ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА КРАСНОЙ АРМИИ № 287
14 октября 1942 г.
В течение 13.10 на фронтах ничего существенного не произошло. Наши войска крупных боевых действий не вели и, оставаясь на прежних позициях, укрепляли их. В ряде пунктов шли бои местного значения.
1. Войска Карельского фронта продолжали занимать прежние позиции и укрепляли их. На отдельных участках фронта велась редкая артминометная перестрелка и поиски разведчиков с обеих сторон.
2. 7-я отдельная армия занимала прежнее положение.
3. Войска Ленинградского фронта, оставаясь на прежних позициях, укрепляли их и вели разведку. Противник с 16.10 до 18.00 13.10 произвел артобстрел Володарского, Кировского и Ленинского районов города Ленинград, выпустив 89 снарядов.
4. Войска Волховского фронта продолжали занимать прежние позиции, укрепляли их и вели разведку. 2-я ударная армия. На участке 128 сд полностью восстановлено положение в районе западнее Рабочего поселка № 8 (6 км сев.-вост. Синявино). Боевое охранение дивизии заняло прежние позиции, утраченные им 11.10. Захвачено 5 минометов, 15 автоматов, 2 станковых и 14 ручных пулеметов, 16 винтовок и рация противника.
5. Войска Северо-Западного фронта обороняли прежние позиции и на отдельных участках огнем всех видов оружия уничтожали живую силу и огневые средства противника. Противник на всем фронте активности не проявлял, ограничиваясь ведением разведки и артминометным обстрелом боевых порядков наших частей. 27-я армия. 147 сбр к утру 12.10 сосредоточилась в районе Медведково, Воронцово и лес южнее этих пунктов. Положение остальных армий фронта оставалось без изменений.
6. Войска Калининского фронта занимали прежние позиции, укрепляли их и вели разведку.
7. Войска Западного фронта, оставаясь на прежних позициях, укрепляли их и вели разведку. 30-я армия обороняла занимаемые позиции. Противник производил переброску резервов в город Ржев. За 13.10 наблюдением установлено выдвижение до трех батальонов пехоты из района Мончалово, Грешниково, Муравьево. 31-я армия производила частичную перегруппировку сил. 44 гв. сд к 04.00 13.10 передала свой участок частям 371 сд. 371 сд заняла оборону на рубеже (иск.) Южнево, Зубарево. 49-я армия. 78 сд вошла в состав войск армии и сосредоточилась в районе Мятлево. В положении остальных армий фронта изменений не произошло. Частями фронта за 13.10 уничтожено около 400 солдат и офицеров противника.
8. Войска Брянского фронта продолжали занимать и укреплять прежние позиции. На отдельных участках фронта велась редкая артминометная перестрелка. За 13.10 артминометным огнем и снайперами уничтожено до 100 солдат и офицеров противника.
9. Войска Воронежского фронта занимали прежние позиции, укрепляли их и производили частичную перегруппировку сил. 38, 60 и 40-я армии занимали прежние позиции и укрепляли их. 6-я армия, оставаясь на прежних позициях, укрепляла их и вела разведку. 8 кк к утру 13.10 вышел в районы: 55 кд – Никольский, Бол. Приваловка, Евсюковка; 112 кд – Никоново, Орлово, Горки. Артогнем за 13.10 уничтожено: солдат и офицеров – 200, пулеметов – 5, складов с боеприпасами – 2, автомашин – 7, ДЗОТ – 2, блиндажей – 2 и НП – 2. Снайперами фронта за 13.10 уничтожено 100 солдат и офицеров противника.
