5 февраля 1942 года — Фашисты убили 2 тысячи мирных граждан, 90 из которых – жители Белгорода

В февральские дни 1942 года в Белгороде произошла чудовищная трагедия – немецко-фашистские оккупанты сожгли заживо и расстреляли около 1700 белгородцев на камышитовом заводе. По прошествии 74 лет на этом месте не установлено никакого мемориального знака.

О трагедии на камышитовом заводе в своё время писал известный белгородский исследователь, историк, краевед Александр Крупенков – светлая ему память! Сегодня мы приводим его публикацию 2012 года, размещённую на сайте «Летопись Белогорья». Александр Николаевич не раз сетовал, что молодое поколение почти ничего не знает об этом страшном событии, произошедшем в Белгороде.

«Спастись никому не удалось…»

Сергей Петроов, руководитель Белгородского УФАС, краевед, исследователь:

— Заблуждение о месте нахождения камышитового завода нужно обязательно исправить. Как житель Старого Города, имеющий все корни в Михайловке (ранее — Пески), буквально вопию: кровавое место — камышитовый завод — был не в Старом Городе, а в бывшем селе Михайловке; не на нынешней улице Речной, а возле столовой бывшего завода пластмасс, как раз на той аллее, которая сейчас ведёт к центральному зданию пивзавода от остановки «Очаково», что на улице Корочанской. На Речной тоже был расстрел местных жителей, не оставивших дома в прифронтовой полосе по указанию немцев, там тоже был небольшой цех по производству камышовых матов, но это совершенно не тот камышитовый завод! И часовня на Речной установлена в память события, происшедшего на 5 км южнее. Этот устойчивый миф не развенчан и поныне! До войны и в войну на современной улице Серафимовича, бывшей в то время Пролетарской и выходившей к камышитовому заводу, жили мои бабушка (1904-1999 гг.) и прабабушка (1876-1942 гг.). По воспоминаниям бабушки, камышитовый завод находился именно там, представлял собой ангар, сооружённый из камышовых матов — щитов, где велась вязка камыша. До самой железной дороги на Волчанск были пески и пустырь, заготовку камыша вели зимой в заболоченной пойме Донца в районе нынешнего пляжа. На фото Белгорода с немецкой аэросъёмки от 3 октября 1941 года хорошо виден этот камышитовый завод-ангар. На подобном фото от 23 мая 1942 года завода уже нет — сожжён. Расположение места трагедии известно абсолютно точно, до метра. На аллее, ведущей к зданию, достаточно места, чтобы установить монумент или скромный, но достойный памятный знак. Пусть спорно число погибших, имена многих неизвестны, но и те 90 человек, чьи имена сохранились в архивах, — разве они не достойны памяти?!«Согласно «Акту о зверствах немецко–фашистских оккупантов в городе Белгороде», составленному 14 ноября 1943 года специально созданной комиссией, в сараях камышитового завода за Северским Донцом было расстреляно и сожжено заживо «свыше 1700 ни в чём не виновных советских граждан». Правда, в последние годы некоторые краеведы пытаются оспорить эту цифру, которую, по их мнению, значительно завысили по «идеологическим соображениям», но свои предположения не подтверждают никакими архивными документами.

…Это произошло 5 февраля 1942 года. К чудовищной акции гитлеровцы и полицаи тщательно готовились. Комендант Белгорода Зауэр отдал распоряжение свозить за город, в село Пески, арестованных местных жителей. Ранним утром к старинному дому на углу улицы Бакунина (ныне 50–летия Белгородской области) и Ворошилова (ныне проспект Славы), где находился один из главных фашистских застенков – «кацет», начали подъезжать большие грузовые машины. Во дворе собралось много фашистов и полицаев с собаками. Из подвалов они начали выводить заключённых.

В этой страшной тюрьме содержалась и Тамара Савицкая с малолетним сыном. Эта русская женщина была замужем за евреем Семёном Лившицем. В 1937 году у них родился сын Лёва. Проживали они в центре города по улице Красина. Когда в октябре 1941 года фашисты заняли Белгород, все семьи евреев были взяты на особый учёт. Однажды поздно вечером в дом нагрянул полицай Мамаев с напарником. Семёна в это время дома не было. Тогда полицаи арестовали его жену с четырёхлетним сыном и бросили в подвал «кацета». Фашисты обещали Тамаре сохранить жизнь, если она откажется от сына, но она с негодованием отвергла такое предложение.

