«Лётчикам,
Людям смелой и гордой судьбы…»
Родившись в Одессе в семье рабочего-кузнеца, Леонид Белоусов остался сиротой в семь лет после гибели отца на фронте Первой мировой войны. После завершения Гражданской войны в 1923 году, он стал воспитанником 151-го стрелкового полка 51-й Перекопской стрелковой дивизии и служил там два года.
Вернувшись в Одессу в 1925 году, Белоусов работал в паровозоремонтном цехе завода имени Январского восстания в должности слесаря и сварщика, одновременно окончив школу ФЗУ. Он также вступил в ВКП(б) в 1920 году.
В октябре 1930 года он был призван в Красную Армию и в 1933 году окончил Одесскую пехотную школу. После этого его направили в 2-ю Краснознамённую школу военных лётчиков имени ОСОАВИАХИМа в Борисоглебске в качестве пехотного командира.
После авиационной аварии в феврале 1938 года, в результате которой он получил серьёзные ожоги лица и ног, Белоусов перенёс 35 пластических операций без наркоза и вернулся в строй. В апреле 1938 года его повысили до должности помощника командира эскадрильи 13-го истребительного авиационного полка ВВС Краснознамённого Балтийского флота, в составе которого он принял участие в советско-финской войне 1939—1940 годов.
С начала Великой Отечественной войны Белоусов командовал 4-й эскадрильей 13-го истребительного полка, участвовал в обороне Ханко и защите Ленинграда. В январе 1942 года он получил гвардейское звание и возглавил 4-й гвардейский истребительный авиаполк ВВС Краснознамённого Балтийского флота за проявленный героизм и мужество в боях с немецко-фашистскими захватчиками.
К великому сожалению, мы за последние 20 лет стали забывать своих великих, настоящих Героев. Молодое «поколение пепси» — их и вовсе не знает. Наших людей, совершавших реальные, удивительные подвиги, из сознания и памяти молодёжи вытеснили накаченные голливудские недоумки, «черепашки ниндзя» и прочие высосанные из пальца персонажи.
Это печально… В юном возрасте людям свойственно искать себе пример для подражания. Если стране нужны были Герои, то и киностудии получали «социальный заказ» — и снимали великолепные фильмы про героев. Миллионы мальчишек стремились быть похожими на Чкалова, Гагарина, героев легендарного фильма «Офицеры». Потом «пришли иные времена» и киноэкраны заполонили бесчисленные фильмы и сериалы. Главные «герои» в них: бандюки, рэкетиры, проститутки, да «менты» по своему поведению, языку, «замашкам» и рожам ничем от бандюков не отличающиеся.
Когда больше не кому подражать, и не на кого равняться – этих бандюков и берут в пример миллионы ребят во всех концах страны…
А мы потом удивляемся «росту преступности», дикому количеству жестокости и немотивированных убийств в нашей жизни. Вклад «мастеров искусств» в этот феномен – несомненен.
Строчку из знаменитой песни: «Когда страна прикажет быть героем, у нас героем становится любой!» — в душах очень многих молодых людей заменили «бабки», выпивон да бабы, а символом «успеха» в жизни стало сытое безделье. В годы тяжелейших испытаний страны победила благодаря совсем другим людям. О них и будет идти речь…
Леонид Белоусов перед очередным боевым вылетом. 1944 год
Сначала расскажу об одном Герое. Он и в советское время был, к сожалению, малоизвестен. Его жизнь и подвиг находился как бы «в тени» другого легендарного Героя Советского Союза Алексея Маресьева. А теперь, после десятилетий развала, деградации народного духа и памяти — и подавно почти никто не знает про мужество, жизнь и подвиг Леонида Белоусова…
Я родился и вырос в Ленинграде, на проспекте Добролюбова. На этом же проспекте жил и Леонид Белоусов. Иногда, гуляя с родителями по родной улице, мы встречали грузного мужчину, в больших чёрных очках, медленно прогуливавшегося в сопровождении пожилой женщины. Видно было, что идёт он с трудом, опираясь на палочку. Это не вызывало особого удивления. Живых фронтовиков тогда было много, и инвалидов среди них – тоже встречалось немало. Гораздо больше внимания привлекала Золотая Звезда Героя Советского Союза на его груди. Это вызывало в то время у всех уважение и восхищение. Но даже не эта Звезда привлекала особое внимание к нему. Потрясало его ЛИЦО. Точнее – лица-то как такового у человека не было… Сплошной огромный ожог, покрытый розовой кожей и шрамами. Его нос, губы, брови, уши – были явно «сделаны» хирургами заново и не походили на обычные человеческие. Объяснить это невозможно. Такое лицо надо ВИДЕТЬ… Далеко не каждый мог, без содрогания, вблизи посмотреть в лицо Героя хоть несколько секунд. Его израненный, сожженный облик показывал, что звание Героя досталось ему страшной ценой.