10. Донской фронт. 63-я армия продолжала занимать и укреплять прежние позиции.21-я армия, оставаясь на прежних позициях, укрепляла их и в ряде пунктовчастью сил вела бои местного значения. 14 гв. сд с 06.40 13.10 частью своих силвела наступательные бои и к 09.30 овладела безымянной высотой (2 км южн. выс.220,0). 124 сд одним полком вела наступательные бои в районе высоты 220,0 и к12.00 выла на гребень этой высоты (25 км юго-зап. Серафимович). Частями 14 гв. Сди 124 сд в боях в районе высоты 220,0 уничтожено до 600 солдат и офицеровпротивника. Взято в плен 15 человек. Захвачено: 10 минометов, 10 пулеметов и 23винтовки противника. На участке 278 сд в районе высоты 163,3 в период с 06.30 до08.00 13.10 было отбито две атаки противника силою свыше роты пехоты каждая.63 сд находилась на марше в новый район сосредоточения.4-я танковая армия продолжала занимать и укреплять прежние позиции.1-я гв. армия обороняла прежние позиции и производила частичнуюперегруппировку сил. 258 сд сменила части 207 сд и занимала оборону на рубежесев. скаты выс. 130,4, зап. скаты выс. 123,6, (иск.) Пр. 207 сд сосредоточилась врайоне свх. Котлубань.24-я и 66-я армии занимали прежнее положение.
11. Сталинградский фронт. 62-я армия частью сил продолжала вести упорные бои за восстановление положения в районе пос. СТЗ города Сталинград. 37 гв. сд правофланговыми частями отбила две контратаки пехоты и танков противника и прочно удерживала район шестиугольного квартала. Ее 114 сп овладел двумя большими кварталами поселка юго-западнее шестиугольного квартала, 118 сп овладел кварталом юго- западнее Житомирск. 64, 57, 51 и 28-я армии продолжали занимать прежнее положение.
12. Закавказский фронт. А. Северная группа войск.58-я и 44-я армии занимали прежние позиции, укрепляли их и вели разведку.4 гв. кк к 06.00 13.10 вышел в районы: 9 гв. кд – перекресток дорог (12 кмюго-вост. Абдул-Газы), имея усиленный эскадрон на западной окраине Абдул-Газы;10 гв. кд – кург. Бектемир, К. (5 км южн. отм. 38 ), имея усиленный эскадрон врайоне МТФ (5 км сев. кург. Калмык-Курган); 30 кд – МТФ, кург. Под, КТФ, имеяусиленный эскадрон на западной и юго-западной окраинах Махмуд-Мектеб.10 гв. ск продолжал оборонять прежние позиции.На участке 5 гв. сбр в 11.00 13.10 отбита атака противника силою до ротыпехоты из района восточной окраины Ищерская.9-я армия занимала прежние позиции и укрепляли их. На участке 59 сбр впервой половине дня 13.10 была отбита атака противника силою до батальонапехоты с 5 танками.37-я армия занимала прежнее положение.Б. 46-я армия, оставаясь на прежних позициях, укрепляла их и частью сил вряде пунктов вела бои местного значения. На участке 394 сд отбиты атаки мелкихгрупп противника в районе изгиба тропы, проходящей между высотами 1505 и 1360(Клухорский перевал). 23-й и 33-й полки НКВД вели бои за овладение Даховская иТемнолесское, но, встретив сильное огневое сопротивление противника, успеха неимели.В. Черноморская группа войск.Лазаревская опергруппа. Части 33 сд овладели горой Оплепен и вели бой заовладение высотой 759,6. К 14.00 бой шел у тропы на северных скатах высоты759,6.18-я армия частью сил отбивала атаки противника, продолжая удерживатьпрежние позиции. Части 383 сд вели бой с противником, наступавшим из районаотм. 230,4, безым. хутор (6 км вост. Островская щель). Части 32 гв. сд отбивалиатаки противника силою до полка пехоты из районов выс. 170,6 и выс. 612,7.56-я армия продолжала занимать прежнее положение. Наши подразделения в14.00 13.10 отбили атаку противника силою до роты пехоты на хут. Попандопуло.47-я армия занимала прежние позиции и на своем правом фланге производилачастичную перегруппировку сил. 216 сд приняла участки обороны от 83-й и 255-йморских сбр и занимала рубеж выс. 198,5, восточная, южная и юго-западнаяокраины пос. Эриванский, выс. 177,5, выс. 219,3 и выс. 194,2. 83-я и 255-я морскиесбр выведены в район Эриванская, Шапсугская.Положение остальных частей армии оставалось без изменений.