Когда гитлеровцы начали загонять людей в машины, к воротам тюрьмы подбежала пожилая женщина. Это была мать Тамары. Она попыталась подойти к дочери и внуку, но фашист резко оттолкнул её прикладом автомата. Машины тронулись. Мать Тамары бросилась за ними и бежала из последних сил, пока они не скрылись из виду.

Машины взяли курс по направлению к Северскому Донцу, к расположенному за рекой небольшому предприятию по переработке и сушке камыша. Прибыв на место, полицаи прикладами стали выталкивать людей из машин. В толпе обречённых на мученическую смерть были в основном старики, подростки, женщины с детьми, тяжело раненные военнопленные. Людей прикладами стали загонять в сараи. Тех, кто сопротивлялся и не хотел идти, пристреливали на месте. По переполненным людьми сараям фашистские изверги открыли огонь.

Раздались душераздирающие крики и плач. От тесноты убитым некуда было падать. Они стояли прижатые теми, кто ещё был жив. Матери своими телами прикрывали детей в надежде, что спасут их от пуль. Но спастись не удалось никому. Заколотив досками двери сараев, полицаи облили их нефтью и подожгли.

На противоположном берегу Северского Донца стояла убитая горем мать Тамары, которую фашисты не пустили через мост. Увидев огромное пламя за рекой, она в исступлении закричала: «Это дети мои горят!» И потеряла сознание.

На следующий день гитлеровцы снова пришли на место своего злодеяния. Они увидели, что многие трупы не догорели, принесли на пожарище резину, разбросали по грудам тел, облили бензином и подожгли. Несколько суток горели резина и трупы. Над городом и близлежащими сёлами стоял чёрный дым и удушливый запах сожжённых тел. Через две недели по приказу гитлеровцев полицаи забросали недогоревшие трупы землёй.

Евреев убивали семьями

В Государственном архиве Белгородской области хранится документ – «Список белгородцев, сожжённых на камышитовом заводе, во время немецко–фашистской оккупации». В нём перечислены 90 человек – только жители Белгорода. В скорбном списке – супруги Бронштейн, семья Шнайдерман из шести человек, Пелагея Михайловна Борзова, её 3–летний сын Боря и 5–летняя дочь Маша, Валентина Варшавская с двумя детьми, семья Якубович: 28–летняя Александра, 16–летняя Надежда, 14–летняя Лида, 9–летняя Тамара и двухлетний Витя, многие другие. Погибли в пламени сельские жители Белгородского района, военнопленные и беженцы. Их фамилии, к сожалению, остались неизвестными.

Без памятника

В 1960–1980–х годах общественность Белгорода, ветераны Великой Отечественной войны неоднократно обращались к властям с просьбой увековечить память белгородцев, сожжённых на камышитовом заводе. Их просьбы рассматривались, но памятник на месте трагедии так и не был установлен. В 1997 году на улице Речной открыли часовню–киот Казанской Божией Матери в память мирного населения, сожжённого на камышитовом заводе. Однако находится эта часовня совсем не на том месте, где произошла трагедия.

В юбилейном 2015 году тема памятника жертвам трагедии на камышитовом заводе вновь поднималась. На сайте народной экспертизы белгородка Анна Москвитина предложила к 75–летию трагедии всё–таки открыть мемориал на правильном месте. 75–летняя годовщина трагедии будет ровно через год, в феврале 2017 года. Прислушаются ли власти?

Источник: https://chr.aif.ru/belgorod/events/peschanskaya_tragediya_v_pamyat_o_zhertvah_fashistov_na_kamyshitovom_zavode

… ..

Протокол осмотра места происшествия на территории бывшего Камышитового завода (в 300 метрах от северо-западной окраины поселка Михайловка)
5 сентября 1943 г.

