и Ростова немецко-фагаистская группировка на Северном Кавказе оказалась прижатой к Таманскому полуострову. Час полного изгнания немецко-фашистских захватчиков с Северного Кавказа неумолимо приближался.
На Славянском направлении
Учитывая то, что нашим войскам не удалось окружить основные силы краснодарской группировки противника, Ставка Верховного Главнокомандования 22 февраля приказала командующему Северо-Кавказским фронтом силами 58-й и частью сил 9-й армий нанести удар севернее р. Кубань из района Черыоерковской в обход Славянской на Анастасиевскую и Варениковскую. Основная задача 58-й армии состояла в том, чтобы как можно быстрее выйти в тыл противнику, отрезав ему пути отхода на Таманский полуостров в районе Курчанская, Варениковская. Ставка приказала войскам 56-й и 47-й армий основными силами нанести удар на Абинскую, Крымскую, [309] а после овладения Крымской главными силами выйти в район Варениковской, соединиться здесь с 58-й армией и этим замкнуть кольцо окружения противника. На левом крыле фронта 18-я десантная армия должна была, не ввязываясь в затяжные бои за Новороссийск, обойти его с юго-запада и выйти в район Верхне-Баканский, Красно-Медведовская и здесь соединиться с войсками, наступавшими со стороны Крымской. «Основная задача войск Северо-Кавказского фронта, — говорилось в директиве, — не выталкивать противника действиями в лоб, а быстрым маневром фланговых армий на пути его отхода окружить, уничтожить или захватить в плен основную группировку войск противника»{243}.
Однако на подготовку такой операции у командующего фронтом имелись всего сутки. За это время войска не успели произвести перегруппировку. Не удалось пополнить запасы боеприпасов и горючего. Противник же к этому времени все еще имел довольно сильную группировку. Против правого крыла фронта (9, 58 и 37-я армии) действовали 52-й армейский и 49-й горный корпуса. Южнее Кубани занимали оборону 44-й и 5-й немецкие армейские и румынский кавалерийский корпуса. Всего противник имел против войск Северо-Кавказского фронта 19 дивизий, 5 полков артиллерии усиления, полк тяжелых метательных аппаратов и ряд специальных частей. Кстати, наличие перед нашими частями полка тяжелых метательных аппаратов и 52-го минометного полка особого назначения говорило о том, что гитлеровцы намеревались применить против наших войск газы. Об этом свидетельствовали неоднократные распоряжения немецко-фашистского командования привести в готовность противохимические средства. Еще весной в Симферополь прибыло два вагона с противохимическими средствами, которые предназначались для войск, действовавших на Кубани. Гитлеровское командование прямо предупреждало свои войска: «…неизбежно придется выкуривать русских из гор газом»{244}.
Говоря о соотношении сил, следует отметить, что командующему фронтом и командующим армиями не удалось создать превосходства в силах и средствах над противником на направлениях основных ударов. И все же 23 февраля войска Северо-Кавказского фронта перешли в наступление. 58-я и 9-я армии, действуя на правом крыле фронта, в течение двух дней безуспешно пытались прорвать оборону врага на участках Петровской и Староджерелиевской. Также неудачными оказались попытки войск 47-й и 18-й десантной армий прорвать оборону врага на левом крыле фронта. [310] Южнее р. Кубань действовали соединения 56-й армии. Эти войска сломили упорное сопротивление частей 44-го армейского корпуса противника и, наступая в западном направлении, к 25 февраля освободили Гаркушу, Облонский, Евсеевский, Голубовский и завязали бои за Мову, Мерчанскую и Абинскую.
Используя успех 56-й армии, вдоль левого берега Кубани начала развивать наступление 46-я армия и 25 февраля вышла на рубежи Богдасаров, Могукоровский, Троицкая. Успешные действия 56-й и 46-й армий поставили немецко-фашистские войска в тяжелое положение. Боясь окружения, противник вынужден был оставить свои позиции севернее р. Кубань и отойти к р. Протока. Однако медлительность действий войск 58-й армии, которая не выполнила своей задачи, никак не отвечала требованиям обстановки. В связи с этим командующий фронтом потребовал от командующего армией генерал-майора К. С. Мельника более решительных действий. Для того чтобы отрезать противнику пути отхода из района Славянской на запад, командующий 58-й армией решил нанести удар вдоль плавней через Черноерковскую на Сви-стельников и Красный Октябрь. С этой целью он приказал создать на правом фланге ударную группировку в составе 317, 351 и 417-й дивизий под командованием начальника штаба армии генерал-майора М. С. Филипповского. Однако к началу наступления выделенные в ударную группировку дивизии не были подтянуты в исходное положение, и в наступление 26 февраля перешли только части 317-й и 351-й стрелковых дивизий. Кроме того, частям ударной группы генерала Филипповского пришлось наступать в исключительно тяжелых условиях: наступление велось вдоль приазовских плавней по единственной полевой дороге Черноерковская — Свистельников. Да и эта дорога из-за непрерывных дождей стала почти непроходимой.
Оказывая ожесточенное сопротивление войскам нашей ударной группировки, противник торопился вывезти в Крым свою технику и награбленное имущество. Для этой цели он [311] широко стал привлекать транспортную авиацию. Однако наши летчики смелыми ударами срывали вражеские перевозки. 27 февраля группа в составе семи истребителей под руководством командира 249-го истребительного авиаполка майора П. К. Казаченко в районе Славянской и Черноерковской встретила 15 «юнкерсов». Советские летчики смело вступили в бой и уничтожили восемь вражеских самолетов. На следующий день четверка истребителей во главе с коммунистом Казаченко обнаружила в том же районе пять самолетов Ю-52. В этом бою отважный командир сбил два самолета, но сам был тяжело ранен в левую руку и живот. Истекая кровью, он продолжал руководить боем, пока не были уничтожены все вражеские самолеты. После возвращения на свой аэродром бесстрашный летчик потерял сознание и был направлен в госпиталь. За мужество и отвагу майору П. К. Казаченко было присвоено звание Героя Советского Союза. В результате активных действий нашей авиации по срыву воздушных перевозок противник понес большие потери в самолетах, значительно сократил воздушные перевозки. В дальнейшем он вынужден был перейти к полетам ночью.
Как же развивались события на земле? К исходу 27 февраля ударная группа генерала Филипповского, сломив сопротивление противника южнее Черноерковской, вышла к Свистелъникову. Но постепенно темп продвижения наших частей стал замедляться. Дело в том, что наступление ударной группы должен был поддержать 10-й стрелковый корпус генерал-майора А. М. Пыхтина. Для этой цели его части должны были к 27 февраля сосредоточиться в районе Черноерковской. Но корпус не сумел прибыть в этот район в срок и лишь ко 2 марта сосредоточился в 7 км севернее Черноерковской. Дорого обошлась эта оплошность войскам генерала Филипповского. Оставшись без поддержки, части 317-й и 351-й дивизий вынуждены были под сильными ударами вражеских войск, поддержанных 30 танками и авиацией, отходить к плавням. В полном окружении, в тяжелых условиях местности бойцы и командиры ударной группы мужественно сражались с превосходящими силами врага. В этот период Азовская флотилия, находившаяся в процессе формирования (имела в строю только три поднятых с грунта ранее затопленных сейнера, вооруженных пулеметами), сосредоточив из Краснодара в кубанских плавнях речные сторожевые катера, оказала некоторую помощь нашим войскам в районе Сладковской. В плавнях через мелководные и топкие протоки была перевезена войскам 301 т боеприпасов и продовольствия. Однако к 3 марта в частях ударной группы кончились боеприпасы и продовольствие. Связи со штабом [312] армии не было. Несмотря на героизм и мужество воинов, удерживать позиции они уже не могли. Тогда генерал-майор Филипповский принял самостоятельное и в той обстановке единственно правильное решение — отвести войска через плавни. К исходу 4 марта некоторые части ударной группы, уничтожив материальную часть, с боями вышли в район Верхние.
Так, в силу ряда причин советским войскам не удалось окружить противника в районе Славянской. Больше того, 417, 317 и 351-я стрелковые дивизии понесли тяжелые потери. Заминка наступления в полосе действий 58-й армии отрицательно сказывалась на ходе всей наступательной операции Северо-Кавказского фронта. Чтобы исправить положение, командующий фронтом решил силами 10-го стрелкового корпуса и 276-й стрелковой дивизии снова организовать наступление из района Черноерковской. 4 марта части корпуса начали наступление на Свистельни-ков. Однако и эта операция успеха не имела. Ударом по частям 417-й стрелковой дивизии противник захватил Беликов и перерезал единственную дорогу, по которой шло снабжение 10-го стрелкового корпуса. Почти все его части оказались в окружении. На выручку командующий 58-й армией бросил в бой 276-ю стрелковую дивизию генерал-майора И. А. Севастьянова. Одновременно в направлении Славянской начала наступление 37-я армия, чтобы отвлечь силы противника с участка 58-й армии. Этот маневр удался. В ночь на 6 марта одна дивизия 37-й армии прорвала оборону противника в районе Кубрисо-строя и к концу дня вышла северо-восточнее Телегина. Противник вынужден был прекратить свои атаки против частей 58-й армии и перебросить оттуда часть сил на участок наступления 37-й армии. Учитывая слабое воздействие артиллерийского и минометного огня со стороны войск 37-й армии, противник строил оборону линейно, вынося все стрелковое оружие в первую линию, и этим создавал большую плотность огня перед своим передним краем. В 37-й армии при наступлении не было создано ярко выраженных группировок на направлениях главных ударов. Артиллерия использовалась централизованно, но из-за распутицы часто отставала от войск. Так, к моменту выхода армии к р. Протока в боевых порядках на огневых позициях находилось всего 63 орудия, а 79 отстали. Из-за распутицы и отдаленности баз снабжения боеприпасы доставлялись в армию в малом количестве, что не давало возможности создавать необходимой плотности огня. Танки использовались не массированно. В большинстве случаев в период наступления на промежуточные рубежи обороны противника должного взаимодействия танков с пехотой [313] и артиллерией не организовывалось. Огневые точки врага на пути атаки танков не всегда надежно подавлялись. В момент отхода противника на последующие рубежи танки порой не преследовали его (противник отходил ночью, а танки действовали днем).