13. По данным штаба ВВС Красной Армии, ВВС фронтов и авиация воздушных армий в течение 13.10 ввиду неблагоприятных метеоусловий, вели ограниченные боевые действия по уничтожению живой силы и боевой техники противника в районах: пос. Кневицы, Дросково, Касторное, Кшень, Семилуки, Хадыженская; бомбили жд узлы Псков, Лихая, жд перегоны и станции на участках Лихая – ст. Грачи, Кропоткин – Георгиевск, Кропоткин – Ворошиловск, жд мост через р. Нарва и аэродромы противника Сольцы, Белореченская, Минеральные Воды; вели разведку войск противника и прикрывали основные группировки своих войск на поле боя. По предварительным данным произведено 296 самолето-вылетов, из них: по войскам и объектам противника — 244, на прикрытие своих войск — 22 и на разведку — 30. Наши потери – 1 самолет не вернулся на свой аэродром. По дополнительным данным ВВС ВМФ и авиация 4-й и 5-й воздушных армий за 12.10 произвели по войскам и объектам противника 520 самолето-вылетов. Наши потери – 1 самолет не вернулся на свой аэродром.
И.О. заместителя начальника Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор ТЕТЕШКИН
Начальник информационного отдела Оперативного управления Генерального штаба Красной Армии генерал-майор ПЛАТОНОВ
ЦАМО. Ф. 28(16). Оп. 1072. Д. 481и. Л. 119-124. Подлинник.
Оперативная сводка Совинформбюро
Утреннее сообщение 14 октября
В течение ночи на 14 октября на фронтах никаких изменении не произошло.
Вечернее сообщение 14 октября
B течение 14 октября на фронтах существенных изменений не произошло.
За 13 октября нашей авиацией на различных участках фронта уничтожено 5 немецких танков, 10 автомашин с войсками, подавлен огонь 2 артиллерийских батарей, рассеяно и частью уничтожено до роты пехоты противника.
Самый тяжелый день Сталинграда
14 октября 1942 г. началось с долгой, 2,5-часовой артподготовки немецкого наступления. На защитников нескольких городских кварталов накидали 859 тонн боеприпасов, еще 600 тонн за день добавила авиация.
Противотанковую оборону вынесли синхронизацией авиаудара и атаки танков на позиции противотанкового полка: «один самолет противника заставил личный состав ее [батареи 399 ИПТАП] залечь в ровики, чем воспользовались немецкие танки, в упор расстреляли орудия и вывели из строя всю прислугу».
Командный пункт 37-й гв. сд видимо «вычислили» заранее и ударом пикировщика вывели из строя, его пришлось в буквальном смысле откапывать. На СТЗ немецкие танки врываются с ходу. В случае с СТЗ долгой борьбы за каждый цех просто не было. 62-я армия рассечена надвое.
А вот дальше Чуйков успевает в условиях сыпящейся связи сделать правильный ход, а Паулюс делает неправильный. Чуйков приказывает Горохову(ком. 124-й сбр) двинуть усиленный батальон на СТЗ и тот выполняет приказ. Батальон был реально меньше 200 человек, из которых вернулось к своим к 16 октября всего 12. Батальон 124-й сбр и остатки отброшенных к СТЗ частей продлили борьбу за завод. Паулюс(и Зейдлиц, ком. 51-го корпуса) предпочитают дожимать ситуацию на СТЗ, а не поворачивать сразу на «Баррикады» и в тыл всей группировки 62-й А в заводском районе.
Отсеченная на севере Сталинграда группировка была явно слабее и немцам ее можно было оставить «на потом». Если отвечать на вопрос «почему?», то Паулюс шел по первоначальному плану, хотя реального взаимодействия с XIV корпусом на севере не было.
Причем если бы случилось ужасное, то историки бы легко написали объяснение, почему Чуйков потерпел неудачу: «Не имел опыта войны с немцами, только консультировал китайцев против японцев [расистские шутки добавляются по вкусу].