Конечно, никто не подходил к нему на улице с расспросами или просьбами автографа, это не было тогда принято. Про его подвиг мы ничего толком не знали. Ни радио, ни телевизор, ни газеты про Белоусова почему-то не рассказывали. Даже фамилию соседа — Героя я узнал только спустя десяток лет.
После окончания училища мне довелось несколько лет прослужить под Гатчиной. Там в лесу находился довольно большой военный городок, располагалось несколько воинских частей нашей 6 ОА ПВО. Я там и служил на различных должностях политсостава.
Одной из наших обязанностей была организация празднования Дней Победы и других военных праздников. На них мы частенько приглашали ветеранов Великой Отечественной войны. Они рассказывали нашим воинам, офицерам и жителям городка о своей боевой молодости, живых и павших товарищах, их подвигах и наградах. Кто-то делал это лучше, кто-то похуже, в общем, мероприятия эти были довольно привычными и особого интереса (будем откровенны) обычно не вызывали.
Как-то раз, накануне очередного праздника, председатель Совета ветеранов нашей 6 ОА ПВО дал нам новый номер телефона и предложил: «Позвоните Белоусову Леониду Георгиевичу. Вот кто умеет выступать! Да и сам он – человек-легенда. Правда, инвалид. Болеет частенько, и ходить ему трудно. Надо будет отвезти его от дома до части и обратно на машине». С этим проблем не было. Обычно мы ветеранов так и возили.
Телефон оказался не самого Белоусова, а его друга, который ездил с ним в дальние поездки, в качестве сопровождающего. Созвонились, согласовали детали, и в означенный день и час я приехал на «уазике», по указанному адресу, на родной проспект Добролюбова. Меня уже поджидали два немолодых ветерана. В одном из них я узнал знакомого с детства Белоусова, со Звездой Героя на лацкане пиджака. Вторым был — сопровождающий, его друг, (фамилии которого, к большому сожалению, я не помню). Белоусов, не без труда, взобрался на высокую подножку «уазика» и сел в кабину рядом с водителем.
Мою попытку ему помочь пресёк сопровождающий: «Не лезь! Он сам».
Добрались без особых проблем. В зале гарнизонного Дома офицеров уже было полно народу: солдаты, офицеры и прапорщики гарнизона, женщины – военнослужащие были собраны «на мероприятие».
Вместо обычного «президиума» был только небольшой стол и несколько стульев полукругом, лицом к залу. (Так попросил оформить сцену друг Белоусова, в ходе наших переговоров о деталях встречи).
После традиционного вступительного слова командира корпуса, выступил друг Белоусова, кратко рассказавшего про Героя. Его рассказ про Леонида Георгиевича был довольно обычным и кратким: «Перед вами боевой летчик, участник советско-финской и Великой Отечественных войн, заместитель командира полка. В составе 13 ИАП, ставшего впоследствии 4 –м гвардейским ИАП участвовал в обороне Ханко и «Дороги жизни», воздушных боях над Ленинградом и Карельским перешейком. Несколько раз был сбит в воздушных схватках с врагом (ведь мы воевали с очень умелым, умным и коварным противником!!!), получил тяжёлые ранения.
С 1944 года гвардии майор Белоусов летал БЕЗ ОБЕИХ НОГ».
(Тут в полусонном зале прошла волна изумления и недоумения. «Как без ног??? Он – без ног?!» — переспрашивали друг друга собравшиеся. Было видно, что Белоусов пришёл с палочкой и медленно поднялся на сцену, но впечатление безногого он отнюдь не производил).