Наступление войск армии на промежуточные рубежи обороны противника велось с ходу, но иногда без должной подготовки. Наступавшая пехота часто не обеспечивалась артиллерийским огнем и взаимодействием с другими родами войск, подпускалась противником на действительную дистанцию ру-жейно-пулеметного огня и отбрасывалась с большими потерями. Так на рубеже р. Вторая, Кочеты была полностью выведена из строя рота 395-го полка 2-й гвардейской стрелковой дивизии. Почти одновременно с 37-й армией в наступление перешли войска 9-й армии. Усиленные 11-м гвардейским стрелковым корпусом и 2-й гвардейской стрелковой дивизией, войска армии в ночь на 9 марта нанесли удар на Красноармейскую и, захватив эту станицу, на следующий день вышли к р. Протока. На этом рубеже противник создал сильную промежуточную позицию. Основным препятствием на пути армии являлась р. Протока шириной 80—120 м и глубиной 3—4 м. Кроме того, наступлению мешали искусственно возведенные вдоль ее берегов валы высотою до 2 м, промежутки между которыми простреливались минометным огнем. Почти по всему западному берегу реки жилые дома с садами противник приспособил к обороне. Через 1 —1,5 км от них проходила вторая линия населенных пунктов, которые не только были приспособлены к обороне, но и являлись пунктами сосредоточения тактических резервов противника и огневых позиций артиллерии и минометов. Следует отметить, что в период этого наступления 9-й армией были допущены ошибки в управлении войсками. Часто даже командиры рот и взводов только накануне боя в общих чертах узнавали о своих задачах. 5 марта, например, 11-й стрелковый корпус, начав наступление в 6 часов 30 минут, вернулся в исходное положение, понеся большие потери. Причиной того была большая пауза между концом артподготовки и атакой пехоты. А это, в свою очередь, произошло потому, что исходное положение корпус занял гораздо дальше, чем об этом докладывалось. В 7 часов командующий армией объявил, что наступление повторяется в 13 часов. Результаты остались прежними, так как перегруппировки и должной подготовки к наступлению в корпусе не проводилось. Усталые бойцы вновь перешли в атаку, но и она успеха не принесла. Все это стоило больших жертв и не дало желаемых результатов. [314] Противник отходил за р. Протока. Вместо того чтобы оценить предстоящую задачу, связанную с форсированием такой реки, как Протока, организованно подвести войска на исходное положение, зная, что соприкосновение потеряно и форсирование на плечах врага не удастся, тщательно разведать противника, подготовить переправочные средства, организовать обеспечение переправы, подтянув артиллерию усиления и средства противовоздушной обороны, подвезти боеприпасы и продовольствие, штаб армии 9 марта отдал боевое распоряжение на форсирование Протоки. Операция, как и следовало ожидать, не удалась. И лишь после тщательной подготовки с помощью саперов войска 9-й армии форсировали реку. Саперы помогли стрелковым подразделениям изготовить 356 плотов на бочках, 395 небольших плотов из камыша. Эти средства могли поднять за один рейс 3500 человек. Подразделения, которым предстояло форсировать реку, проходили специальную тренировку на р. Казачий Ерик. А тем временем инженерные подразделения оборудовали подъездные пути к местам форсирования.
В ночь на 19 марта части 43-й стрелковой бригады 10-го стрелкового корпуса начали форсирование. Под сильным огнем противника они переплыли Протоку и захватили небольшой плацдарм. Использовав этот успех, командующий 9-й армией генерал-майор В. В. Глаголев направил на этот участок почти все переправочные средства, и началась переправа всех остальных частей. В это время войска 37-й армии, преодолевая сопротивление противника, также вышли к Протоке. На противоположном берегу виднелась станица Славянская. Противник подтянул к ней резервы и превратил станицу в крупный узел обороны. Врагу удалось отбить попытки наших войск форсировать реку с ходу. И все же через несколько дней, сосредоточившись на захваченном плацдарме, советские воины внезапным ударом атаковали врага и к вечеру 23 марта полностью очистили Славянскую. В то время когда войска правого крыла фронта (58, 9 и 37-я армии) вели бои на рубеже р. Протока, 56-я армия наступала в центре между Троицкой и Абинской. Здесь у противника был прочный оборонительный рубеж с сильно развитой системой инженерных сооружений. Операция по овладению Абинской назначалась еще на 28 февраля, но из-за слабого снабжения войск армии переносилась на 4, 5, а затем и 9 марта. Но и в этот день наступление не состоялось, так как не были получены снаряды и продовольствие. Окончательный срок начала наступления был назначен на 10 марта. Вначале было решено главный удар нанести севернее Абинской — на участке Ястребовский, Береговой, с тем чтобы, [315] форсировав р. Абин, по кратчайшему пути выйти на дорогу, ведущую в Крымскую, и этим отрезать вражескую группировку в Абинской. Однако 5 марта по распоряжению начальника штаба. фронта генерал-майора А. А. Забалуева направление главного удара было перенесено южнее, т. е. непосредственно на Абин-скую. Это направление имело целый ряд отрицательных факторов. Станица Абинская представляла собой крупный населенный пункт, насчитывавший 3208 домов и имеющий по фронту 5 км и в глубину 4 км. Нанесение главного удара в этом направлении требовало привлечения большого количества живой силы, так как в основном бой должен был протекать в населенном пункте и носить уличный характер. Но таким количеством сил 56-я армия не располагала. Далее, через станицу Абинская протекает р. Абин, представляющая серьезное препятствие, особенно для движения с боем внутри оборонительной полосы противника. Кроме того, противник, имея передний край своей обороны непосредственно на восточной окраине станицы, приспособил к прочной обороне отдельные дома, разместив в них огневые точки. Прорывая оборону в Абинской сразу же после атаки пехоты и захвата восточной окраины станицы, наши части могли действовать лишь отдельными группами, что затрудняло управление войсками в самый решительный момент боя.Таким образом, направление главного удара было выбрано без учета состояния обороны противника, условий и характера местности, наличия сил и средств наступавших частей. Решением командующего армией на правом фланге армии на фронте в 24 км (между Троицкой и Абинской) приказывалось нанести удар силами 353-й и 20-й стрелковых дивизий и 76-й морской стрелковой бригады. Главные силы армии — шесть дивизий (339, 61, 55, 83, 383, 394-я) и 7-я гвардейская стрелковая бригада — выделялись для нанесения главного удара — на Абинскую. Ударная группировка имела построение в два эшелона: 1-й эшелон —339, 61, 55, 83 и 383-я стрелковые дивизии; 2-й эшелон — 394-я стрелковая дивизия генерал-майора А. И. Лисицына и 7-я гвардейская стрелковая бригада. Всего в ударной группировке было немногим более 4 тыс. человек. К тому же люди были сильно измотаны предыдущими боями, было крайне мало продовольствия.
Основная цель операции состояла в том, чтобы всеми силами нанести удар по противнику в районе Абинской, с тем чтобы впоследствии окончательно уничтожить его на Таманском полуострове. Для этого привлекалась авиация всего фронта (4-я и 5-я воздушные армии). Кроме того, 56-я армия усиливалась танковой группой в составе 90 танков, тремя полками артиллерии РГК, пятью дивизионами [316] гвардейских минометов («катюши»). Всего на участке главного удара, на фронте около 5 км, имелось около 200 орудий. Однако уже 10 марта, т. е. в первый день боя, стало очевидно, что операция недостаточно подготовлена. Вместо массированных ударов авиации по 120—130 самолетов через каждые 15-минутные промежутки времени фактически наносились слабые удары небольшими и разрозненными группами. Так, в первом налете в 9 часов участвовало 22 штурмовика и 12 истребителей, во втором — с 11 часов 30 минут — 23 штурмовика и 22 истребителя. Управление авиацией над полем боя было слабым. Авиация часто выполняла задачи без учета сложившейся обстановки. Это дало возможность противнику активизировать действия своей авиации и наносить сильные бомбовые удары по боевым порядкам наших войск. В первой половине дня авиация противника безнаказанно бомбила и расстреливала наши наступавшие части, и лишь во второй половине дня положение несколько улучшилось. Артиллерийский огонь оказался также малоэффективным, так как в большинстве случаев из-за трудности наблюдения артиллеристы вынуждены были вести огонь по площадям. В результате огневые точки противника на переднем крае подавлены не были, и атака нашей пехоты захлебнулась. Лишь 383-й стрелковой дивизии генерал-майора К. И. Провалова удалось захватить три квартала на юго-восточной окраине Абинской. Введенная в бой в 14 часов 151-я танковая бригада подполковника В. А. Корнилова встретила организованное сопротивление противника и потеряла 10 танков.
В результате двухдневных боев прорвать оборону противника в районе Абинской не удалось. Основная причина неудачного наступления на Абинскую заключалась в неправильном выборе направления главного удара. Удар, видимо, следовало нанести (как и планировалось вначале) не фронтальный, непосредственно на Абинскую, а значительно севернее — на участке Ястребовский, Береговой. Таким образом, войска Северо-Кавказского фронта продвинулись своим правым крылом на 60—70 км, а в центре на 40 км. Однако свою главную задачу фронт выполнить не смог. [317] Это объяснялось рядом причин, главные же из них были: слабая организация снабжения войск боеприпасами, горючим и продовольствием, малочисленность боевых частей и слабое управление войсками. По указанию Ставки Верховного Главнокомандования войска Северо-Кавказского фронта приостановили наступление и начали готовиться к новой наступательной операции. В это время в связи с сокращением фронта наступления в резерв были выведены некоторые соединения. Это позволило уже к 20 марта значительно уплотнить боевые порядки наших частей. Кроме того, к 20 марта фронт получил 148 вагонов боеприпасов, 9 тыс. винтовок, 650 пулеметов, более 5 тыс. т горючего, большое количество обуви, обмундирования и другое имущество. По просьбе Военного совета Северо-Кавказского фронта полевое управление Черноморской группы было расформировано, а генерал-лейтенант И. Е. Петров назначен первым заместителем командующего войсками и начальником штаба фронта.
Бои за станицу Крымская
Проведенная еще в январе 1943 г. тотальная мобилизация позволила гитлеровцам пополнить свои войска. Отсутствие же второго фронта в Европе дало возможность немецкому командованию снова, как и летом 1942 г., без особого риска бросить основную массу своих сил против Советской Армии. Немецкое военное руководство намеревалось перейти в новое большое наступление и вырвать у Советской Армии инициативу. В связи с этим 17-я немецкая армия получила приказ любой ценой удержать низовья Кубани и Таманский полуостров как исходный район для будущих наступательных действий, и главным образом для сковывания войск Северо-Кавказского фронта.
Кроме того, удержание кубанского плацдарма и Таманского полуострова имело для Германии немаловажное политическое значение. На совещании в ставке немецкого главнокомандования 10 марта 1943 г., на котором присутствовали командующий группой армий «А» Клейст, командующий 17-й армией Руофф и командующий военно-воздушными силами Рихтхофен, Гитлер огласил планы на 1943 год. «При этом он заявил в отношении группы армий «А» следующее: желательно, чтобы Новороссийск был удержан нами и включен в состав таманского плацдарма, с одной стороны, из соображений политического влияния тюрков и, с другой стороны, в целях удержания русского Черноморского флота вдали от Крыма»{245}. А 13 марта в группу армий «А» поступил приказ [318] Гитлера № 5 для высших начальников, в котором содержалось указание о ведении боевых действий на восточном фронте на ближайшие месяцы. В указаниях, касающихся группы армий «А», говорилось: «…задачей группы армий является — удерживать во что бьх то ни стало таманский плацдарм и Крым»{246}. Через три дня командование группы армий доносило в ставку Гитлера свои взгляды на позицию таманского плацдарма: «Преимущества позиции: сковывание большого количества русских войск, ограничение возможностей к активным действиям русского флота, облегчение обороны Крыма, благоприятный политический эффект»{247}.
Отступая под ударами наших войск, противник отвел свои части на новый рубеж обороны восточнее Крымской, проходивший но линии Свистельников, Анастасиевская, Ханьков, Круглый, Красный, Семенцовский, и приступил к укреплению своих позиций. Для рытья траншей, противотанковых рвов, окопов гитлеровцы силой оружия согнали тысячи мирных жителей. Саперные и полевые войска противника возводили узлы сопротивления. Созданию прочной обороны благоприятствовали условия местности. Обширные приазовские плавни в поймах рек Кубань, Адагум и Вторая являлись уже сами по себе серьезными естественными препятствиями. На юг и юго-запад от станицы Крымская до самого Черного моря возвышаются западные отроги Главного Кавказского хребта. Здесь местность является самой трудной для наступающих войск и в то же время наиболее благоприятна для создания прочной обороны. Центральный участок обороны южнее Красного был более доступен для действий войск, поэтому противник уделил укреплению обороны этого участка особое внимание.
