3 июля 1943 года. 742-й день войны
Битва за Кавказ
Черноморский флот. В ночь на 3 июля корабли флота доставили в район Мысхако для десантных частей 18-й армии 107 человек пополнения, 51 тонну боеприпасов, 37 тонн продовольствия и сняли с берега 46 человек раненых. Катера флота несли дозорную службу и поиски плавсредств противника.
Выписка из оперативных сводок штаба флота
На севере. Авиация из-за плохой погоды не летала. 2 ска МО встретили на Кильдинском плесе возвратившуюся из похода в Лопское море пл Л-15 и сопроводили её в базу. Межбазовые переходы выполняли 7 кораблей, а плавание 7 судов обеспечивали 11 кораблей и катеров.
На западе. Авиация БФ вела воздушную разведку в Финском заливе. Противник бомбил Ораниенбаум, осуществлял разведполёты над Ижорским укрепсектором, аэродромом Борки и о. Лавенсари. Огонь по врагу под Ленинградом вели 12 ж.-д. батарей.
На юге. Авиация ЧФ прикрывала Геленджик, Туапсе, бомбила Южную Озерейку, Широкую Щель, г. Сапун, вела разведку в р-не Анапа — м. Такиль. Самолёты неприятеля вели разведку в р-нах Ейска, Ясенской переправы, Ахтари. Кораблями ЧФ на Мысхако доставлено 107 человек и 114,5 т грузов, вывезено 46 раненых и 107 командированных, а также 4,8 т грузов. Межбазовые переходы выполняли 2 корабля, а плавание 5 судов обеспечивали 7 кораблей и катеров.
Оперативная сводка Совинформбюро
Оперативная сводка за 3 июля
В течение 3 июля на фронте существенных изменений не произошло.
На Западном фронте происходила редкая артиллерийско-миномётная и ружейно-пулемётная перестрелка. Наши части истребили до роты гитлеровцев, уничтожили 6 пулемётов и подавили огонь нескольких артиллерийских и миномётных батарей противника.! На одном участке отряд немцев пытался проникнуть в расположение нашей обороны. Вражеские разведчики нарвались на минное поле. Взрывом мин часть немцев была уничтожена. Остальные гитлеровцы истреблены ружейно-пулемётным огнём наших бойцов из боевого охранения.
В районе Лисичанска наши части вели разведку и артиллерийско-миномётную перестрелку с противником. Наши артиллеристы обнаружили вражеские огневые точки и подавили огонь нескольких артиллерийских батарей противника. Снайперы Н-ской части истребили 44 гитлеровца.
Партизанский отряд, действующий в одном из районов Орловской области, в конце июня месяца вёл ожесточённые бои против немецких захватчиков. Партизаны уничтожили до 800 вражеских солдат и офицеров. Советские патриоты подбили 2 танкетки и взорвали 12 автомашин противника. Захвачены трофеи. Группа партизан другого орловского отряда пустила под откос вражеский эшелон. Разбиты паровоз и 15 вагонов с боеприпасами.
Южнее Орла на сторону Красной Армии перешли четыре солдата 78 немецкой штурмовой дивизии. Перебежчик Антон Л. рассказал: «В нашей роте, кроме немцев, было 35 словенцев, 6 поляков, 8 французов из Лотарингии, 5 люксембуржцев, 3 чеха, 2 голландца и 1 бельгиец. Все они мобилизованы в германскую армию насильно. Несмотря на угрозы, многие словенцы не явились на призывные пункты. Одни ушли в партизанские отряды и сражаются против немцев, другие скрываются. Мой друг Людвиг Вукон, из деревни Больфенг, наотрез отказался итти в германскую армию. Гестаповцы арестовали Вукона, его мать, двух сестёр и отправили в концлагерь. Словенцы, против своей воли очутившиеся в рядах немецкой армии, хотят перейти на сторону русских. Первым из нашего полка перебежал земляк Франц. Несколько дней спустя мы слушали его выступление по радио. Он призывал нас последовать его примеру. На следующий деньмы, четверо, ушли к русским».
3 июля 1943. Доклад инспекторской проверки
Так, в 951-м и 995-м щап 306-й шад боевые вылеты имели всего 7 человек, а об уровне профессиональной подготовки 995-го шап красноречиво свидетельствует доклад инспекторской проверки, проведенной 3 июля 1943 г.:
«За время пребывания в запасном авиаполку совершенно не проходили воздушных стрельб, бомбометания и воздушного боя, групповой слетанности и маршрутных полетов, а 8 летчиков даже были отправлены на фронтовой аэродром на самолете „Дуглас “, как не летающие самостоятельно на самолете Ил-2. Остальной летный состав не закончил полностью I-го разряда программы переучивания на самолете Ил-2 и, имея в среднем 2 полета в зоне и 25 по кругу, был отправлен на фронт ».
Вместе с тем следует отметить, что лишь одни штурмовики были не в состоянии решить поставленную задачу, в то же время бомбардировщиков на поле боя явно не хватало.
3 июля 1943. Черчилль просит встречи со Сталиным в присутствии Рузвельта
Телеграмма посла СССР в Великобритании И.М. Майского в НКИД СССР, 3 июля 1943 г.