«Освоил полёты на ПО-2, УТИ-4, Як-7, ЛА-5» — продолжал рассказ сопровождающий. «Совершил 300 боевых вылетов. Уже без ног смог лично сбить два вражеских истребителя». Этот рассказ, конечно, произвел определённое впечатление на зал.
Потом слово было предоставлено самому Белоусову. Он с усилием поднялся со своего стула и подошёл к микрофону. На протяжении всего выступления (а оно было не слишком продолжительным, минут 40- 50). Белоусов выступал СТОЯ, не снимая своих тёмных очков. Но главное не это. Главное – КАК он выступал.
Ни до, ни после этого я не видел более яркой, эмоциональной и искренней речи.
Рассказать про ТАКОЕ выступление – невозможно. Его надо было слышать и видеть, находиться среди людей зала, к которым обращался Герой со своей, удивительной и неистовой речью.
Надо сказать, что голос у Белоусова был довольно высокий и резкий, но это не портило его выступления. Про себя он совсем ничего не рассказывал. Он говорил только про своих боевых друзей. Лётчиков, сражавшихся с жестоким и смелым врагом с первых дней страшной войны. Про боевых друзей-истребителей отчаянно дравшихся с врагом на своих фанерных «ишачках» и «чайках». Они в тяжелейших условиях сбивали немецких асов в небе того горького и страшного лета 1941 года. Про то, как они воевали на полуострове Ханко, где располагалась наша военно-морская база, в глубине Финляндии. Про то, как им приходилось и взлетать, и садиться под ежедневным обстрелом финской артиллерии, стремившейся уничтожить маленький авиагарнизон базы. Про то, как один из них изловчился сбить «Юнкерс», израсходовав в бою всего СЕМЬ патронов. Про то, как отважно дрались и погибали его боевые товарищи, отдавая свои молодые жизни за Родину и её свободу.
Белоусов, рассказывая о боях, в основном употреблял именно это слово: «дрались». Не «сражались», не «воевали», не «вели бои», а именно «ДРАЛИСЬ». Видно было, что для него, и спустя тридцать лет после Победы, не снизилась острота восприятия, отчаяние тех жестоких боев, и он изо всех сил старался донести свои чувства и память сердца до нас, своих слушателей.
Летчики его эскадрильи Антоненко и Бринько стали первыми балтийскими Героями Советского Союза 14 июля 1941 года.
Капитан Антоненко успел провоевать всего лишь 34 дня и сбить 11 вражеских самолётов. Он погиб из-за нелепой случайности: спеша взлететь на перехват врага, не пристегнул наплечные ремни, и при посадке, когда под его самолётом взорвался финский снаряд, Антоненко выбило взрывной волной из кабины …
Его ведомый старший лейтенант Бринько провоевал всего 2,5 месяца но успел сбить 15 самолётов врага. В последнем бою он был смертельно ранен, но сумел посадить свой повреждённый И-16 на родной аэродром…Ему было всего 26 лет, Антоненко едва исполнилось 30. Совсем молодые ребята…
Некоторые фразы из рассказа Леонида Георгиевича навсегда врезались в мою память:
«Защищая Дорогу Жизни» мои боевые товарищи ежедневно совершали по пять – шесть боевых вылетов в сутки. Дрались не щадя ни себя, ни врага. Усталость была такая, что некоторые лётчики даже засыпали в кабинах в полёте!!! А при приземлении – вылезали из кабины, падали и засыпАли тут же, в снегу, под крылом своего истребителя, в 20-ти градусный мороз, не чувствуя ничего от смертельной усталости и перенапряжения. Некоторые уставали так, что их не могли разбудить и привести в чувство для нового вылета. Порой нам приходилось даже прибегать к помощи наркотических средств для этого!». (Помню, как тогда всех поразили эти слова. ТАК говорить о боях было не принято).
Очень жаль, что у нас не было тогда кинокамер, или нынешней видеоаппаратуры, и мы не могли «заснять» его страстную речь. Такие ярчайшие выступления заслуживают увековечения. Это был поразительный рассказ бойца, летчика и патриота своей страны.
Его высокий, звенящий голос звучал в гробовой тишине. Никто в зале ни спал, ни шушукался, не разговаривал, и не отвлекался. Это было просто невозможно. Все, без преувеличения, были захвачены этой отчаянной речью и ловили каждое слово Белоусова.