Костяком всей обороны врага являлась станица Крымская. Через нее проходили основные железнодорожные и грунтовые магистрали на Новороссийск, Анапу, Тамань и Темрюк. Стремясь во что бы то ни стало удержать этот важный населенный пункт, гитлеровцы превратили его в мощный узел сопротивления. Впервые на Кавказе противник применил мощную траншейную оборону. Все каменные дома в станице враг приспособил к обороне и держал в них постоянные гарнизоны. Основу всего оборонительного рубежа противника составляли опорные пункты, расположенные в населенных пунктах и на господствующих высотах. Условия местности давали возможность противнику не только плотно прикрыть, но и хорошо просматривать почти все подходы к переднему краю оборонительного рубежа и организовать хорошее огневое и тактическое взаимодействие между опорными пунктами и плотно закрыть подходы крымского узла сопротивления. [319] Основные направления (в том числе и основные дороги) наступления наших войск — центральный участок оборонительного рубежа — прикрывались узлом сопротивления станицы Киевское и вынесенными вперед оборонительными обводами. Характерной особенностью центрального участка обороны противника являлось то, что огневые средства располагались линейно вдоль насыпи железной дороги и узкого гребня высот восточнее станицы Крымская. Другой особенностью было то, что минные заграждения устанавливались только на основных направлениях и плотность их была небольшой. Последнее обстоятельство можно, видимо, объяснить тем, что противник очень надеялся на естественные преграды, которых в этом районе много. Такова была оборона врага у станицы Крымская. Для прорыва такой сильной обороны требовалась серьезная подготовка. Перед штабом Северо-Кавказского фронта встала задача создать превосходство над противником в силах и средствах, сосре7доточить на участок прорыва достаточное количество артиллерии и танков, создать мощный второй эшелон, для того чтобы не только прорвать первую полосу обороны, но с ходу овладеть второй и развивать наступление дальше. 28 марта командующий Северо-Кавказским фронтом после согласования со Ставкой Верховного Главнокомандования поставил войскам конкретные задачи на наступление. Прорвать вражескую оборону врага на главном ее участке поручалось войскам 56-й армии.
Согласно плану операции 56-я армия должна была главный удар силами 10-го гвардейского стрелкового корпуса, 61-й и 383-й стрелковых дивизий нанести из района Украинская, Поповский, Верхне-Ставропольский в направлении на Верхний Адагум и вспомогательный — силами 20-й и 83-й горнострелковых и 2-й гвардейской стрелковой дивизий из района Мова, Лесная на Молдаванское. Прорвав оборону противника севернее и южнее Крымской, армия должна была к исходу первого дня наступления овладеть рубежом Красный, Мазепа, Верхний Адагум и южной окраиной Крымской. После того как ударная группа армии овладеет рубежом Верхний Адагум, войска должны были обойти Крымскую с юга, главными силами развить наступление на Верхне-Баканский и к исходу четвертого дня наступления овладеть этим населенным пунктом. Войскам, действовавшим на вспомогательном направлении, предстояло обойти Крымскую с севера и к исходу третьего дня наступления овладеть Молдаванское и выйти в район Гладковской. В дальнейшем 56-й армии приказывалось, блокируя Крымскую, наступать на Анапу и частью сил помочь 18-й армии овладеть Новороссийском. [320] Во второй эшелон армии намечались 216-я стрелковая, 242-я горнострелковая дивизии и стрелковая дивизия НКВД. Второй эшелон усиливался танками. В составе Северо-Кавказского фронта в это время было 1459 орудий и 3144 миномета. Основные силы артиллерии и минометов были сосредоточены в полосах действий 56, 18 и 58-й армий. На участке прорыва 56-й армии командующий приказал создать плотность артиллерии не менее 50 орудий и минометов на 1 км фронта. Кроме того, непосредственно в боевых порядках пехоты приказывалось иметь не менее 10 орудий на 1 км фронта для стрельбы прямой наводкой. Перед войсками 56-й армии оборонялся 44-й армейский корпус противника, имевший в своем составе 101-ю и 97-ю немецкие легкопехотные дивизии, 19-ю румынскую пехотную и 3-ю румынскую горнострелковую дивизии. Соотношение сил (кроме танков) на участке прорыва 56-й армии к началу наступления было в пользу наших войск. Однако армия имела мало снарядов. Воздушная обстановка на Северо-Кавказском фронте к началу апреля 1943 г. характеризовалась повышенной активностью авиации обеих сторон, увеличением размаха и напряженности борьбы за господство в воздухе. Фашистское командование не располагало на кубанском плацдарме достаточными силами сухопутных войск и поэтому возлагало большие надежды на свою авиацию. Противник сосредоточил на аэродромах Крыма и Таманского полуострова основные силы 4-го воздушного флота общим количеством до 1 тыс. самолетов (510 бомбардировщиков, 250 истребителей, 60 разведчиков и 170 транспортных самолетов). В составе такой крупной авиационной группировки находились лучшие в немецких ВВС истребительные эскадры «Удет», «Мельдерс», «Зеленое сердце». Кроме того, для действий на Кубани противник мог привлечь часть сил бомбардировщиков (до 200 самолетов), находившихся в Донбассе и на юге Украины. В состав военно-воздушных сил Северо-Кавказского фронта в начале апреля входили: 4-я воздушная армия, располагавшая 250 самолетами (командующий генерал-майор Н. Ф. Науменко), 5-я воздушная армия, насчитывавшая 200 самолетов (командующий генерал-лейтенант С, К. Горюнов), 70 самолетов авиагруппы ВВС Черноморского флота и 60 самолетов группы авиации дальнего действия. Следовательно, всего ВВС фронта имели около 600 самолетов и превосходство в силах было на стороне противника. В целях обеспечения более надежного и централизованного управления боевыми действиями двух воздушных армий в начале апреля был создан штаб ВВС Северо-Кавказского фронта. Командующим ВВС фронта был назначен генерал К. А. Вершинин. [321] Общее руководство и координацию действий авиации Северо-Кавказского фронта и соседних Южного и Юго-Западного фронтов осуществлял прибывший в Северо-Кавказский фронт представитель Ставки командующий ВВС Красной Армии маршал авиации А. А. Новиков.
4 апреля войска Северо-Кавказского фронта начали наступление. 56-я армия перешла в наступление в 9 часов утра. Обороняясь на сильно укрепленном рубеже, враг оказал упорное сопротивление. Особенно трудно было наступать войскам 56-й армии. В полосе их действий у противника оказалось большое количество пулеметов, которые не были подавлены во время артиллерийской подготовки. И все же к исходу дня соединения армии продвинулись вперед и вышли к железной дороге восточнее Крымской. Гитлеровцы ожесточенно сопротивлялись, часто переходя в контратаки. К концу дня резко ухудшилась погода. Артиллерия уже не могла поддержать своим огнем наступление пехоты, так как видимость из-за сильного дождя сократилась до 500 м. Когда части 383-й стрелковой дивизии, которой теперь командовал полковник Е. Н. Скородумов, продвинулись вперед, противник встретил их сильным огнем. А затем на этот выдвинувшийся вперед клин враг бросил больше полка пехоты и 20 танков. Контратакованные с флангов, части дивизии после ожесточенных боев вынуждены были отойти на исходное положение. На следующий день погода по-прежнему была плохой. Непрерывные проливные дожди сильно затрудняли действия войск. Реки Адагум, Вторая, Абин вышли из берегов и затопили участок, где действовали 2-я гвардейская стрелковая и 83-я горнострелковая дивизии. Все дороги были размыты и залиты водой. О движении транспорта и артиллерии не могло быть и речи. Боеприпасы и продовольствие доставлялись в войска с большими трудностями, вручную. Нашим бойцам оказывали большую помощь местные жители. Советским воинам часто приходилось продвигаться вброд по заболоченным участкам местности. Несмотря на это, командующий фронтом решил продолжать наступление. Однако атаки, предпринятые 6 апреля, также не принесли успеха. Тогда командование 56-й армии приступило к перегруппировке для уплотнения своих боевых порядков и создания ударных группировок на участках прорыва. Некоторые соединения отводились на отдых, а их место занимали свежие силы. В свою очередь противник также готовился к решающим боям. В районе Крымской он усилил свои войска. Его авиация непрерывно наносила бомбовые удары по боевым порядкам наших частей сковывая их действия. [322]
14 апреля войска Северо-Кавказского фронта вновь перешли в наступление. Весь день соединения 58, 9 и 37-й армий предпринимали неоднократные атаки, но оборону врага прорвать так и не смогли. Удачнее сложилась обстановка в полосе действий 56-й армии. На рубеже р. Вторая войска армии сломили сопротивление противника и вышли к железной дороге юго-восточнее моста через р. Адагум, совхоз «Пятилетка» (5 км южнее Красного), балка Таранова, а на участке молочнотоварной фермы почти вплотную подошли к станице Крымская. Противник оказывал жестокое сопротивление, переходя в непрерывные контратаки. Особенно сильные бои разгорелись южнее Крымской, где наступала 383-я дивизия и 61-я стрелковая дивизия генерал-майора С. Н. Кузнецова. 14 апреля во второй половине дня враг бросил из совхоза «Пятилетка» больше двух полков пехоты и 60 танков. В результате длительного и крайне напряженного боя ему удалось потеснить наши части, однако полностью восстановить положение своей обороны он не смог. Причинами неуспеха наступления явилось то, что разведка переднего края обороны противника была слабой, в результате чего огневые точки врага оказались неподавленными. Плохо было организовано артиллерийское наступление: артнаблюде-ние в боевых порядках пехоты отсутствовало, не было надлежащей связи с пехотой, артиллерия не получала своевременно заявок. Полковая артиллерия и противотанковые орудия отстали от пехоты, плохая видимость мешала ведению огня. Требования командующего армией занять исходное положение перед атакой не далее 200 м от противника выполнены не были. 10-й гвардейский стрелковый корпус перед атакой находился в 600 м от переднего края обороны противника. С началом атаки пехота недружно пошла вперед. Движение в атаке проходило без применения к местности, без самоокапывания в необходимые моменты боя. Не выполнила и авиация своей задачи по нанесению бомбового удара по оборонительным позициям противника{248}.