1. Черчилль вчера пригласил меня к себе и имел со мной разговор, продолжавшийся более часа. Начал он его в очень недовольных и раздраженных настроениях. Черчилль дал мне прочитать свой ответ на послание товарища Сталина от 24 июня и после того заявил, что думает прекратить не посредственный обмен посланиями с товарищем Сталиным. Я спросил: Почему? Черчилль ответил: приступая к обмену, он надеялся установить прямой контакт с товарищем Сталиным и постепенно создать между товарищем Сталиным и собой такое же дружеское взаимопонимание, какое существует между ним и Рузвельтом. Временами Черчиллю казалось, что это удается, но сейчас, после послания товарища Сталина от 24 июня, он начинает сомневаться в успехе. Прямой обмен посланиями приводит только к трениям и взаимному раздражению. Не лучше ли в таком случае прекратить его и перейти на обычные «дипломатические каналы»?
2. Я стал возражать и привел ряд аргументов, которые должны были показать Черчиллю, почему характер послания товарища Сталина от 24 июня был именно таков, каков он был. В частности, я особенно подчеркнул тяжесть жертв, которые несет в этой борьбе наш народ и наша армия, а также тот факт, что 40-50 миллионов советских граждан находятся под пятой германских насильников. Каждая советская семья так или иначе пострадала от немцев. Отсюда крайнее нетерпение Советского народа в отношении скорейшего окончания войны, скорейшего разгрома Германии и ее союзников. Отсюда же и крайнее недоумение нашего народа и нашей армии постоянным откладыванием второго фронта на западе. Отсюда же и естественный вопрос в головах наших масс: А какие же истинные намерения союзников? А можно ли им полностью доверять? Все это прекрасно отражено в послании товарища Сталина и Черчиллю следует отнестись к тому, что там сказано, со всей серьезностью.
3. По мере развития моего изложения Черчилль стал постепенно обмякать. «Я прекрасно понимаю, — воскликнул он, — как велики страдания русского народа, я понимаю их, вероятно, лучше, чем большинство окружающих меня людей. Но именно на меня сыплются все шишки». Я с полуулыбкой заметил, что это уж неизбежный вывод из того высокого положения, которое занимает Черчилль. Он ведь отвечает за всю политику Англии, (идя впереди) (?) (так в тексте. —Авт.) британской империи. Дальше Черчилль заговорил о том, что, хотя послание товарища Сталина являлось очень искусным поле мическим документов, оно не вполне учитывает действительное положение вещей. В чем именно? А вот в чем: в тот момент, когда Черчилль давал товарищу Сталину свои обещания, он вполне искренне верил в возможность их осуществления. Не было никакого сознательного втирания очков. «Но мы не боги, — продолжал Черчилль, — мы делаем ошибки. Война полна всяких неожиданностей. То, что сегодня на основании самых точных, возможных… (пропуск в тексте. —Авт.) расчетов кажется вполне реальным, завтра, на практике, оказывает неосуществимым.
Приходится на ходу перестраиваться, менять планы. И к тому же мой опыт в этой войне говорит за то, что всё всегда опаздывает. Такова действительность. Это печально, но с этим ничего не поделаешь».
4. Затем Черчилль перешел к военной ситуации. Он говорил о том, что «Хаски»192 начнется не сегодня-завтра, вероятно, еще до того, как я доеду до Москвы. Генерал Александер настроен в отношении «Хаски» оптимистически, но Черчилль предпочитает быть осторожным. Поживем — увидим. Черчилль, однако, склонен думать, что, несмотря на отсутствие операций через канал, стратегия англо-американцев приносит нам известные плюсы. В частности воздушные бомбардировки Германии, плюс операции в районе Средиземного моря в сильной степени содействовали задержке германского наступления на советском фронте. Черчилль начинает даже думать, что этого наступления вообще не будет, ибо немцы начали снимать с советского фронта часть своих воздушных сил. И, если это ожидание Черчилля осуществится, то стратегия союзников будет полностью оправдана. «Посмотрим, что еще скажет история», — воскликнул Черчилль. Попутно Черчилль сообщил, что, судя по имеющимся у англичан сведениям, итальянцы и японцы нажимают на Германию в том смысле, чтобы она не устраивала большого наступления в СССР нынешним летом. Причины? Они просты. Италия боится, что, если немцы устроят в СССР большое наступление, то они окажутся не в силах оказать ей поддержку против англо-американцев. Япония же хотела бы помощи Германии против Англии и США, с которыми она воюет, а не против СССР, с которым она не воюет, и считает, что, если немцы ударят на востоке, то они не смогут быть ей полезными. К тому же японцы полагают, что ничего решающего Германии в СССР не удалось бы сделать, а вместе с тем последние ее резервы были бы исчерпаны. В результате неизбежность поражения приблизилась бы. Это японцев пугает, ибо вся их стратегия построена на перспективе компромиссного мира.
5. Под конец Черчилль сказал: «Передайте Сталину, что, если он считает желательным приезд Идена в Москву, то Иден охотно приедет». И дальше Черчилль ориентировочно уточнил возможный срок такого визита: в конце июля. «Надо, чтобы мы чаще встречались, — добавил Черчилль, — чтобы мы лично понимали друг друга, чтобы мы больше совместно обсуждали различные вопросы». Цель визита Идена Черчилль подробнее не развивал. Я обещал исполнить просьбу Черчилля. Затем Черчилль сказал: «Очень хорошо было бы также встретиться нам втроем — Сталину, Рузвельту и мне. Но, если бы такая комбинация географически оказалась трудно осуществимой, я не буду в претензии, если Сталин и Рузвельт встретятся вдвоем195. У меня с Рузвельтом полное взаимопонимание. Я был бы рад, если бы такое же взаимопонимание установилось между Рузвельтом и Сталиным».
В ходе разговора Черчилль несколько раз возвращался к той фразе послания товарища Сталина, в которой говорится о «доверии к союзникам» (в самом конце послания). Эта фраза явно не давала покоя Черчиллю и вызывала в нем большое смущение.