Приезд Еременко в Сталинград состоялся, когда все удалось стабилизировать и немедленной угрозы падения уже не было. Относительно конспирологии Джонса про то, что Чуйкова сняли, а потом вернули разделяю скепсис на этот счет Егоря Кобякова.
14 октября 1942 года 6-я армия вермахта начала третий штурм Сталинграда. Уже к 16:00 на многих участках обороны советской 62-й армии сложилась критическая ситуация. Бронетанковый клин немцев, прорвав обескровленные боевые порядки 112-й и 37-й гвардейской стрелковых дивизий, достиг центральной проходной Сталинградского тракторного завода. Немецкая пехота заняла Горный посёлок и большую часть рабочего посёлка СТЗ, отрезав остатки советских полков, прижатых к пойме Мокрой Мечетки. До берега Волги немцам оставалось пройти считанные сотни метров, но погибли ещё не все защитники города.
Опрокинув советские части, танки и пехота группы генерал-лейтенанта Эрвина Йенеке (Erwin Jänecke) заняли склон, возвышающийся над прибрежной полосой. Внизу пролегали железнодорожные пути, соединяющие завод «Баррикады» и СТЗ, а за ними — ряды типовых домов нижних поселков и территория кирпичного завода. Штабы советских дивизий и командный пункт 62-й армии оказались от врага в одном броске по открытому пространству.
Танки на берегу
В 16:30 с запасного узла связи на левом берегу в штаб 62-й армии передали донесение штаба 112-й стрелковой дивизии (сд) подполковника И.Е. Ермолкина:
«Противник силами до 40 танков с пехотой и автоматчиками смял подразделения 524-го сп и противотанковый район в районе ул. Кольцевой… вышел на тыловые рубежи 385-го и 416-го сп. 385-й и 416-й сп ведут бой фронтом на запад, юг и восток, несут большие потери…
К 15:00 четыре танка и до взвода автоматчиков вышли к главной конторе СТЗ…
Связь с полками только радио… Личные резервы израсходовал…»
В это же время командарм генерал-лейтенант В.И. Чуйков получил донесение и от командира 124-й отдельной стрелковой бригады (осбр) полковника С.Ф. Горохова:
«Положение 112-й сд неизвестно. Командование и штаб 112-й сд обстановки и положения частей не знают. Просят помощи у нас. Дать ничего не могу. Бойцы и командиры отходят в панике…»
Вследствие прорыва подразделений группы Йенеке в рабочем посёлке СТЗ был окружён находившийся там штаб 109-го гвардейского стрелкового полка (гв.сп) 37-й гвардейской стрелковой дивизии (гв.сд), которым командовал подполковник Ф.С. Омельченко. Штаб располагался в массивном пятиэтажном здании, известном как «дом профессуры». В здании также размещались командные пункты сводного батальона 149-й осбр, политотдел 112-й сд, а в подвале — медицинский приёмный пункт. Из книги «На огненных рубежах» военного комиссара 109-го гв.сп Н.И. Волостнова:
«Дом профессуры представлял собой крепкое кирпичное здание, сильно повреждённое снарядами и бомбами. Окна и дверные проёмы во всех этажах были выбиты, обвалилась и обгорела крыша, но подвальное помещение и первый этаж использовались офицерами штаба для работы и отдыха. Рядом с домом были устроены окопы, служившие укрытием личному составу и позицией круговой обороны. Впереди КП, среди развалин, стояла 120-миллиметровая миномётная батарея, и был резерв командира — автоматчики и рота противотанковых ружей…
До 200 автоматчиков с 12 танками полукольцом охватили его с трёх сторон. Получив сильный отпор в начале боя и потеряв несколько танков, они остановились, залегли и начали обстреливать здание из орудий и пулемётов. В верхних этажах сразу же возник пожар. Снаряды крошили кирпичную кладку, увеличивая число раненых среди защитников командного пункта…
Фашисты почувствовали, что силы обороны ослабли, и перешли в атаку с западной стороны дома. В проломы и по лестницам они ворвались на этажи…»
Бой за этажи и комнаты продолжился внутри, но общими усилиями командного состава во главе с начальником штаба 109-го гв.сп капитаном Тихоном Фёдоровичем Килимником, немцев из здания выбили. Из представления гвардии капитана Килимника к ордену Красного Знамени: «Будучи в окружении, со штабом полка героически отражал атаки фашистских солдат, своим личным оружием уничтожил 15 немецких автоматчиков и вывел штаб из окружения».