Командование фронта решило 15 апреля с 7 часов утра возобновить наступление 56-й армии, но в 6 часов 30 минут противник сам перешел в контратаку. Наступление врага сильно поддерживала авиация. Вражеские самолеты непрерывно висели над нашими позициями. В тот день было отмечено 1560 самолето-пролетов противника. Такой массированный удар авиации прижал наши войска к земле, а артиллерия вынуждена была прекратить огонь. Трое суток враг непрерывно контратаковывал наши войска, стремясь во что бы то ни стало восстановить положение [323] в районе Крымской. Это стремление противника диктовалось еще и тем, что наступление наших войск на Крымскую в сильной степени затрудняло ему проведение операции «Нептун» (операция по ликвидации нашего плацдарма на Мысхако). Эту операцию противник намеревался начать еще 6 апреля, однако сильный нажим войск 56-й армии на Крымскую вынуждал его откладывать начало операции. 15 апреля командование сухопутных войск приняло решение: «К проведению операции «Нептун» можно будет приступить только после того, как русские будут полностью разбитые районе Крымская»{249}.Однако шло время, а «полностью разбить русских» в районе Крымской никак не удавалось. Тем временем Гитлер посылал в 17-ю армию приказ за приказом с требованием «ликвидации плацдарма противника в районе южнее Новороссийска». Гитлеровцам в сильной степени мешал плацдарм в районе Мысхако. Наличие наших войск на Малой земле, их активные действия были постоянной угрозой особенно для правого фланга обороны противника и сковывали его значительные силы. Для уничтожения нашего десанта в районе Мысхако была создана специальная боевая группа генерала Ветцеля силой до четырех пехотных дивизий общей численностью около 27 тыс. человек, 500 орудий и минометов, свыше 1200 самолетов. Морскую часть операции под названием «Бокс» должны были выполнить три подводные лодки и флотилия торпедных катеров.
17 апреля в 6 часов 30 минут после сильной артиллерийской и авиационной подготовки противник перешел в наступление на Мысхако. В этот день в авиационном налете на небольшой клочок земли в районе Мысхако, по свидетельству самих гитлеровцев, «участвовало 1074 самолета, в том числе 361 бомбардировщик, 71 штурмовик, 401 пикирующий бомбардировщик, 206 истребителей и 4 истребителя танков»{250}. Бойцы и командиры 18-й армии, несмотря на ураганный огонь артиллерии и авиации врага, стойко удерживали свои позиции. Ценой больших потерь части 4-й горнострелковой дивизии противника сумели захватить лишь небольшой участок очищенной от леса местности в 2 км юго-восточнее Мысхако. 20 апреля противник вновь предпринял, пожалуй, самое мощное наступление против героических защитников Малой земли. Однако и на этот раз все попытки врага очистить плацдарм разбились о стойкость советских десантников. Анализируя причины своего неуспеха, командующий 17-й армией генерал-полковник Руофф на совещании 23 апреля заявил: «Наступление было русскими разгадано прежде всего потому, что вследствие плохой погоды наступление все время начиная с 7 апреля откладывалось. Поэтому наступление [324] наталкивалось на полностью подготовленное сопротивление. Кроме того, обе наступающие дивизии — 4 гс и 125 пд — не были достаточно сильны… Дало себя также чувствовать слабо подготовленное пополнение. Отсутствовало взаимодействие пехоты, артиллерии и авиации. Противник располагался на благоприятной местности. Все это привело к тому, что наступление с целью овладеть г. Мысхако 17 апреля не имело успеха. Наступление 20 апреля, в котором приняли участие все имеющиеся в распоряжении силы, пострадало значительно от того, что ему препятствовала атака русской авиации, в которой приняли участие 100 самолетов. Таким образом, и это наступление было подавлено»{251}.
Вряд ли только эти причины, выдвинутые генералом Руоффом, привели к срыву широко задуманного немецкого наступления. Конечно, наша авиация в значительной степени помогла наземным войскам. То, что «наступление было подавлено», когда в нем «приняли участие все имеющиеся в распоряжении силы», объясняется прежде всего беззаветным мужеством советских воинов, их героизмом, готовностью к самопожертвованию во имя Родины. Именно это и помешало немецко-фашистским войскам осуществить операцию «Нептун» — разгромить отважных защитников Малой земли. В течение апреля и мая гитлеровцы предприняли отчаянные атаки. Против наших трех бригад они бросили превосходящие силы пехоты и танков, поддерживаемые сотнями самолетов. Враг обрушил на Мысхако удары страшной силы. Сами немцы подсчитали, что на каждого бойца Малой земли они истратили не менее пяти снарядов одной только тяжелой артиллерии. А за весь период боев на Малую землю гитлеровцы выпустили 11 железнодорожных эшелонов металла. Бывали дни, когда число самолето-вылетов вражеской авиации, брошенной на этот небольшой клочок земли, доходило до 2 тыс., а атаки танков и пехоты следовали одна за другой. Однако все было напрасно. Все попытки врага разбивались о стойкость обороны защитников Малой земли. Советские воины продолжали стойко удерживать свои позиции, проявляя при этом ни с чем не сравнимые мужество и геройство. Отважные соединения 47-й армии приковали к себе значительные силы противника и свели на нет его попытки наступать вдоль побережья Цемесской бухты. Плацдарм на Мысхако — это кровью отвоеванный у врага самый крайний фланг на подступах к Новороссийску. Важную роль в отражении всех атак противника на Мысхако сыграла наша авиация. Своими массированными действиями она сковала наступление противника, заставила вражескую авиацию снизить свою активность. Командование 17-й армии [325] вынуждено было сообщить в штаб группы армий «А»: «Сегодняшнее авиационное наступление русских из района высадки десанта по Новороссийску и сильные атаки русского воздушного флота по аэродромам показали, как велики возможности русской авиации». Первые воздушные сражения на новороссийском направлении были выиграны нашей авиацией. Правда, в течение трех дней — с 17 по 19 апреля — в районе Мысхако воздушные бои проходили с переменным успехом. Советские летчики наносили вражеской авиации значительные потери, снижая эффективность ее ударов, но воспретить эти удары при еще ощущавшемся недостатке сил не могли. Боевые действия авиации обеих сторон в районе Мысхако достигли наивысшего напряжения 20 апреля. Подтянув резервы, противник изготовился для генеральной атаки, чтобы рассечь плацдарм на две изолированные части, а затем уничтожить группу десантных войск.
С нашей стороны в этот день впервые была введена в бой часть сил прибывших авиакорпусов РГК, что позволило в течение дня нанести два массированных удара по боевым порядкам пехоты и артиллерии противника перед фронтом десантной группы. После этих ударов противник приостановил свое наступление. Боевые действия нашей авиации оказались в этот день весьма успешными. В последующие дни 21—23 апреля мощь ударов нашей авиации по врагу еще более возросла за счет продолжавшегося увеличения вводимых в действие сил трех авиакорпусов РГК. 23 апреля от этих корпусов участвовало в боевых действиях уже около 300 самолетов, что позволило изменить общее соотношение сил по авиации в районе Мысхако в нашу пользу. Если с 17 по 20 апреля отмечалось от 1000 до 1250 самолето-пролетов противника и он действовал группами по 30—40—60 бомбардировщиков, то уже 21—22 апреля количество его самолето-пролетов уменьшилось вдвое. Важнейшая задача, поставленная перед авиацией, воспретить организованные удары бомбардировщиков по боевым порядкам десантных войск была выполнена. Это отмечал в своем приказе Военный совет Северо-Кавказского фронта: «Начиная с 20 апреля в течение трех дней над участком десантной группы происходили непрерывные воздушные бои, в результате которых авиация противника, понеся исключительно большие потери, вынуждена была уйти с поля боя. Господство в воздухе перешло в наши руки. Этим определилась и дальнейшая наземная обстановка»{252}.
Боевые действия нашей авиации по поддержке десантной группы были поучительны также и тем, что здесь в ограниченном [326] районе действовали силы двух воздушных армий и ВВС Черноморского флота. В связи с этим большое внимание уделялось организации взаимодействия между воздушными армиями, видами и родами авиации. В условиях, когда некоторые полки 4-й и 5-й воздушных армий вынуждены были базироваться на одном аэродроме (в период весенней распутицы), появилась необходимость организации управления истребительными авиационными частями обеих воздушных армий с одного командного пункта. Предусматривалась передача в оперативное подчинение командующего 4-й воздушной армией некоторых истребительных авиационных полков 5-й воздушной армии. Взаимодействие фронтовой авиации с ВВС Черноморского флота планировалось осуществлять путем распределения районов и времени действий, а также передачей в оперативное подчинение некоторых истребительных подразделений 5-й воздушной армии командующему ВВС флота. Для прикрытия войск на плацдарме в районе Мысхако выделялась специальная группа истребителей, базирующаяся на аэродроме в районе Геленджика. Вместе с ВВС Черноморского флота на нее возлагалась задача осуществлять перехват бомбардировщиков противника, направлявшихся с аэродромов Керченского полуострова для бомбардировки наших войск. Для управления всей авиацией в районе станции Абин-ская был развернут вспомогательный пункт управления ВВС фронта, размещавшийся совместно с командным пунктом фронта. Кроме того, вспомогательные пункты управления были созданы в 4-й и 5-й воздушных армиях. Большое значение в ослаблении активности авиации противника при его наступлении в районе Мысхако имели удары наших бомбардировщиков по вражеским аэродромам. Эти действия велись на основе специально разработанного плана авиационного наступления ВВС Северо-Кавказского фронта с приданной авиацией резерва Ставки, который был утвержден представителями Ставки Верховного Главнокомандования Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым и маршалом авиации А. А. Новиковым{253}.
Удары по аэродромам в связи с сильным противодействием вражеских истребителей наносились только ночью. Особенно успешны были удары авиации дальнего действия по крупным аэродромам Сарабуз и Саки в Крыму, где было уничтожено и повреждено более 100 самолетов 55-й бомбардировочной эскадры. Противник вынужден был оттянуть в глубину свою авиацию с передовых аэродромов, а 55-ю бомбоэскадру перебазировать из Крыма на аэродромы Донбасса.
Огромное значение в стойком и длительном — до победного конца — удержании нашими десантными войсками на фланге врага [327] плацдарма имела доставка защитникам Малой земли людских резервов и всех необходимых материально-технических средств обороны. С начала февраля и в течение семи последующих месяцев Черноморский флот, несмотря на ожесточенное противодействие противника, бесперебойно обеспечивал питание десантных частей в районе Станички и Мысхако. Морские перевозки выполнялись преимущественно кораблями, катерами и плавсредствами Новороссийской базы. Из боевого донесения штаба Черноморской группы войск от 20 февраля 1942 г, явствует, что к 18 февраля флотом уже были доставлены на Малую землю 255-я бригада морской пехоты, 83-я морская стрелковая бригада, 815-й стрелковый полк (349-й стрелковой дивизии) и авиадесантный полк, 51, 107 и 165-я стрелковые бригады и 897-й горнострелковый полк (242-й горнострелковой дивизии). Сюда также были доставлены средства усиления: 574-й армейский полк ПВО, минометы и часть артиллерии перечисленных соединений, главным образом противотанковой. Стремясь прервать перевозки, враг широко применял здесь артиллерию, бомбардировочную авиацию, торпедные катера и даже подводные лодки. В феврале — марте авиация противника выставила у Геленджика, откуда главным образом осуществлялась отправка резервов и боевого снабжения десантникам в Станичку и на Мысхако, 236 мин{254}.
Пристреляв место выгрузки кораблей на Малой земле, немцы выпускали в отдельные ночи до 500 снарядов. Авиация, бомбардируя наши транспортные средства, применяла осветительные бомбы, которые облегчали торпедным катерам и подводным лодкам маневрирование при выходе в торпедные атаки по советским судам. В связи с таким сильным противодействием врага все походы кораблей с пополнением для десанта на Малую землю по решению штаба Черноморского флота организовывались как особые операции с привлечением авиационного, артиллерийского и корабельного прикрытия. Продолжая вести ожесточенные бои по ликвидации противника, вклинившегося в нашу оборону у горы Мысхако, войска десантной группы к 30 апреля восстановили положение. Немало героических подвигов совершили в эти дни морские пехотинцы. Они не только насмерть стояли в обороне, но часто устраивали дерзкие вылазки в тыл противника, добывали ценные сведения.