ПРОТОКОЛ осмотра места происшествия
Северо-западная окрестность поселка Михайловка Белгородского района Курской области.
Военный прокурор г. Белгорода и Белгородского района — ст[арший] лейтенант юстиции тов. Проценко, при участии эксперта — врача горздавотдела Коротковой А. И., а также представителей исполкома горсовета тт. Виноградова, Холондович О. И., Золотухиной Л. Н. и гр[ажда]н поселка Михайловка: Матрыненко А. В., Ушакова К. И., Яцук М. А., Лепехина С. Н., Кобзева Г. И. и Гридчина А. А. сего числа, по поручению представителя Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний оккупантов тов. Лебедева произвели осмотр и раскопки местонахождения Камышитового завода (в 300-х метрах от сев[еро]-зап[адной] окраины пос. Михайловка) и установили следующее:
Месторасположение бывш[его] Камышитового здания завода ясно очертано на местности поросшем буйным бурьяном; сохранившимися следами ям бывш[их] деревянных стоек каркаса в количестве 26 штук.
Площадь здания завода 7×25 метров, т. е. 175 кв. метров: в восточном углу пересечена траншеей системы линии германской обороны лета 1943 г. На стенках участка траншеи видны осколки костей свободных от ограничительных частей и почва смешана с твердым костным порошком. На дне траншеи также обнаружены осколки костей. На середине территории бывш[его] здания завода обнаружены участки земли (½ метра, 1 метр в диаметр) покрытые костным порошком с осколками костей величиною 3 см, 2 см, ½ см, большею частью трубчатых, без органических составных частей; при прикосновении к ним, рассыпающихся на части.
Произведенные в этом месте раскопки дали следующие результаты: костным порошком заполнен слой почвы на глубину 20–30 см, сплошь, на территории величиною 12×7 метров, т. е. ½ площ[ади] здания завода, в Северо-восточной его части. Обнаружены также осколки мелких костей; осколок затылочной кости диаметром 6 см, часть челюсти с зубами; шейные позвонки ребенка 7–8 лет пронизанные волокнистым
веществом неорганического происхождения: все это при соприкосновении превращается в порошок.
Кроме этого обнаружены кости левой стопы лежащей в остатках женского чулка внутри галоши и фаланги пальцев рук — отдельно лежащие. Под слоем белого костного порошка почва пропитана черным маслянистым раствором (нефтью) в глубину на 10–20 см; этим же пропитаны куски 4-х обгоревших досок, длинною до ½ метра, шириной 15 см. Найденные вместе с костями скелета человека (в южной части упомянутой площади).
Корни бурьяна, росшего здесь, также унизаны мелкими осколками костей и смесью песка с костным порошком. В этом слое найдено несколько кусков тканей плотно спрессованных и пропитанных маслянистой жидкостью. Найден остаток женского резинового бота с несколькими костями правой стопы. Вне территории завода, отступая 3–5–7 метров (юго-восточной стороны) участки земли диметром ½ метра покрыты костным порошком с осколками костей, без органических составных частей. Раскопки в глубь безрезультатны: остатки костей лежали на поверхности земли. Даже на расстоянии 8–10 метров валялись отдельные кости скелета человека: кость фаланг пальцев, кусочки ребер. Изложенное дает основание констатировать, что на территории Восточной части здания подвергнуто сожжению большое число людей. Сожжение произведено при
помощи горючей жидкости и дерева. Люди были сожжены тщательно, при высокой температуре; трупы и скелеты перемещались на своих местах, а не сгорали на одном месте: части скелетов или трупов сгорали вне стен территории завода. Также можно предположить, что были отброшены взрывом на расстояние из его стен. Значительное количество пепла — костного порошка и остатки спрессованной нательной одежды дают право думать о том, что они были под какой-то большой тяжестью.
Примечание: «Останки зарыты в землю на том же месте».
Военный прокурор ст[арший] лейтенант юстиции Проценко
Эксперт-врач Короткова
Представители исполкома горсовета: Виноградова
Холондович

Гр[ажда]не поселка Михайловка:

Мартыненко

Золотухина
Ушакова
Яцук
Лепехина
Кобзева
Гридчина
АУФСББО. Ф. 10. Гр. 1. Оп. 3. Д. 2. Л. 5–6. Копия. Машинопись.

БЕЛГОРОД ВО ВРЕМЯ ОККУПАЦИИ 1941 – 1943 ГГ. ТРАГЕДИЯ БЕЛГОРОДСКОГО ЕВРЕЙСТВА НА КАМЫШИТОВОМ ЗАВОДЕ 5 ФЕВРАЛЯ 1942 ГОДА

В годы Великой Отечественной войны территория области явилась местом ожесточенных боев. Белгород за время войны дважды находился под немецкой оккупацией: с 24 октября 1941 г. до 8 февраля 1943 г. и с 18 марта по 5 августа 1943 г., до дня окончательного освобождения города в ходе

«коренного перелома» – битвы на Курской дуге. В ходе оккупаций город был разрушен практически до основания. Уцелели всего 5 зданий, из 34 000 довоенного населения встречать красноармейцев, воинов-освободителей вышло всего 150 чудом уцелевших белгородцев.