Ключевым моментом его выступления был жест, когда он в самом конце своей речи, в момент наивысшего эмоционального накала сорвал с себя свои тёмные очки.
Зал АХНУЛ!!! Многие – «в голос». Два солдатика в первом ряду натуральным образом грохнулись в обморок, и их пришлось вынести из зала. Потрясение было всеобщим. Белоусов знал, конечно, КАКОЕ впечатление на людей производит его внешность…
И тут он сказал несколько слов и о себе, завершая свою огненную речь: «Мы отдали своей Родине всё: молодость, здоровье, жизнь. Всё, что имели и могли отдать. Миллионы моих сверстников не дрогнули в бою и погибли за вас, за нашу великую Родину, за её светлое будущее. Я несколько раз был сбит в воздушном бою, горел в самолёте и обгорел, как головешка. Был тяжело ранен и потерял обе ноги. (тут он слегка приподнимал свои брючины и зал видел, что вместо ног у него протезы. И снова АХАЛ…).
«Но я не мог оставаться в тылу, когда враг топтал нашу землю. Научился ходить на протезах, освоил новые боевые истребители и добился разрешения летать. Потом вернулся в свой полк, и дрался с беспощадным врагом вместе со своими боевыми товарищами, пока хватало сил.
Будьте же и Вы достойны нас. Мы — уже уходящее поколение. Мы сделали всё что могли, и должны были сделать для Родины в грозный час. Мы хотим быть уверены, что дрались и погибали не зря. Что наша страна — в ваших надёжных молодых рука, и вы не дрогнете в минуту испытания, как не дрогнули мы. Мы очень надеемся на вас, ребята!!!»
Овация завершила его выступление и длилась несколько минут. Овация искренняя, весь зал хлопал стоя, многие были потрясены и не скрывали эмоций.
Потом мы собрались в кабинете начальника Дома офицеров, выпили за встречу, помянули павших героев и я, как старший машины, повёз Белоусова и его друга по домам. В машине Леонид Георгиевич был молчалив и задумчив. Видно было, что весь запас сил и энергии он израсходовал во время своего выступления и не был расположен к разговорам. Молчал и его сопровождающий. Я тоже не докучал им вопросами. Довезли Белоусова до его дома. Он опять сам вышел из машины, тепло попрощался с нами, поблагодарил за приём и гостеприимство.
Потом мы повезли к дому его друга. Он жил довольно далеко от центра.
«Хочешь, я расскажу тебе про Белоусова?» — спросил он меня. «Он ведь НИКОГДА о себе на таких встречах не рассказывает, только про своих ребят, лётчиков говорит».
«Конечно расскажите, я ведь тоже про него почти ничего не знаю», — ответил я ему.
Вот то, что сохранила память из рассказа друга Леонида Белоусова:
«Леонид был отличным, мужественным лётчиком. В 1938 году он поднял свою «чайку» (истребитель И-153) на перехват нарушителя воздушной границы СССР. Во время полёта погода резко испортилась, поднялась страшная метель. Белоусов не захотел покидать свой истребитель и попытался посадить самолёт «вслепую». При посадке произошла авария, и самолёт загорелся. Товарищи с трудом вытащили Белоусова из кабины пылавшего истребителя. Он получил ужасные ожоги головы, лица, глаз. Госпиталь. 32 пластические операции на лице перенёс Леонид Георгиевич»…
«Ты хоть знаешь, КАК тогда делали пластические операции?!» — спросил вдруг меня друг Белоусова. И продолжил свой рассказ.
«Врач срезал у него кусочек кожи с плеча, или ключицы и пересаживал на очищенный от сгоревшей кожи участок лица. Потом 12 часов Леонид держал палец на этом месте. Чтобы кожа прижилась, нужна была температура 36,6 в этом месте. Иначе – возможно отторжение. И так 32 раза! Свою кожу срезают со спины и – на лицо.
Всё без наркоза, терпи, истребитель!