Незабываемый подвиг совершил отряд моряков под командованием капитана Д. С. Калинина 1 мая 1943 г. в станице Варваровка южнее Анапы. Под вечер 30 апреля на двух катерах вышли в море 23 моряка-разведчика. Катера произвели маневр, отойдя далеко в [328] море, и уже в темноте повернули к занятому врагом берегу. Первыми высадились группа мичмана Земцова, затем группы капитана Калинина и старшего сержанта Левинского. С рассветом 1 мая на гребне горы прямо перед Варваровкой раздались выстрелы. Это приняла бой группа старшего сержанта Левинского. Врагов оказалось в несколько раз больше. Схватка была жестокой. Почти все разведчики погибли. Зато другая группа во главе с командиром отряда капитаном Калининым, вышедшая в это время к околице Варваровки, устроила засаду. Пулеметный огонь косил фашистов. Вражеские трупы устлали вход в лощину, где засели смельчаки. Всего за несколько минут было убито и ранено более 150 вражеских солдат и офицеров. Два часа длился бой. Моряки, отбиваясь, отходили вдоль противоположного склона береговой гряды. Но силы были слишком неравны. Вражеский полковник, руководивший боем, приказал своим солдатам взять капитана живым. Все больше сжимая кольцо, гитлеровцы ринулись к капитану. Калинин расстрелял по наседавшим врагам последние патроны и, прихрамывая, бросился бежать вверх по склону овражка. Но наверху его встретила цепь вражеских солдат. Тогда капитан Калинин вынул из-за пазухи гранату и, прижав ее раненой рукой к боку, приготовился к последней схватке. Фашисты вначале отпрянули, но затем рывком бросились к нему. Калинин рванул чеку…Так сражался и так погиб командир отряда морских разведчиков Дмитрий Семенович Калинин. За эту операцию капитану Калинину посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Внезапная высадка и дерзкие атаки этого небольшого отряда вызвали у врага немалую панику. Посыпались тревожные сигналы в Тамань и Новороссийск. Вся система вражеской обороны побережья Черного моря пришла в действие. Старший морской начальник Анапы Шениссельд приказал срочно посадить на сторожевые катера немецких матросов и перебросить их в район Варваровки. По распоряжению командующего группировкой вражеских войск в этом районе генерала Эннеке была задержана переброска резерва в район Тоннельной. Группа мичмана Земцова после тяжелых боев в тылу врага вышла навстречу своим наступающим войскам. Моряки дали ценные сведения о расположении врага. Мичман Земцов также был удостоен звания Героя Советского Союза.
Не добившись успеха в ликвидации нашего плацдарма на Мысхако, генерал Руофф вынужден был признать, что «продолжать наступление невозможно. Он (Руофф) хотел бы сосредоточить силы, так как имеется опасность, что ожидаемое [329] русское наступление на участке 44-го армейского корпуса не может быть отражено»{255}. Что ж, для опасений гитлеровского генерала имелись основания. Чтобы заставить противника оттянуть часть своих сил с участка Мысхако, командующий Северо-Кавказским фронтом решил ударить 20 апреля войсками 56-й армии южнее Крымской в направлении Нижне-Греческий, Горно-Веселый и Молдаванское. Для этой цели на направлении главного удара 56-й армии создавалась танковая группа. Для наращивания сил имелся второй эшелон в составе особой стрелковой дивизии НКВД, 32-й гвардейской стрелковой дивизии и танковой группы (63-я и 151-я танковые бригады). Огневую поддержку армии осуществляли до 15 артиллерийских полков усиления, а поддерживать наступление войск с воздуха должна была вся авиация фронта.
К тому времени в связи с усилением группировки немецкой авиации в Крыму и на Таманском полуострове Верховное Главнокомандование во второй половине апреля перебросило из резерва Ставки на Северо-Кавказский фронт три авиационных корпуса: бомбардировочный (2 бак), смешанный (2 сак), истребительный (3 иак) и одну отдельную истребительную авиационную дивизию (287 над). К 20 апреля из состава этих авиасоединений прибыло на Кубань 300 самолетов, переброска остальных сил (до 200 самолетов) и последовательный их ввод в бой происходили в конце апреля — начале мая. Таким образом, к 20 апреля в ВВС Северо-Кавказского фронта вместе с авиационной группой ВВС Черноморского флота, группой авиации дальнего действия и прибывшими основными силами авиакорпусов РГК имелось 900 боевых самолетов, из них во фронтовой авиации до 800 (истребителей — 270, штурмовиков — 170, бомбардировщиков дневных — 165 и ночных — 195). Это позволило ликвидировать невыгодное для нашей авиации соотношение в силах, и напряженная борьба за господство в воздухе на Кубани развернулась, по существу, при равном количестве самолетов. На вооружении авиационных частей в то время находилось уже значительное число новейших самолетов. Все прибывшие из резерва Ставки авиационные соединения были полностью укомплектованы новой авиационной техникой — истребителями Як-1, Ла-5, штурмовиками Ил-2 и бомбардировщиками Пе-2. На Кубани, хотя и в ограниченном количестве, начали применяться новые самолеты-бомбардировщики Ту-2, значительно превосходившие по своим тактико-техническим данным типные самолеты противника. [330] В смысле базирования авиации у противника имелись определенные преимущества. В Крыму и южных районах Украины он располагал достаточным количеством хороших полосных аэродромов. Наша авиация на Кубани испытывала недостаток в таких аэродромах, грунтовые же аэродромы из-за весенней распутицы вышли из строя.
18 апреля в штаб фронта прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. Ознакомившись с обстановкой, он приказал командующему фронтом перенести начало наступления 56-й армии с 20 на 25 апреля. Но и этого времени оказалось недостаточно. В период с 18 по 29 апреля в войсках фронта по указанию маршала Жукова был проведен ряд весьма важных мероприятий по улучшению оперативного руководства частями, их материального и технического обеспечения. Соединения были срочно укомплектованы свежими силами, укреплялись органы управления. В 9-й и 37-й армиях из числа добровольцев создавались специальные отряды для действий через плавни с целью захвата плацдармов на противоположных берегах рек Курка и Кубань. Для этих отрядов были подобраны из местных жителей проводники. Саперами и войсками готовились переправочные средства. Помимо подготовки наступления 56-й армии были также приняты меры по восстановлению обороны войск на Мысхако, по обеспечению устойчивости обороны и налаживанию бесперебойного снабжения их всем необходимым. Все эти мероприятия позволили войскам Северо-Кавказского фронта неплохо подготовиться к наступлению.
29 апреля в 7 часов 40 минут после артиллерийской подготовки, длившейся 1 час 40 минут, главные силы северной и южной ударных групп 56-й армии перешли в наступление. Противник обрушил на наступавшие войска массированные удары авиации. Атакующие советские воины были встречены сильным артиллерийским и ружейно-пулеметным огнем. В течение первого дня наступления войска армии не сумели прорвать оборону противника, и лишь к исходу дня северная ударная группа вклинилась во вражеские позиции на 2 км. Причины неудачного наступления заключались в недостаточно четком планировании артиллерийского наступления. Несмотря на длительную артподготовку, огневые средства врага не были подавлены. Больше того, когда пехота пошла в атаку, огонь артиллерии стал заметно ослабевать, а на некоторых участках пехота вообще осталась без огневой поддержки. В течение следующих двух дней бои приняли еще более ожесточенный характер. Продвижению наших войск мешали многочисленные минные заграждения и огонь опорных пунктов противника, расположенных в глубине его обороны. Одновременно авиация противника наносила сильные удары по боевым [331] порядкам нашей артиллерии, лишая ее возможности вести эффективный огонь. Стремясь удержать свою оборону, противник часто переходил в яростные контратаки. Особенно сильные контратаки он предпринял против частей 11-го гвардейского стрелкового корпуса. Гвардейцы в течение двух суток мужественно отбивали по 6—8 контратак в день, И все же, несмотря на упорное сопротивление врага, войска армии к исходу 1 мая вышли на рубеж южная окраина Красного, совхоз «Пятилетка», МТФ, Алевра и захватили несколько высот южнее Крымской.
После неудачного наступления севернее Крымской командование фронта решило изменить направление главного удара и нанести его южнее Крымской. Для этой цели в южную ударную группу 56-й армии передавалась из резерва 328-я стрелковая дивизия и особая стрелковая дивизия НКВД. Сюда же была переброшена и танковая группа. Большую работу в период подготовки к наступлению проделали наши инженерные части и подразделения. Они подготовили 970 различных плавательных средств, оборудовали 6 маршрутов через плавни общей протяженностью до 40 км. До 80 процентов саперов добровольно вошли в штурмовые батальоны для действий в плавнях. Для обеспечения боевых действий 56-й армии, выполнявшей главную задачу, было построено 65 мостов различного типа общей протяженностью 608 пог. м, оборудовано 13 бродов, устроено 24 прохода в заграждениях противника, снято и обезврежено более 6 тыс. мин, построено 679 блиндажей, командных и наблюдательных пунктов, создано 4 тыс. кв. м лесных завалов. Кроме того, в каждый танковый батальон придавались по две группы саперов с миноискателями и другими средствами для обезвреживания мин{256}.
Закончив к утру 3 мая перегруппировку, войска южной ударной группы 56-й армии в 7 часов 50 минут перешли в наступление. Сломив сопротивление 9-й и 19-й пехотных дивизий противника, они прорвали вражескую оборону, вышли на шоссе Крымская — Неберджаевская и начали обходить Крымскую с юго-востока, угрожая противнику отрезать пути отхода из Крымской. Немецкое командование срочно подтянуло в район Крымской резервы. Кроме того, с северного участка на южный оно перебросило часть подразделений 97-й и 101-й легкопехотных дивизий, чем ослабило оборону севернее Крымской. Этим тут же воспользовались части, наступавшие севернее Крымской. Усилив свои удары, они прорвали вражескую оборону и за день продвинулись вперед на 8 км. Успешное наступление 56-й армии севернее и южнее Крымской создало угрозу окружения крымской группировки врага [332] и вынудило его отвести свои войска из этого района. 4 мая станица Крымская была освобождена. В последующие дни войска армии вели напряженные бои в направлении Молдаванское и Нижне-Баканского. Однако из-за отсутствия резервов у фронтового командования в самые ответственные моменты наступления войска 56-й армии не были усилены, поэтому наступление развития не получило. Таким образом, освободив станицу Крымская, войска 56-й армии закрепились на достигнутых рубежах и приступили к подготовке нового наступления на Киевское и Молдаванское.