Во время первой оккупации немецкие власти установили жестокий и кровавый режим террора, насилия, грабежа и массового истребления мирного населения и военнопленных. Использовались жестокие методы террора населения: расстрелы, повешение, измор голодом и холодом, сожжение заживо, избиение до смерти, пытки. С началом оккупации города начались массовые аресты граждан. Для эффективности своей работы по массовым арестам жандармерия арестовывала жителей города по заранее заготовленным спискам, пытками добывали признательные показания и, если не удавалось их получить, арестованные становились заложниками. Для запугивания заложников была введена практика зачитывания приговоров непосредственно в камере.

Одним из главных мест пыток гестапо являлся подвал и здание аптеки

№8 г. Белгорода, откуда живым практически никто не возвращался. Опрошенный комиссией в качестве свидетеля заложник А.П. Кондратюк рассказал: «Будучи арестованным, я был доставлен в здание гестапо. Там было большое скопление арестованных, примерно до 600 человек, и были они так изнурены и измучены, что их трудно было узнать. Меня били два раза, но так сильно, что я терял сознание. При одном допросе, после побоев, приказали положить пальцы в щель двери, но я был настолько слаб, что не смог поднять руки. При избиении мне завязывали глаза, чтобы не видно было, кто производит пытку. Все, кто со мной сидели в этом подвале, были подвергнуты избиению. Нарушая всякие приличия, жандармы держали в камерах совместно мужчин и женщин» [6].

Для подавления сопротивления заключённых в камеру приводили собак, которые с лаем набрасывались на людей. После жутких пыток и издевательств арестованным зачитывали приговоры через повешение, сожжение и расстрел и уводили на казнь, сопротивляющихся жестоко избивали. Виселицы находились недалеко, на Базарной площади.

Заложник В.Г. Фролов в своём заявлении писал: «Не один волос на голове стал белым за то время, пока я находился в этом гестапо. Особенно жуткие были моменты, когда открывалась дверь и входил жандарм гестапо. Он входил за тем, чтобы избить кого-нибудь или взять на виселицу. Обречённым на смерть связывали руки проволокой и в крытых машинах увозили, сопротивляющихся жестоко избивали» [6].

Осуждённых из аптеки №8 группами и в одиночку уводили в дальний парк там после дополнительных издевательств расстреливали.

«Акт о зверствах немецко-фашистских захватчиков в с. Михайловке и сожжении 2000 человек граждан города Белгорода и Белгородского района в камышитовом заводе» от 16 августа 1943 г. иллюстрирует немецкие порядки в городе: «с начала оккупации немецко-фашистские негодяи арестовали 10 человек граждан с. Михайловки в качестве заложников …, арестованные сидели по 10 дней не выпускались, а новые партии вновь арестовывались». Другой акт о фашистских зверствах от 12 ноября 1943 года также дает информацию о системе заложников: «Немцы установили систему заложников по 15-20 человек на село – и если что-то случалось с немецкими солдатами, то расстреливали местное население»¹.

На Базарной площади, располагавшейся рядом с Преображенским кафедральным собором (сейчас на этом месте находится кинотеатр

«Победа») была установлена виселица, на которой были повешены многие граждане города.

Из письменного показания Д.В. Почернина: «После жутких пыток и издевательств арестованным зачитывали смертные приговоры через повешение, сожжение и расстрел и уводили на казнь. Виселицы находились недалеко от здания бывшей аптеки № 8 на Базарной площади. Так были

¹Данные по ГА РФ Фонд Р-7021, опись 29

зверски повешены: Елена Виноградская 1921 г. рождения, Иван Евграфович Лисицкий 1897 г. рождения, Наум Фишинзон 1908 г. рождения, Иван Фёдорович Черноусов 40 лет, Иван Григорьевич Погорельцев и ряд других, всего по неполным данным было повешено около 120 человек, из них по городу 21 человек, фамилии многих неизвестны.

Повешенных не разрешали убирать с виселиц по несколько суток – так фашистские палачи хотели запугать население города. Повешенных фотографировали, снимки показывали на допросе, говоря: «Так может и с тобой произойти». Осуждённых из аптеки № 8 группами и в одиночку уводили в Дальний парк и там после дополнительных издевательств зверски расстреливали» [6].

Рис. 1. Виселица в центре города. Позади виден Преображенский собор.