Муки адовы он перенёс. Веки у него сгорели почти полностью. Их ведь не восстановишь кожей со спины…С тех пор Леонид спит с открытыми глазами. Больше всего он боялся, что ослепнет и не сможет больше летать. Врачи долго не разрешали снимать ему повязку с глаз. Однажды Леонид не выдержал и сорвал её сам. И – закричал от радости. Он видел!!! А значит, смог вернуться в строй.
Началась финская война. К ним в госпиталь приехали Ворошилов и Жданов. Белоусов, чьё лицо всё еще покрывали повязки, обратился к наркому, умоляя разрешить ему отправиться на фронт. И получил это разрешение. Вернулся к себе в полк. Морозы в ту зиму стояли сильные, до 35-40 градусов, а кабина «чайки», на которой летал Белоусов – открытая. В ней и здоровое-то лицо страшно мёрзнет, а сгоревшее?! Чтобы смягчить боль Белоусов обмазывал лицо (и бинты на нём) толстым слоем жира и так летал всю финскую кампанию. Был награждён орденом Красного Знамени.
С началом Великой Отечественной – Белоусов командир эскадрильи на Ханко. Друзья в шутку за глаза называют его «несгораемый».
Затем – воюет в 13 ИАП. Этот полк прикрывает «Дорогу жизни» в осаждённый Ленинград. В декабре 1941 года в воздушном бою он был ранен, к тому же отморозил раненые, потерявшие чувствительность ноги, пока сажал самолёт. Врач поставил диагноз: спонтанная гангрена.
«Я вернусь!» — пообещал он своим боевым друзьям, когда У-2 увозил его в тыл…
Началась его долгая эпопея по госпиталям. После многих переездов он попал в алма-атинский госпиталь. Долго не давал согласия на ампутацию ноги. Но всё-же врачи вынуждены были это сделать. Правую ногу пришлось ампутировать выше средней части бедра. («Почти по самые яйца – понял»?! – мрачно подчеркнул рассказчик).
Беда не приходит одна. Спустя некоторое время страшный диагноз был поставлен и второй ноге Леонида Белоусова. Тут уже он не стал затягивать с операцией, и у левой ноги была ампутирована «только» ступня.
В 32 года Леонид стал инвалидом 1-й группы, без обеих ног и даже без лица…
Многие – спивались и погибали и от меньших увечий…
Белоусов же мечтал только об одном: вернуться в строй, ЛЕТАТЬ, БИТЬ ненавистного врага. Ему помогли достать хорошие протезы «подарок Рузвельта», которые он сам усовершенствовал. Освоил их. За счет долгих изнурительных и мучительных тренировок научился ходить: сначала на костылях, а затем и без них, только с палочкой. На это ушло больше года.
Наконец, он почувствовал, что сможет летать. Сможет освоить не только У-2, но и новейшие истребители. Осталось убедить в этом своих врачей.
(Книги-то то тогда про Маресьева «Повесть о настоящем человеке» — ещё не было. Дать разрешение безногому летать, было для врачей – немыслимым делом).
Белоусов добился того, чтобы его судьбу решала военно-врачебная комиссия (ВВК) под руководством главного хирурга Балтийского флота легендарного И.И. Джанелидзе. Заседание ВВК состоялось осенью 1943 года, на 2-м этаже одного из полуразрушенных обстрелами зданий Ораниенбаума. В большой зале, где заседала ВВК, имелись высокие двери, из которых можно было выйти на широкий и длинный балкон. Под ним был (с дореволюционных времен) пруд. Белоусов всё это «разведал» и серьёзно подготовился к главному событию своей жизни.
В залу, где заседала ВВК он вошёл во флотской шинели (в помещениях осаждённого Ораниенбаума уже было прохладно). Четко подошёл к столу, стараясь не хромать. Доложил, как полагается. Решение членов комиссии, ознакомившихся с историей болезни и записями в его медицинской книжки было однозначным: «Ни о каких полётах – не может быть и речи, товарищ майор!» — строго сообщил Белоусову Джанелидзе. «Не просите и не уговаривайте нас, не поможет!!! Мы не имеем права это делать! Вы же, извините – инвалид!!!».
И тогда Леонид быстро обошел длинный стол, за которым заседали члены ВВК и рывком распахнул створки балконных дверей. Выйдя на балкон, он скинул свою шинель, перемахнул через его перила и прыгнул в холодную воду пруда, со второго этажа! Переплыв пруд, он выбрался на берег и снова зашел в здание, где сидела потрясённая комиссия.