В боях за станицу Крымская наши войска уничтожили много солдат и офицеров противника, большое количество танков и другой боевой техники. Говоря о боях за станицу Крымская, хотелось бы подробнее остановиться на действиях нашей авиации. Дело в том, что именно этот период занимает центральное место во всей борьбе нашей авиации на кубанском плацдарме за господство в воздухе. После успешного выполнения задачи по срыву немецкого наступления в районе Мысхако авиация Северо-Кавказского фронта усиленно готовилась к боям в районе станицы Крымская. Экономя силы, истребители небольшими группами прикрывали группировку войск 56-й армии, а бомбардировщики наносили удары по вражеским аэродромам. В это же время были проведены некоторые организационные мероприятия. Управление 5-й воздушной армии, передав 4-й воздушной армии подчиненные боевые части (265 самолетов) с 24 по 30 апреля, согласно директиве командующего ВВС Красной Армии убыло в район Курской дуги на Степной фронт. В составе Северо-Кавказского фронта осталась одна 4-я воздушная армия. Необходимость в дальнейшем существовании штаба ВВС фронта, предназначенного для обеспечения управления двумя воздушными армиями, отпала, и он был расформирован, а генерал К. А. Вершинин, возглавлявший ВВС фронта, вступил в командование 4-й воздушной армией. Активность авиации противника в районе станицы Крымская резко возросла накануне перехода 56-й армии в наступление. С утра 28 апреля немецкие бомбардировщики группами по 10—15 самолетов пытались сбросить бомбы на боевые порядки наших войск. За день противник совершил 850 самолето-налетов. Советские истребители для отражения воздушного противника произвели 310 самолето-вылетов и сбили в воздушных боях 25 вражеских самолетов, потеряв 18 своих. С этого дня над станицей Крымская началось воздушное сражение, которое с небольшими перерывами продолжалось в течение многих дней. [333] В соответствии с ранее разработанным планом в ночь на 29 апреля наша авиация приступила к проведению авиационной подготовки в полосе наступления 56-й армии. Еще в сумерках первыми над расположением вражеских войск в районе станицы Крымская появились две девятки бомбардировщиков. Зажигательными бомбами они создали несколько очагов пожаров, чтобы облегчить выход на цель остальным экипажам, С наступлением темноты бомбардировщики 4-й воздушной армии и авиации дальнего действия начали бомбардировать артиллерийские позиции противника. В первые два часа зенитная артиллерия врага пыталась заградительным огнем противодействовать нашим бомбардировщикам, но она была подавлена и прекратила стрельбу. Наши экипажи потерь не имели. В течение ночи они совершили 379 самолето-вылетов и сбросили 210 т бомб{257}.
Успешными были действия в эту ночь и 46-го гвардейского ночного бомбардировочного полка (командир майор Е. Д. Бершанская). Летчицы этого полка нанесли точные удары по огневым средствам противника на северной окраине станицы Крымская. Наступлению войск 56-й армии 29 апреля предшествовала 40-минутная авиационная подготовка, которая переросла затем в авиационную поддержку. В течение трех часов над полем боя действовало 144 бомбардировщика, 82 штурмовика и 265 истребителей. Особенно высокого накала воздушное сражение достигло в первый день боев за станицу Крымская — 29 апреля. В течение дня наши летчики произвели 1268 самолето-вылетов, из них ночью 379. В воздушных боях они уничтожили 74 вражеских самолета{258}. В боевом донесении штаба Северо-Кавказского фронта в Генеральный штаб так оценивались результаты действий авиации за 29 апреля: «ВВС фронта, добившись превосходства в воздухе, ночью и днем уничтожали живую силу и артиллерию противника, прикрывали наши части в полосе 56-й армии. В течение дня вели ожесточенные непрерывные воздушные бои»{259}. Со стороны противника в течение 29 апреля было отмечено 539 самолето-пролетов, что свидетельствовало о переходе инициативы в воздухе в наши руки. В борьбе с немецкой авиацией наши истребители действовали наступательно и с большим мастерством, их успеху способствовало также четкое организованное управление по радио с земли. Для наведения истребителей и управления ими в воздушных боях у линии фронта были развернуты пять радиостанций в районе станицы Абинская. Одна из них — главная [334] радиостанция наведения — находилась в 4 км от линии фронта и, по существу, являлась командным пунктом управления всей истребительной авиацией 4-й воздушной армии. 29 апреля командир 216-й истребительной авиационной дивизии генерал А. В. Борман, возглавлявший управление с главной радиостанции, получил сообщение от постов ВНОС о подходе к линии фронта 12 немецких истребителей. Над полем боя в этот момент находилась эскадрилья наших истребителей во главе с капитаном А. И. Покрышкиным. Получив с главной радиостанции информацию о воздушной обстановке, наши летчики заняли выгодное положение и дружно атаковали врага. В короткой схватке они уничтожили восемь истребителей, четыре из них сбил Покрышкин. Следовавшие за истребителями восемь немецких бомбардировщиков также с помощью главной радиостанции наведения были атакованы и уничтожены другой группой истребителей под командованием капитана Д. Б. Глинка. В последующие дни напряжение борьбы за господство в воздухе в районе станицы Крымская еще более возросло. И успех в ней был на стороне советских летчиков. Воздушные бои длились часами. На сравнительно узком участке фронта (25 — 80 км) в день происходило до 40 воздушных боев, в ходе которых с обеих сторон одновременно участвовало 50—80 самолетов. Одновременно штурмовики и бомбардировщики эффективно поддерживали наступление войск, сосредоточивая усилия на узком участке фронта. 3 мая 18 групп бомбардировщиков 2-го бомбардировочного авиационного корпуса, которым командовал генерал-майор авиации В. А. Ушаков, общим количеством в 162 самолета, следуя с интервалом между группами 10—20 минут, подавили артиллерию на огневых позициях на западной окраине Верхнего Адагума и западной окраине Неберджаевской, чем обеспечили продвижение нашей пехоты и танков, прорвавших оборону противника южнее Крымской. Одновременно штурмовики 2-го смешанного авиационного корпуса, [335] которым командовал генерал-майор авиации И. Т. Еременко, обеспечили успешный ввод в прорыв танковой группы.
Таким образом, боевые действия нашей бомбардировочной и штурмовой авиации в период наступления 56-й армии велись в тесном взаимодействии с сухопутными войсками. В течение четырех дней, когда осуществлялся прорыв полосы обороны, бомбардировщики и штурмовики совершили 2243 самолето-вылета. В этих действиях получил дальнейшее развитие принцип массированного применения авиации при прорыве обороны и поддержке наступавших войск. Все силы 4-й воздушной армии действовали в интересах 56-й армии на фронте в 15 км. Это давало возможность на направлении главного удара иметь подавляющее превосходство в воздухе. Наша авиация, оказав содействие сухопутным войскам в прорыве первой сильно укрепленной оборонительной полосы и удерживая господство в воздухе, с 4 мая перенесла основные усилия на уничтожение вражеских объектов в глубине, нанося удары днем и ночью по тылам и коммуникациям в районах Киевское, Молдаванское, Нижне- и Верхне-Баканского и юго-западнее Неберджаевской, одновременно частью сил продолжала содействовать войскам на поле боя. Наземные войска высоко оценили результаты действий авиации. Военный совет 56-й армии направил командующему 4-й воздушной армией следующий отзыв: «В 7.00—8.30 9 мая наши штурмовики и бомбардировщики хорошо нанесли удар по врагу на участке 10-го стрелкового корпуса, чем обеспечили продвижение пехоты. Личный состав войск доволен действиями авиации. Военный совет 56-й армии объявляет благодарность всем экипажам за точную и хорошую работу». Начиная с первого дня операции 56-й армии и затем в наиболее ответственные ее дни наша авиация совершала самолето-вылетов в два раза больше, чем авиация противника. Всего за период с 29 апреля по 10 мая 4-я воздушная армия, ВВС Черноморского флота и авиация дальнего действия произвели около 10 тыс. самолето-вылетов, из них почти 50 процентов по войскам и технике противника на поле боя. За это время было уничтожено 368 самолетов врага, т. е. более трети его первоначальной авиационной группировки{260}.
В среднем противник каждые сутки терял 9 бомбардировщиков и 17 истребителей. Действуя массированно, наша авиация оказала эффективную поддержку войскам в прорыве сильно укрепленного вражеского оборонительного рубежа. От ударов авиации противник понес большие потери в живой силе и технике. После занятия станицы Крымская на поле боя осталось много убитых немецких солдат, разбитая боевая техника. [336]
Бои в районе Киевское и Молдаванское
Потеряв станицу Крымская, противник лишился выгодной оборонительной позиции — одного из главных звеньев своей обороны между р. Кубань и Новороссийском. Однако немецко-фашистское командование не хотело смириться с потерей своих позиций. Ведь советские войска, продолжая наступление, почти вплотную подошли к Голубой линии — последней и самой сильной оборонительной полосе вражеских войск на Кубани.
О том, какое значение имели для германского командования высоты западнее Крымской, можно узнать из показаний пленного гитлеровского генерала — командира одной из немецких дивизий: «Владение этими высотами имело решающее значение для обоих противников в ходе продолжения боев на Кубанском предмостном укреплении. Русским эти высоты в руках противника блокировали дорогу Крымская — Молдаванская — Гладковская и, следовательно, преграждали продвижение на запад, а также лишали возможности обзора ближайшего тыла германского фронта. Немцам эти высоты давали возможность наблюдения в восточном направлении, а именно Кубанской равнины, района развертывания боевых действий, и предоставляли им последнюю и наиболее благоприятную [337] возможность обороны вне лесистой местности, восточнее Малой Кубани. Потеря этих высот ставила под угрозу все позиции южнее — до Черного моря и важнейший военный порт Новороссийск, который был необходим для господства на Черном море. Германскому командованию было совершенно ясно, что русское командование, если оно хочет падения Кубанского предмостного укрепления — главное наступление предпримет с целью овладения высотами западнее и северо-западнее Крымской, чтобы затем, продвигаясь на запад и постепенно расширяя фронт, двигаться к Малой Кубани. Это повлекло бы за собой не только разгром германского фронта южнее этих высот вплоть до Черного моря, но и могло бы преградить отступление германских войск на Таманский полуостров»{261}.
Вот почему гитлеровское командование придавало такое большое значение своей обороне западнее станицы Крымская. Чтобы остановить наше наступление, оно стянуло на этот участок фронта все имевшиеся резервы, большое количество самолетов. Противник пытался массированными ударами с воздуха деморализовать наступательный порыв наших частей. В этом ему во многом содействовала глубоко эшелонированная и развитая в инженерном отношении оборона. Прорыв ее требовал от нашего командования сосредоточения крупных сил пехоты, танков, артиллерии и авиации, тщательной подготовки наступательной операции. Войска Северо-Кавказского фронта после освобождения Крымской продолжали вести бои на отдельных участках по улучшению своего тактического положения и готовились к новой наступательной операции. Цель этой операции заключалась в том, чтобы прорвать Голубую линию врага, нанести поражение 17-й немецкой армии и очистить всю территорию Кубани, включая Таманский полуостров.