Фото со стороны современного универмага «Маяк»

Виселица в центре города никогда не пустовала, тела убитых людей было запрещено снимать и хоронить, они должны были наглядно демонстрировали что будет с недовольными новой властью. Генерал Паулюс, проезжая через Белгород по пути на фронт видел эту виселицу с раскачивающимися трупами и не смог скрыть своего ужаса от происходившего. В мемуарах адъютанта Ф. Паулюса мы находим упоминание о посещении Белгорода: «…вскоре мы прибыли в Белгород. И тут в центре города перед нами внезапно открылась страшная картина. Меня охватил ужас. Посреди большой площади стояла виселица. На ней раскачивались трупы людей в штатской одежде. Паулюс побледнел. Глаза

этого обычно спокойного человека выражали глубокое возмущение. Он гневно воскликнул:

– Да как они смеют делать свое преступление публичным зрелищем! Я же отменил приказ Рейхенау [7], как только приступил к своим обязанностям!

Я очень хорошо помнил этот приказ Рейхенау. Это произошло в ноябре 1941 года. Я был переведен в штаб 6-й армии и направлен к месту своего назначения. Мне сразу стало ясно, какой царит здесь дух. Прямо на лестничной площадке у входа в оперативный отдел висело большое объявление с текстом этого приказа, имевшего следующий заголовок: «О поведении войск в оккупированных странах Восточной Европы» и подпись:

«фон Рейхенау, генерал-фельдмаршал». То, чего требовал приказ от военнослужащих, было чудовищно. Он призывал к поголовному убийству русского населения, включая женщин и детей. Это уже не имело ничего общего с методами ведения войны в моем понимании. Приказ Рейхенау превзошел даже «приказ о комиссарах», согласно которому предписывалось с политическими комиссарами Советской Армии обращаться не как с солдатами или военнопленными, а требовалось изолировать их и сразу же поголовно истреблять. Что осталось от Гаагской конвенции!

Приняв командование 6-й армией, Паулюс отменил приказ Рейхенау.

Тем не менее в Белгороде стояла виселица.

Командир корпуса фон Обстфельдер и полковник генерального штаба фон Бехтольсгейм ждали нас у входа в свою штаб-квартиру. Паулюс спросил Обстфельдера:

–   За что повесили мирных жителей?

Обстфельдер вскинул глаза на своего начальника:

–      Комендант гарнизона арестовал их как заложников, потому что многие наши солдаты были найдены в городе убитыми. Заложников повесили на главной улице для примера и устрашения.

Паулюс стоял перед офицерами чуть сгорбившись, лицо его нервно подергивалось. Он сказал:

–     И, по-вашему, этим можно приостановить действия партизан? А я полагаю, что такими методами достигается как раз обратное. Я отменил приказ Рейхенау о поведении войск на Востоке. Распорядитесь, чтобы это позорище немедленно исчезло.

Паулюс был глубоко возмущен и потребовал убрать виселицу. Однако комендант белгородского гарнизона, вопреки приказу командующего армии казнивший заложников, остался безнаказанным» [3].

В Дальнем парке (сейчас парк имени Гагарина) были убиты тысячи горожан, простых мирных жителей.

Одним из самых жестоких деяний фашистов во время оккупации Белгорода было массовое сожжение советских граждан на месте бывшего камышитового завода. Это преступление было совершено 5 февраля 1942 г. [6]. К этой акции нацисты и полицаи тщательно готовились. Комендант

города Зауэр отдал распоряжение свозить за город, к селу Михайловка (ныне ул. Старогородская г. Белгорода), арестованных местных жителей, содержавшихся в созданном ими в Белгороде концлагере (иногда в источниках (листы свидетельских показаний из архива «Яд Вашем» ² ) упоминается гетто).

Ранним утром, в 7 часов к зданию аптеки № 8, расположенном на углу улицы Бакунина (ныне 50-летия Белгородской области) и Ворошилова (сейчас проспект Славы), где находился один из главных немецких застенков – «кацет», подъехали большие грузовые машины. Во дворе собралось много нацистов и полицаев с собаками. Из подвалов она начали выводить заключенных. Люди кричали, плакали, предчувствуя беду. Нацисты торопились, натравливали на обреченных на смерть людей собак и загоняли в кузова машин [5].

В этой тюрьме содержалась и Тамара Лившиц (Савицкая) с малолетним сыном. Эта русская женщина, учительница, уроженка п. Томаровка, была замужем за часовщиком, евреем Семеном (Соломоном) Лившицем. В 1937 году у них родился сын Лева. Проживали они на улице Красина в центре города.