Когда в результате обстрела один из снарядов попал в ящик с бутылками КС, в «доме профессуры» начался пожар — огонь охватил несколько этажей и отсеков огромного здания. Часть командного состава покинула дом и отошла в близлежащие развалины. Но бой за «дом профессуры» продолжался до темноты, и только в ночь на 15 октября последние защитники прорвались к территории СТЗ. Из воспоминаний военфельдшера Ш.А. Соболевой:
«В ночь на 14 октября 1942 года военврач Саша Воронцов и фельдшер Змиевский вывели из обороны полка большую группу раненых для эвакуации, а меня направили в «дом профессуры» за очередной партией. Там у нас был приёмный пункт, и там же оказывали первую помощь. Мы были в подвале, когда к дому подошли фашистские танки и начали стрелять. В обороне участвовали все: офицеры и хозяйственники, связисты и бойцы, легкораненые. До вечера находились под шквалом вражеского огня. Немцы заняли часть этажа, но их выбивали гранатами. В некоторых комнатах пол был устлан мёртвыми телами. Потом получили приказ к эвакуации. Надо было вывести раненых, особенно нетранспортабельных. Всех их перенесли из подвала наверх, к выходу, и разделили среди бойцов. Было подготовлено таких три группы. Я несла на себе бойца, фамилию его не помню, и шла с первой группой, так как знала немецкий язык и в случае чего могла отвлечь внимание вражеских постов. Выходили под охраной бойцов. Одна из групп попала под артиллерийский обстрел, и многие из наших погибли. Другие две группы — и офицеры, и боеспособные бойцы — вышли…»
Из представления гвардии военврача А.В. Воронцова к ордену Красной Звезды: «В боях за Сталинград тов. Воронцов на передовом пункте ППМ в доме профессуры оказал врачебную помощь 235 раненым и руководил эвакуацией их к переправе СТЗ».
В то время как подразделения группы Йенеке выбивали остатки советских частей из рабочего посёлка СТЗ, 10 танков группы обер-лейтенанта Пауля-Августа Шульте (Paul August Schulte) из 24-й танковой дивизии (тд), прорвавшись в стык 90-го сп 95-й сд и 117-го гв.сп 39-й гв.сд, смяли расчёты советской зенитной батареи. По широкому Житомирскому оврагу они выехали к железнодорожным путям между СТЗ и заводом «Баррикады».
Согласно отчётам 24-й тд, в этом районе было подбито несколько русских танков. Приданная немецкой танковой группе пехота 577-го пехотного полка (пп) 305-й пехотной дивизии (пд) по склонам оврага продвигалась вперёд, прочёсывая местность вокруг. В немецких воспоминаниях отмечается любопытный эпизод, произошедший на этом участке — неожиданный налёт 25 советских бомбардировщиков под прикрытием истребителей. К сожалению, это был единственный случай — в небе в этот день безраздельно господствовали люфтваффе.