Главный удар решением командующего фронтом намечалось нанести силами 56-й армии в направлении Самсоновский, Русское, Первомайский, а частью сил этой армии нанести удар — через Нижне-Баканский на Аманат и войсками 37-й армии — на Киевское, Варениковскую, Гостагаевскую. Направление этих ударов проходило между селениями Киевское и Молдаванское. Затем должны были перейти в наступление войска 9-й армии на Джигинское и войска 18-й армии с плацдарма Мысхако на Верхне-Баканский. Осуществление этого плана давало возможность расчленить группировку противника и уничтожить ее по частям. По плану операции 56-я армия в составе девяти стрелковых дивизий, трех стрелковых бригад должна была наступать на двух направлениях. 9-я и 83-я горнострелковые и 61-я стрелковая [338] дивизии наносили удар южнее Молдаванское через Нижне-Баканский, Аманат. Особая стрелковая дивизия НКВД, 242-я горнострелковая, 317-я и 383-я стрелковые дивизии — севернее Молдаванское через Самсоновский, Русское. Обе ударные группировки должны были охватить с двух сторон Молдаванское и, соединившись в Первомайском, продолжать наступление на Верхне-Баканский. 56-я армия усиливалась пятью артиллерийскими полками, четырьмя гвардейскими минометными полками, двумя танковыми полками, одним танковым батальоном и одним полком самоходной артиллерии. Кроме того, для развития успеха армии в районе Берегового сосредоточивался резерв фронта в составе трех стрелковых бригад 10-го гвардейского стрелкового корпуса. 37-й армии также приказывалось наступать на двух направлениях: 20-й горнострелковой и 295-й стрелковой дивизиями нанести удар на Варениковскую, а 2-й и 55-й гвардейской стрелковыми дивизиями — на Гладковскую. Армия усиливалась девятью артиллерийскими, шестью гвардейскими минометными и тремя танковыми полками. Кроме того, на каждом направлении во втором эшелоне имелось по одной стрелковой дивизии. Каждой ударной группировке придавались танки: левой — 61, правой — 32 танка. В полосе наступления армии находился резерв фронта в составе 395-й стрелковой дивизии и танковой группы — 73 танка и 16 самоходно-артиллерийских установок.
Соотношение сил к началу наступления хотя и было в нашу пользу, но недостаточным для прорыва такой сильно укрепленной обороны, какой являлась Голубая линия. Уплотнив свои боевые порядки, противник имел против войск фронта 15 дивизий и 700 самолетов. В период подготовки наступательной операции большую работу проделали инженерные войска. Они непрерывно вели инженерную разведку переднего края обороны противника. В тыл врага было направлено много поисковых групп саперов для выявления систем заграждений в его глубине. Инженерные части 56-й и 37-й армий построили вновь и усилили более 50 мостов, проложили 17 колонных путей по труднодоступной болотистой местности. За несколько суток до начала наступления саперы проделали в минных полях проходы. В это время ими было снято более 5 тыс. мин только в полосе 56-й армии. В отличие от предыдущих боев танки в предстоящей операции должны были действовать для непосредственной поддержки пехоты. Для инженерного обеспечения в ходе боя каждому танковому полку придавалась саперная рота{262}. На специальных тренировках [339] саперы отрабатывали элементы взаимодействия с танками в ходе наступления.
Утром 26 мая после мощной артиллерийской и авиационной подготовки войска 56-й и 37-й армий перешли в наступление. За несколько минут до этого штурмовики поставили дымовую завесу на участке прорыва. Авиационная подготовка носила характер массированного удара, в котором участвовало 338 самолетов, в том числе 84 бомбардировщика, 104 штурмовика и 150 истребителей{263}.
Проведена она была исключительно организованно и без потерь. В результате эффективной артиллерийской и авиационной подготовки наши войска за первые шесть часов боя овладели несколькими опорными пунктами врага, захватили первую и вторую позиции, вклинившись в оборону противника на 3— 5 км, а отдельные танки ворвались в Киевское. Однако эти танки не были поддержаны пехотой и вынуждены были отойти обратно. Следует сказать, что, несмотря на, казалось бы, тщательную подготовку, инженерное обеспечение танков в ходе боя оказалось не на высоте. Из-за того, что инженерная разведка обнаружила не все минные поля, наши танки несли на них потери. Кроме того, приданные танковым частям специальные саперные подразделения не смогли выполнить своей задачи: они отстали от танков. К 15 часам правофланговые соединения 56-й армии, продолжая с тяжелыми боями продвигаться вперед, овладели районом Гоголя и завязали бои за Красный и Русское. Для развития успеха назрела необходимость ввести дополнительные силы, но на этом направлении резервов не оказалось. 10-й гвардейский стрелковый корпус из-за большого удаления от участка прорыва не мог в этот день помочь войскам 56-й армии развить успех. Не прекращавшиеся ни на минуту бои приняли ожесточенный характер. Гитлеровцы то и дело переходили в контратаки, поддержанные артиллерией и танками. Особенно сильное сопротивление враг оказывал правофланговым частям 56-й армии и 11-му гвардейскому стрелковому корпусу 37-й армии. К 18 часам бои достигли наивысшего напряжения. Враг бросал в бой новые резервы, всякий раз наращивал силу своих контратак. Чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению наших войск, немецкое командование решило сосредоточить над полем боя всю свою авиацию. Со второй половины дня над наступавшими войсками стали появляться большие группы бомбардировщиков. На исходе дня противнику удалось нанести в течение 20 минут удар с участием 600 бомбардировщиков{264}. [340]
Летчики-истребители героически вели борьбу с вражеской авиацией. Они срывали прицельное бомбометание и не допустили многие группы бомбардировщиков к нашим войскам. Однако полностью сорвать действия противника не удалось. Для успешного решения этой задачи не хватило истребителей и зенитной артиллерии. Противник дополнительно привлек бомбардировщики с аэродромов юга Украины, В результате этого ему удалось сосредоточить для действий против войск Северо-Кавказского фронта до 1400 самолетов в радиусе 500 км от Краснодара{265}, т. е. на расстоянии, допускавшем полет в район Киевское и Молдаванское.
Имея более чем полуторное превосходство в силах, немецкая авиация временно захватила инициативу действий в воздухе. Утром 27 мая вновь разгорелись ожесточенные бои. В 7 часов 30 минут в атаку пошли почти одновременно наши войска и войска противника. Гитлеровцы поддерживали контратаки своих наземных войск группами авиации по 50—100 самолетов. Сохраняя господство в воздухе, в течение дня гитлеровская авиация совершила 2658 самолето-пролетов. В воздухе и на земле для нас создалась сложная обстановка. Наступление и особенно маневр наших войск на поле боя в дневное время затруднялись из-за непрерывных атак авиации противника. Уже в первый день наступления выявились недостатки в действиях наших истребителей по отражению массированных налетов вражеской авиации. Нередко они ввязывались в бой с истребителями противника и пропускали в наш тыл его бомбардировщики. В создавшихся условиях от командования ВВС требовалось большое искусство, чтобы быстро устранить эти недостатки и наметить пути изменения воздушной обстановки имевшимися силами в нашу пользу.
До 7 июня на земле и в воздухе продолжались упорные бои. Но все попытки прорвать оборону противника не имели успеха. Вступивший в командование фронтом генерал-полковник И. Е. Петров решил прекратить эти безрезультатные атаки, закрепиться на достигнутых рубежах и подготовиться к решающим боям по прорыву Голубой линии врага и уничтожению его на Таманском полуострове. Ставка утвердила это решение и приказала:
«Впредь до особых указаний Ставки от активных наступательных действий на участках 37, 56 и 18 армий следует воздержаться. На всем фронте перейти к прочной обороне на занимаемых рубежах, пополнить войска, привести их в порядок и иметь резервы. Разрешается вести частные активные действия на отдельных участках, только для улучшения своего оборонительного положения. Особое внимание [341] обратить на безусловное удержание за собой плацдарма в районе Мысхако»{266}.
Согласно этой директиве войска фронта, закрепившись на достигнутых рубежах, приступили к проведению частных операций. Но 28 июня Ставка Верховного Главнокомандования поставила командующему фронтом задачу: «Сосредоточенными ударами главных сил фронта взломать оборону противника на участке Киевское, Молдаванское и, проводя последовательные наступательные операции, иметь конечной целью очищение района Нижней Кубани и Таманского полуострова от противника. Очистить восточный берег р. Курка от противника, прочно закрепить его за собой и не допустить возможного прорыва противника на Анастасиевская. Отрядами 9 армии продолжать активные действия в плавнях. Одновременно войскам 9 армии быть в готовности с развитием успеха 56 армии нанести удар на Вареыиковская… Для прорыва обороны противника: главный удар нанести в направлении Красный, Гладковская, в обход Киевское с юга и Молдаванское с севера. Ближайшая задача — выход на рубеж Кеслерово, Ново-Михайловский, колхоз им. Сталина, в дальнейшем наступать на Гостагаевская и частью сил на Варениковская с целью содействия 9 армии в овладении этим районом»{267}. Для обеспечения наиболее выгодного исходного положения для наступления Ставка приказала за пять дней до начала основной операции провести частную операцию по захвату высоты 114.1 (восточнее Молдаванское).
Однако и эта операция успеха не имела. Тогда Ставка приказала командующему фронтом: «Проводимые Вами действия впредь до особых указаний приостановить, имея целью приведение войск в порядок, пополнение частей и соединений, накапливание материальных ресурсов, повышение боевой подготовки войск, а также непрерывной разведкой противника уточнять его расположения и намерения и готовить войска фронта к продолжению наступления. Одновременно с этим прочно оборонять ныне занимаемые рубежи». С этого периода до сентября войска Северо-Кавказского фронта активных наступательных действий не вели, а готовились к решающим боям на Таманском полуострове. За время наступления Северо-Кавказского фронта в низовьях Кубани советские войска очистили большую территорию Северного Кавказа и нанесли врагу значительные потери. [342]
Несмотря на крайне тяжелые условия, советские воины в этих боях проявляли исключительную выдержку и героизм. Шофер боевой машины гвардейского миномета гвардии старший сержант Владимир Терлецкий во время боя в районе станицы Киевская был тяжело ранен, но все же вывел боевую машину на огневую позицию, произвел два залпа по врагу и, теряя сознание, увел «катюшу» в укрытие. Командир роты 428-го горнострелкового полка 83-й горнострелковой дивизии старший лейтенант Андрей Мигаль в бою за станицу Неберджаевская умело руководил боевыми действиями роты и лично уничтожил более 50 гитлеровцев. В бою за хутор Горно-Веселый мужество и геройство проявил гвардии младший сержант Александр Носов. В ходе боя солдаты его отделения в рукопашной схватке уничтожили до 35 гитлеровцев, захватили пушку, два пулемета. Однако дальнейшему продвижению вперед мешал вражеский дзот. Александр Носов с тыла подполз к дзоту и гранатами уничтожил фашистских пулеметчиков. В этом же бою Носов подбил танк противника, а затем, когда из строя вышел командир, возглавил взвод и умело руководил боем. Девятнадцатилетний комсомолец Александр Носов, так же как Владимир Терлецкий и Андрей Мигалъ, был удостоен звания Героя Советского Союза».
Немало можно привести примеров героических подвигов советских воинов на кубанской земле. Но хочется рассказать о беспримерном подвиге сына эстонского народа Иосифа Лаара. Шел ожесточенный бой за хутор Ленинский, что неподалеку от станицы Крымская. Продвижению роты лейтенанта Андрусенко мешали два вражеских дзота. Бойцы быстро подавили одну огневую точку врага. Но другая продолжала вести огонь. Группа бойцов во главе с сержантом Лааром подползла к вражескому дзоту на расстояние около десяти метров и поднялась в атаку. Осколком гранаты Лаар был тяжело ранен в живот. Собрав последние силы, герой поднялся, закрыл руками рану и бросился на амбразуру. Отважному воину за этот подвиг было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. А всего только с апреля по июнь 1943 г. за доблесть и мужество, проявленные в боях западнее Краснодара, 38 520 солдат, офицеров и генералов были награждены орденами и медалями, из них около 22 тыс. коммунистов и комсомольцев. Около 50 солдат и офицеров были удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Среди награжденных немало партизан, которые своими активными действиями помогали войскам выполнять боевые задачи. Теперь уже известные всей стране отважные партизаны братья Геннадий [343] и Евгений Игнатовы были удостоены посмертно звания Героя Советского Союза.