Никто из её членов, не мог промолвить ни слова.
Поднявшись на 2-й этаж, Белоусов, в мокром насквозь обмундировании, опять зашёл в залу и подошел к столу ВВК:
«Вот вы – все здоровые, а я – больной, инвалид. Пусть кто-нибудь из вас сделает то, что сейчас сделал я!!!» — бросил он врачам.
Взволнованный до глубины души Джанелидзе, не говоря ни слова, схватил медицинскую книжку Белоусова и написал в ней свою резолюцию: «ЛЕТАЙ, ОРЁЛ!!!».
После чего вышел из-за стола, обнял и расцеловал мокрого лётчика. Путь в небо для него был открыт.
Спустя некоторое время, его друзья из бывшего 13 ИАП, ставшего 4-м гвардейским истребительным авиаполком, встречали своего «несгораемого» и несгибаемого боевого товарища. Его назначили заместителем командира в родной полк.
Своё обещание: «Я вернусь» Белоусов сдержал, не смотря ни на что!
Потом была тяжёлая боевая учёба по освоению «строгого» в управлении ЛА-5. Освоив его, Леонид Георгиевич стал совершать боевые вылеты и на перехват врага и на штурмовку его позиций и на сопровождение своих бомбардировщиков. Всего он совершил более 300 боевых вылетов и сбил 7 вражеских самолётов, в том числе — 2, летая без ног.
В начале 1945 года его ампутированные «культи» снова воспалились от огромных нагрузок и довоевать до победы в лётном строю Белоусов не смог. Пришлось снова долго лечится. После войны он долго работал: сначала начальником аэроклуба в Озерках, в Ленинграде, затем директром таксопарка. Сейчас, когда здоровье позволяет выступает с рассказами про войну», — так и закончил своё повествование о Леониде Георгиевиче его друг.
На моей памяти мы ещё пару раз сумели пригласить Белоусова к себе в гарнизон…
И каждый раз он выступал также блистательно, отдавая рассказу всего себя, весь жар своей души, будто шёл в яростную атаку. И всегда его слушали все «затаив дыхание», спящих и равнодушных в зале не было.
И каждый раз он, в кульминационный момент выступления, срывал свои очки, вызывая стон зала и обмороки слабонервных. Предвидя это мы организовывали дежурство медицинской бригады (с нашатырём) для слушателей на его выступлениях.
Закончить рассказ о Белоусове надо стихотворением, написанным его другом, ветераном-гангутцем Михаилом Дудиным:
Глаза Л. Белоусова
Живет Герой Советского Союза
На старой Петроградской стороне
На пенсии,
Отяжелев от груза
Годов и славы, правильной вполне.
Жизнь - не орел,
А смерть в бою - не решка.
Под Выборгом в сороковом году
Он, сбитый, обгорел, как головешка,
Потом промерз на лютом холоду.
Он на протезах выбрался, хромая,
Из госпиталя.
Яростью грозя,
Глаза его глядели не мигая-
Не закрывались веками глаза.
Сгорели веки,
Мужеству,
Усилью
Предела нет.
И был переполох,
Когда он возвратился в эскадрилью
Как бог отмщенья,
Беспощадный бог.
Доверить истребитель инвалиду?
Доверили.
Поверили.
Пиши.
И крылья, поднимавшие обиду,
Как бы срастались с яростью души.
Об этом помнят небеса Гангута
И Ладоги седые облака,
Где поединка
Каждая минута
Была равна векам
Наверняка.
В бою есть тоже мастерство.
Полета
Особый почерк
И особый класс.
Мгновенная
Работа
Пулемета -
И падает, зажмуриваясь, ас.
А он глядит,
Как свастика кривая
Ломается от взрыва и чадит,
Не отводя лица
И не мигая -
Так мужество в грядущее глядит.
Что видит он?
Огня и крови реки,
Семирамиду в розовом саду,
Мор или мир?
...Спали мне, время, веки,
Дай разглядеть Победу и Беду!
……………
Скончался Леонид Георгиевич Белоусов 7 мая 1997 года…Автор:Сергей Дроздов