Накануне готовившейся расправы к ним в дом нагрянул полицай Мамаев с напарником. Семена в это время не было дома. Полицаи арестовали его жену и четырехлетнего сына и отправили в подвал кацета. Тамаре обещали сохранить жизнь, если она откажется от сына (т.к. сама она еврейкой не была), но она отвергла это предложение [5].

Семен чудом спасся. Из Белгорода ему удалось бежать под чужой фамилией, оставив сына и жену. Его сын от второго брака Иванченко Владимир Соломонович, живет в Израиле. Он заполнил лист свидетельских показаний о первой жене своего отца, который храниться в Центральной Базе данных имен жертв Шоа (Холокоста)³.

Рис. 2. Тамара Лившиц с сыном

Из воспоминаний А. М. Кизиловой: «Одну я помню, Тамару Лифшиц – красавица была женщина. У неё маленький мальчик Лёва был от еврея. Он переболел у неё менингитом, и всё равно она его не оставила. Ей, русской женщине, обещали сохранить жизнь, если она откажется от сына-еврея, но она не смогла этого сделать, и их обоих сожгли в сараях камышитового завода. Сколько всего там сожгли людей, я не знаю. Помню только тех, кого взяли с нашей улицы: Бронштейны, ещё одна пара была. Когда фашисты пришли в Белгород, то они наклеили им на грудь и спину яркие шестиконечные звёзды. Помню Мусю Шинкермахер (Мария Клиннермахер), сожжённую в сараях камышитового завода. Я с ней училась в одной школе» [6].

Переполненные людьми машины поехали по направлению к реке Северский Донец, к расположенному за рекой небольшому кустарному предприятию по переработке камыша для бытовых нужд. Прибывших людей прикладами автоматов вытолкали из машин. В числе обреченных на смерть были в основном старики, подростки, женщины с грудными и маленькими детьми, тяжело раненные военнопленные и больные, вынесенные на носилках.

По приказу немцев полицаи выводили из общей массы людей и заставляли их на морозе раздеваться донага. Шестерым мужчинам приказали сносить одежду в кучу, затем их тоже заставили раздеться и стать в одну из групп. С помощью специально выдрессированных собак и прикладами автоматов стали загонять людей в сараи. Тех, кто сопротивлялся и не хотел идти, расстреливали на месте. По сараям, с находящимися внутри людьми, открыли огонь.

Раздались душераздирающий крик и плач. От тесноты убитым некуда было падать. Они стояли, прижатые теми, кто был еще жив. Матери своими телами прикрывали детей в надежде, что они собой спасут их от пули и после расстрела кому-нибудь из них удастся выбраться из этого ада. Но спасти не удалось никому [5].

«В камышитовом заводе на территории Михайловского сельского совета было сожжено более 2000 человек, в том числе жители с. Михайловки, Краников Степан Васильевич, Власов Василий, Попов инженер доротдела, еврей Борис с семьей женой и двумя детьми. Жгли людей следующим порядком: подвозили людей на автомашинах с вещами и малолетними детьми, раздевали донага и человек по 40-50 вводили в помещение завода, расстреливали, остальные раздевались, ожидая своей очереди. Температура воздуха была 40 градусов ниже нуля. В это время вокруг завода стоял крик и плач наших людей: женщин, мужчин и малолетних детей» [1].

«5.02.1942 г. На грузовиках привезли из города Белгорода, окружающих сел и районов. Привозили одиноких и целыми семьями. Людей стали раздевать до нижнего белья и партиями по 30-35 человек, палками стали загонять в помещение камышитового завода. После расстрела первой

партии загонялась вторая, третья партии людей и так продолжалось с 7 утра до 14.00. Одному 12-летнему мальчику удалось выбежать. Он побежал к дворам, но немец догнал его, заколол кинжалом, потом хладнокровно вытер кинжал от крови и бросил его в помещение» [2].

После ужасающей казни окна и двери завода были заколочены досками, тела убитых и завод был облит нефтью и подожжен.

На следующий день полицаи пришли на место казни и увидели, что многие тела убитых не догорели, принесли на пожарище резину, разбросали по грудам тел, облили бензином и подожгли. Несколько суток горели резина и трупы. Над городом и близлежащими селами стоял черный дым и удушливый запах сожженных тел. Через две недели по приказу немцев полицаи забросали недогоревшие трупы землей.

На судебном процессе над изменниками Родины, состоявшемся в Белгороде в 1959 году, Ковалевский, проходивший по делу как свидетель, показывал: «Мы вырыли большую яму и сбрасывали туда обгоревшие трупы, головы, ноги. Потом все это зарыли».