Прорыв на тракторном заводе
Согласно отчётам LI армейского корпуса, в 16:00 бронетехника и панцергренадёры 14-й тд прорвались на территорию СТЗ и броском на юг захватили «большой цех в квадрате 95D2». Командные пункты гвардейских полков дивизии генерал-майора В.Г. Жолудева, а также приданного ему 117-го гв.сп оказались в окружении. С командного пункта 117-го гв.сп в штаб 62-й армии пришла короткая радиограмма: «Командир полка Андреев убит, нас окружают, умрём, но не сдадимся…»
Однако командир 117 гв.сп гвардии подполковник Иван Дмитриевич Андреев погиб не в этот день, а, согласно документам ОБД «Мемориал», был убит 22 октября 1942 года. Сохранилось его донесение, датированное 15 октября и описывающее события предыдущего дня. В выдержках это донесение выглядит так:
«Танки противника вместе с пехотой силой до батальона перешли в наступление вдоль Житомирской балки, обходя мой левый фланг и отрезав 3-й батальон…
Командный пункт 3-го батальона в количестве 16 человек уничтожен…
Противник перебросил пехоту налево по балкам, в результате 1-й батальон был смят танками… В батальоне к 16:00 осталось 15 человек…
В 18:00 противник вышел к железной дороге, отрезая отход к Волге…
Полк в 20:00 отошёл к железной дороге в составе 80 человек…
За день боя полк потерял убитыми и ранеными 400 человек, убит начальник штаба…»
В 16:00 штаб 62-й армии выпустил сразу три боевых распоряжения, подписанных командующим 62-й армией Чуйковым, начальником штаба генерал-майором Н.И. Крыловым и членом военного совета дивизионным комиссаром К.А. Гуровым.
Первое распоряжение за №198 было адресовано командиру 124-й осбр полковнику Горохову. Ему предписывалось выделить один полноценный стрелковый батальон со средствами ПТО и занять оборону в северной части СТЗ. Распоряжение №199 гласило:
«Командиру 112-й сд полковнику Ермолкину. Приказываю привести части дивизии в порядок и удерживать занимаемые позиции, не допуская продвижения [противника — прим. автора] на северо-восток…»
Распоряжение №200 получил командир 115-й осбр полковник К.М. Андрусенко:
«С получением сего, оставив боевое охранение у железнодорожного моста [через Мокрую Мечетку — прим. автора], и один взвод у западной окраины ул. Жемчужная, всеми остальными силами немедленно занять и оборонять мост у восточной окраины ул. Жемчужная, соединение тракта с железной дорогой и далее до завода, с задачей не допустить противника в северную часть завода СТЗ».
Во фронте 62-й армии зияла огромная брешь — от рабочего посёлка СТЗ и площади Дзержинского до Житомирского оврага и улицы Минусинской. Командарм Чуйков лихорадочно пытался остатками сил прикрыть отрезанный от основных сил правый фланг армии — группу полковника Горохова, которая занимала оборону за Мокрой Мечеткой в посёлках Рынок и Спартановка. Распоряжения были отданы, однако уверенности в том, что малочисленные части смогут остановить дальнейшее продвижение немецких боевых групп, не было никакой.
В 17:40 подполковник Ермолкин докладывал, что последними силами 385-го сп, всего около 80 человек, он предпринял отчаянную контратаку в направлении стадиона «Трактор». Но, как следует из донесения дивизии, «во время движения подвергся ожесточённой бомбардировке авиации и сильному артиллерийскому и миномётному обстрелу. Понеся большие потери, полк успеха не имел…»
В течение первого дня немецкого наступления 84-я танковая бригада (тбр) полковника Д.Н. Белого, в которой на 11 октября было 20 Т-70 и 17 Т-34, потеряла подбитыми и сожжёнными 10 Т-70. Из 17 «тридцатьчетвёрок», числившихся в 201-м танковом батальоне, который находился на главном направлении немецкого удара в посёлке СТЗ, к следующему дню оставалось в строю всего пять машин. Рассредоточенные вдоль линии фронта и лишённые манёвра машины без поддержки пехоты становились лёгкой мишенью для немецкой артиллерии и авиации. Позднее Чуйков в интервью комиссии Минца признавал свой просчёт:
«Танки закапывать в землю и держать их как огневые точки не годится. У нас танки были поставлены в землю, а их нужно было вытащить и создать какой-то кулак… Танки нужно применять как подвижные группы».