Но, несмотря на мужество и героизм советских воинов, войскам Северо-Кавказского фронта не удалось полностью выполнить своей главной задачи. Противник продолжал удерживать Таманский полуостров и этим сковывал значительные силы наших войск. Это произошло потому, что противник держал здесь довольно сильную группировку и, используя выгодные условия местности для обороны, оказывал ожесточенное сопротивление, бросая в контратаки крупные силы при поддержке танков и авиации. Кроме того, некоторые командиры и штабы не имели еще достаточного опыта длительных наступательных действий. Отсутствие необходимого количества высокоподвижных частей не позволяло, в соответствии с обстановкой, быстро перегруппировывать свои войска так, чтобы создавать превосходство в силах на нужных направлениях. К тому же наступательные операции порой готовились в спешке, без достаточного обеспечения войск всем необходимым. Войска довольно часто действовали без соблюдения мер маскировки. Это давало противнику возможность разгадывать наши намерения и своевременно принимать меры к парированию ударов. Серьезные ошибки были допущены командованием при подготовке и особенно осуществлении десантной операции в районе Южная Озерейка, Станичка и Краснодарской наступательной операции. Благоприятная обстановка для окружения краснодарской группировки врага требовала от командования фронта более решительных действий. Однако вместо стремительного наступления и уничтожения противника наши войска приостановили преследование и по указанию командования фронта начали ненужные перегруппировки. Этим воспользовался враг, который успел привести свои войска в порядок и организовать сильную оборону на новых рубежах.
В ходе наступления командование фронта и армий порой проявляло недостаточную оперативность в руководстве войсками, не всегда оперативно маневрировало силами в напряженные моменты боя. Так, например, когда войска 56-й армии во время наступления западнее Крымской добились успеха и для развития их наступления нужно было ввести на участок прорыва дополнительные силы, этого сделано не было, хотя возможности для такого маневра имелись. В войсках было мало танков. Но и с теми, что имелись в армиях, было слабое взаимодействие. Танки часто вырывались вперед, отрывались от пехоты, не поддерживались огнем артиллерии и вынуждены были иногда возвращаться на исходные позиции, как это случилось в станице Киевская. Немаловажной причиной медленного продвижения наших войск явилась крайне неблагоприятная для наступления погода. [344] Распутица, особенно в низовьях Кубани, сильно мешала продвижению войск и в то же время благоприятствовала противнику удерживать свою оборону. Советским войскам приходилось вести длительную специальную подготовку не только к непосредственному прорыву обороны врага, но и к выходу и сосредоточению на исходные рубежи для атаки. На это уходило немало времени и средств, а противник тем временем укреплял позиции и уплотнял свою оборону. Из-за распутицы сильно растянулись наши тылы, что нарушало своевременное и бесперебойное снабжение войск всем необходимым для успешного наступления.
В этих условиях большое значение для обеспечения успеха наступательных операций Черноморской группы войск приобретали морские перевозки. В первой половине 1943 г., пока еще не были введены в действие железные дороги и подвижной состав на Черноморском побережье Кавказа, основная масса войск, техники, боеприпасов, нефтепродуктов и различных грузов Северо-Кавказскому фронту доставлялась морскими путями. Только за первые три месяца 1943 г. на транспортах и боевых кораблях флота для Черноморской группы из южных портов было доставлено 387 танков, около 500 орудий и минометов, свыше 4600 лошадей, 27 302 т боеприпасов, около 52 тыс. т продфуража, 14647 т нефтепродуктов и другие грузы. В это же время флот перевез большое количество солдат и офицеров с полным вооружением и снаряжением.
К началу 1943 г. в составе немецко-фашистского флота на Черном море имелось: 1 вспомогательный крейсер, 4 эсминца, 12 подводных лодок, 3 миноносца, 4 канонерские лодки, 18 торпедных катеров, около 130 сторожевых катеров и катерных тральщиков, свыше 100 самоходных барж и морских паромов. Флоту противника могли оказать поддержку до 300 самолетов. Основными базами кораблей противника являлись захваченные им порты в северной части Черного моря — Одесса, Севастополь, Ялта, Феодосия, Керчь и Анапа, а в юго-западной части — Констанца, Сулина, Бургас. Эти силы немцы использовали для нарушения морских сообщений Северо-Кавказского и Закавказского фронтов и главным образом для обеспечения морских перевозок в интересах своих войск. Развернувшиеся с первых дней 1943 г. наступательные бои наших войск на Северном Кавказе поставили гитлеровцев в сильную зависимость от черноморских коммуникаций. Большое значение для успеха боевых действий врага приобретали его морские перевозки из Румынии в Крым. После высадки наших десантных частей в районе Станички исключительно [345] важными для неприятеля стали его сообщения между Таманским и Крымским полуостровами, проходившие через Керченский пролив и по Азовскому морю. Моряки и летчики Черноморского флота самоотверженно громили врага в его военно-морских базах, портах и на море.
Подводя итоги боевых действий на кубанском плацдарме, необходимо подчеркнуть еще раз роль авиации. Военный совет Северо-Кавказского фронта в своем приказе от 21 июня 1943 г. отмечал: «В результате воздушных сражений победа, бесспорно, осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация не только успешно противодействовала врагу, но одновременно вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию»{273}. За весь период боевых действий на Кубани (с 17 апреля по 7 июня) фронтовой авиацией и авиацией Черноморского флота было произведено около 35 тыс. самолето-вылетов. Противник потерял 1100 боевых самолетов{274}. В боях на кубанском плацдарме, и особенно во время боев за станицу Крымская, советские летчики проявили образцы героизма, мужества и отваги. 52 летчикам было присвоено звание Героя Советского Союза. Среди них особенно отличились А. И. Покрышкин, сбивший на Кубани более 20 вражеских самолетов, братья Д, Б. Глинка и Б. Б. Глинка, Н. Ф. Смирнов, В. Г. Семенишин, В. И. Фадеев, Г. Г. Голубев, Г. А. Речкалов и многие другие, прославившие своими героическими подвигами силу и мощь советской авиации. Высокое мужество и героизм в боях на кубанском плацдарме показали женщины-летчицы 46-го гвардейского ночного легкобомбардировочного полка. Особенно отличились летчицы и штурманы Евдокия Носаль, Ирина Каширина, Марина Чечнева, Вера Велик, Лариса Розанова, Надежда Студилина, Александра Попова, Клавдия Серебрякова, Евгения Руднева, Ольга Санфирова и многие другие.
В ходе наступления войск Северо-Кавказского и Закавказского фронтов раскрылась многогранная деятельность Коммунистической партии, ее усилия, направленные на решение задач по разгрому вражеской группировки и освобождению Северного Кавказа от немецко-фашистских захватчиков. Преданные своей социалистической Отчизне воины Закавказского и Северо-Кавказского фронтов, пройдя трудный и славный путь от предгорий Кавказа к низовьям Кубани, нанесли врагу серьезные потери. За время с февраля по июнь 1943 г. советские войска уничтожили около 40 тыс. и взяли в плен 5 тыс. солдат и офицеров противника, захватили 339 орудий, [346] 180 минометов и много другого вооружения и военного имущества{275}.
Советские воины проявили массовый героизм, показали исключительную выносливость в трудных условиях местности и погоды. В этот период от политорганов и партийных организаций требовалось добиться слаженного, четкого действия войск, необходимо было обеспечить высокий моральный дух всех советских воинов. Переход войск фронта после длительной обороны в наступление потребовал от командиров, политорганов, партийных и комсомольских организаций перестройки всей политической работы в соответствии с новыми задачами. В условиях преследования отступавшего противника было особенно важно обеспечить наращивание наступательного порыва войск, их бесперебойное снабжение, высокую бдительность, дисциплину и организованность. Большое значение в политической работе того периода придавалось сохранению и сбережению боевой техники, вооружения и военного имущества, работе с местным населением освобожденных районов. Работники политорганов, находясь непосредственно в наступавших частях, оказывали практическую помощь командирам, политаппарату и партийным организациям в ходе боевых действий. Кроме того, часть политработников, находясь в армейских [347] тылах, помогала в организации бесперебойного снабжения войск всеми видами довольствия. В частях и подразделениях, используя всякую возможность, проводились партийные и комсомольские собрания, на которых говорилось о роли и месте коммунистов в бою, об их ответственности за ход боевых действий. Командиры, политработники частей и подразделений, опираясь на боевой актив, развернули большую массово-политическую работу. Непосредственно в ротах, взводах и отделениях личному составу разъяснялось огромное значение нашей победы под Сталинградом, успехов наших войск на Кавказе и других участках фронта. Особое внимание при этом командиры и политработники уделяли разъяснению военно-политической обстановки и приказов Верховного Главнокомандования, содержавших призыв «преследовать раненого фашистского зверя по пятам и добить его в собственной берлоге». В докладах и беседах с воинами, во фронтовых, армейских и дивизионных газетах подчеркивалось значение быстрых темпов преследования противника. Солдатам и сержантам разъяснялось, какое значение будет иметь ликвидация северокавказской группировки противника для успеха советских войск на других фронтах. Партийные и политические работники стремились добиться, чтобы каждый воин глубоко осознал всю важность успешного решения задачи стремительного преследования врага. В своей разъяснительной работе они подчеркивали, что стремительное наступление сорвет многие преступные планы и намерения врага, предупредит разрушение и уничтожение станиц и городов, спасет советских граждан от зверских расправ и от угона в фашистское рабство. Чем отчетливее понимал это каждый советский воин, тем активнее он действовал в ходе наступления.
В ходе преследования противника нередко проводились митинги-встречи с населением освобожденных городов и станиц. Командиры, политорганы и партийные организации широко использовали в агитационно-массовой работе с личным составом факты зверств и насилий над советскими людьми. В частях и подразделениях организовывались беседы с освобожденными от оккупации советскими гражданами, которые являлись свидетелями преступлений фашистов и сами испытали на себе ужасы немецкого «нового порядка». В целях более широкого ознакомления советских воинов с фактами преступлений немецко-фашистских захватчиков и воспитания у воинов ненависти к врагу Главное политическое управление Красной Армии рекомендовало провести по всей армии митинги, посвященные разоблачению зверств гитлеровских оккупантов. В соответствии с этим указанием во всех [348] частях фронта были проведены массовые митинги, на которых выступали командующие и члены военных советов фронта, групп войск, армий, руководящие командиры и политработники соединений, а также многие очевидцы зверств немецко-фашистских захватчиков. Опыт политической работы в условиях наступления войск показал, что только индивидуальная работа с бойцами, младшими командирами и офицерами способна охватить политическим влиянием каждого бойца, оказать ему постоянную моральную поддержку в любой обстановке, мобилизовать его на решительные действия в интересах выполнения боевой задачи. Трудно перечислить все формы и методы партийно-политической работы, проведенной в войсках Закавказского и Северо-Кавказского фронтов с начала преследования противника на Северном Кавказе. Основная же цель всей этой работы заключалась в поддержании высокого наступательного порыва личного состава и обеспечении быстрых темпов преследования врага.