Рабочий «Горводсвета» Семен Михайлович Хаврак был арестован полицаем Федоровским и разделил участь сожженных на камышитовом заводе. Его дочь Нина Семеновна, с 17 лет воевавшая на фронте, узнала подробности гибели отца только в 1959 году во время суда над полицаями [5].

По свидетельствам очевидцев Копиной Анны Федоровны, Уваровой Екатерины Ивановны, Пенцовой Натальи Антоновны, Уваровой Федоры Гавриловны (документ от 16.11.1943 г.) «…с утра 05.02.1942 г. до утра 06.02.1942 г. люди горели и утром 6 февраля приехали русские полицейские, привезли с собой бочку бензина стали баграми стаскивать недогоревшие трупы в одну кучу и перелили их бензином и зажгли. Всю ночь на 07.02.1942 г. горели трупы, после этого полицейские больше не приезжали. 10.02.1942 г. приехали человек 6 и засыпали несколько оставшихся обгоревших костей советских людей. Однако собаки села Михайловка очень часто таскали обгоревшие руки и ноги»⁴.

Жителей Белгорода еврейской национальности уничтожали целыми семьями. В документе «Список белгородцев, сожженных на камышитовом заводе, во время немецко-фашистской оккупации» числятся супруги Бронштейн, семья Шнайдерман из шести человек, Пелагея Михайловна Борзовая с трехлетним сыном Борей и пятилетней дочерью Машей, Валентина Варшавская с двумя детьми, семья Якубович: 28-летняя Александра, 16-летняя Надежда, 14-летняя Лида, 9-летняя Тамара и 2- хлетний Витя и многие другие, чьи имена, к сожалению, остаются неизвестными.

Комиссия по расследованию злодеяний немецко-фашистских оккупантов в Белгороде в акте от 14 ноября 1943 года отмечала: «При произведенных раскопках на месте камышитового завода обнаружены

⁴Данные по ГА РФ Фонд Р-7021, опись 29

остатки сожженных трупов, которые представляют собой костный порошок, осколки костей затылочной части, кости челюстей с зубами, шейные позвонки детей 7-8-летнего возраста, кости левой стопы, лежащей в остатке женского чулка внутри калоши, фаланги пальцев рук.

Под слоем белого костного порошка почва пропитана черным маслянистым раствором (нефтью). Этим же пропитаны куски обгоревших досок, найденные вместе с костями людей».

В числе убитых на камышитовом заводе были сельские жители Белгородского района и области, военнопленные и беженцы. Их фамилии в большинстве остались неизвестными, и точное количество жертв на камышитовом заводе точно не установлено. Архивные данные актов о зверствах оккупантов дают разное количество убитых – от 1700 до 2000 человек. Из разрозненных источников можно составить далеко не полный список убитых 5 февраля 1942 года белгородцев (приложение № 2).

В Белгородском доме колхозника и доме №17 по ул. Будённого (ныне ул. Фрунзе) немецко-фашистские оккупанты организовали лагерь, в котором, по показанию очевидцев, истребляли военнопленных.

«…В первые дни в лагере совершенно отсутствовало питание, а затем стали выдавать в сутки по 500 граммов похлёбки с викой, в которой варили дохлую конину. Военнопленные в полном смысле этого слова голодали, и когда женщины приносили кусок хлеба, то при подаче его немецкие часовые били палками по рукам тех, кто протягивал за хлебом руку…» [6].

Месяцев через четыре-пять военнопленным стали выдавать на двое суток по 275 грамм хлеба, но для того, чтобы получить этот хлеб, пленных выстраивали, производили равнение и, если кто не мог от голода и упадка сил равняться и стоять, его избивали резиновыми палками, стреляли по ногам. Такие издевательства продолжались часами. По распоряжению коменданта лагеря военнопленных избивали без всяких на то причин.

«…Истощённых от голода и больных заставляли выполнять физические работы, как то: перевозка дров из Дальнего парка, подвоз бочек с водой из реки, вывоз мёртвых и замученных в Дальний парк. Обувь у военнопленных была отобрана, и они оставались разутыми, помещение не отапливалось…» [6].

Свидетельства выживших белгородцев говорят, что с советскими военнопленными оккупанты обращались не просто жестоко, а издевались, в том числе ради потехи: Свидетель О. П. Костина рассказывает:

«В один из зимних дней военнопленных направили в баню. Во время купания в баню ворвался немецкий экзекутор Иоан Конский и начал избивать людей палкой. Избиение продолжалось до тех пор, пока купавшиеся нагими не были выгнаны на снег во двор. Этот же кровавый гитлеровский палач прикладом раздробил челюсть одному из военнопленных только за то, что тот не свернул с дороги, когда он шёл по двору. Для потехи этот гитлеровский выродок стрелял ночью в общежитие с людьми, в результате чего было много жертв» [6].

Врач городской поликлиники А.Л. Корниенко рассказывал:

«Мне на амбулаторный приём приводили военнопленных с ушибами, побоями, с глубокими рассечениями мягких тканей. В зимнее время ноги у военнопленных были обмотаны тряпками, примёрзшими к телу, раны были открыты, так как медикаменты для русских пленных немецкое командование не отпускало» [6].

После освобождения города здесь было обнаружено более 1500 трупов. В лагере, находившемся в доме №6-8 по улице Комсомольской, ежедневно умирало от голода, массового избиения и расстрелов до 50 человек. Медицинской помощи военнопленным не оказывали, и тех, которые были истощены от голода и не в состоянии были двигаться, немецкие власти, по приказу коменданта лагеря, расстреливали тут же, во дворе, на глазах других военнопленных. Расстрелянных и умерших от голода складывали на повозки, впрягали по 20 человек военнопленных и под конвоем немцев вывозили за город на кладбище и в Дальний парк, Когда вывозили со двора

трупы, то кровь расстрелянных орошала землю.

Раскопки, произведённые в Дальнем парке, показывают, что окопы (12- 20 метров в длину, 1,5-2 метра в ширину, 2,5 метра в высоту) полностью завалены трупами убитых, расстрелянных, повешенных, замученных. Люди сваливались в окоп друг на друга по 6-7 человек и почти не закапывались, а лишь присыпались по 30 см землёй. В окопах свалено по 100-200 человек. По показаниям свидетелей и данным раскопок установлено, что вся площадь Дальнего парка (5 га) представляет собой кладбище, где, по неполным данным, похоронено не менее 2000 человек.

Всего по городу Белгороду путём расстрелов, повешения и сожжения уничтожено свыше 5000 человек. Кроме того, по городу зафиксирован ряд фактов одиночных убийств граждан в квартирах, в саду Пионеров и других местах.

Заняв город Белгород, оккупанты сразу же приступили к насильственному угону людей на каторжный труд в Германию. За отказ поехать в Германию жителей арестовывали, томили и мучили в тёмных подвалах, избивали резиновыми палками. Ужас немецкого рабства толкал людей на причинение себе тяжёлых увечий.

За период немецкой оккупации из Белгорода было угнано в рабство в Германию свыше 1600 человек. Только ценой жестоких страданий и мучений жители города добывали себе возможность не быть угнанными в немецкое рабство или посланными на принудительные работы. Уклонившихся от работы на немцев арестовывали, жестоко избивали.

Перед отступлением немецко-фашистских войск из города Белгорода всё население поголовно, не исключая стариков детей и больных, насильственным путём под угрозой смерти сгонялось в немецкий тыл. Не желая отправляться на фашистскую каторгу, люди всяческими способами укрывались. За отказ выехать много жителей города было расстреляно.

Белгород был освобожден от оккупации 5 августа 1943 г., в боях за освобождение города принимали участия бойцы Красной Армии, в рядах которой плечом к плечу сражались представители советского народа: русские, украинцы, белорусы, татары, армяне, евреи, грузины, таджики и многие другие. В память о большинстве погибших солдат на территории области установлены различные мемориальные памятники – от христианских храмов и часовен, до каабы в память о воинах-мусульманах, принимавших участие в битве на Курской Дуге под Прохоровкой. Только солдаты еврейской национальности, отдавшие жизнь за освобождение Белгорода, к сожалению, не получили никакого мемориального памятника или знака своим подвигам.

В 1960-х – 1980-х гг. общественность Белгорода, ветераны Великой Отечественной войны, старожилы города неоднократно обращались в областные газеты и на радио с просьбой увековечить память белгородцев, сожженных в сараях камышитового завода. Их просьбы рассматривались в горкоме КПСС и горисполкоме, принимались различные решения, но памятник на месте трагедии так и не был установлен.

Источник: https://infourok.ru/belgorod-vo-vremya-okkupacii-1941-1943-gg-tragediya-belgorodskogo-evrejstva-na-kamyshitovom-zavode-5-fevralya-1942-goda-5618648.html