К концу дня полковник Белый докладывал штабу армии, что «потери в личном составе очень велики». Решением комбрига предписывалось срочно переправить в город ещё остававшиеся на левом берегу Волги пять КВ-1 и две «тридцатьчетвёрки», а также «снять танки ст. лейтенанта Мирошниченко с левого фланга, создать заслон от СТЗ по линии Минусинской к Волге». Армия Чуйкова была разрублена надвое — срочнотребовалось восстановить фронт и не допустить дальнейшего продвижения немцев на юг к заводу «Баррикады».
Выкопанный из заваленного блиндажа командир 37-й гв.сд генерал Жолудев вместе с остатками штаба на берегу Волги пытался наладить связь со своими частями. В это время на краю высокого обрыва в нескольких десятках метров показались немцы. Помощник начальника штаба 22-летний гвардии капитан Александр Николаевич Ракицкий впоследствии вспоминал:
«Через несколько минут мы услышали треск пулемёта. Несколько немцев появились на вершине оврага. Вокруг творилась полная неразбериха: раненые отползали за кустарники, чтобы найти убежище, другие бойцы карабкались вверх по оврагу, чтобы разобраться с немцами. Мы услышали предостерегающий крик: «Их всё больше!..»
Мы оказались на вершине оврага; немцы находились лишь в 30 метрах от нас, их было три группы по 20 в центре и по пять по флангам. Сутырин быстро скомандовал нам: «Стреляйте на ходу, гвардейцы, вперёд!» Я помню, как Сутырин рядом со мной выхватил винтовку у солдата, проткнул немца штыком и отбросил его назад. Шёл свирепый бой, но мы сумели покончить с ними. Сутырин был тяжело ранен…»
Через 10 дней гвардии капитан Ракицкий был представлен к ордену Красной Звезды, но получил лишь медаль «За отвагу». Гвардии батальонный комиссар Иван Михайлович Сутырин погиб спустя два дня, 16 октября 1942 года.
К вечеру командир 37-й гв.сд всё же смог установить радиосвязь с командными пунктами подчинённых полков. Отрывочные сведения давали понять — управление частями почти полностью потеряно, и дивизия фактически перестала существовать. Из боевого донесения дивизии на 21:00:
«Противник вышел на берег Волги в районе штурмового мостика. Положение частей дивизии тяжёлое.
109-й гв.сп — остатками ведёт бой в окружении. КП полка в окружении ведёт бой с танками и автоматчиками. Связь с батальонами отсутствует.
114-й гв.сп — в настоящее время положение батальонов неизвестное, т.к. связь отсутствует.
118-й гв.сп — остатками до 20 человек ведёт бой у школы, что у южной окраины СТЗ.
117-й гв.сп — связь с КП нарушена, положение неизвестное. Батальон на южных скатах Житомирского оврага смят, а расположенный на северных скатах ведёт бой в окружении. ПТО средства полка уничтожены…»
Когда генерал Жолудев вечером лично прибыл на командный пункт Чуйкова, его было трудно узнать — лицо осунулось и посерело, сказывалось огромное перенапряжение этого дня. Коротко доложив всё, что он знал о своих разбитых подразделениях, комдив без разрешения опустился на земляной пол штольни. Стоявший снаружи у двери Ракицкий был свидетелем разговора Чуйкова и Жолудева:
«Волнение было практически осязаемым. Неожиданно Чуйков встал из-за стола. Он оттеснил Крылова и Гурова и заключил в объятья Жолудева. «Я прошу тебя, — сказал он просто. — Пожалуйста, попытайся создать хоть какую-то линию обороны. Не позволяй им войти в «Баррикады». Я пошлю тебе всё, что смогу».
Чуйков обратился к Жолудеву на «ты» — с той интонацией, как если бы с ним говорил не командарм, а брат или друг…»
После 21:00 артиллерийский и миномётный обстрел советских позиций заметно усилился. Из сводки 6-й армии вермахта: «Прорвавшийся на территорию тракторного завода танковый клин 14-й тд вечером отошёл обратно, чтобы дать возможность провести артиллерийскую подготовку для подавления ещё остающихся точно западнее завода русских сил…»
Для находившихся на командном пункте 62-й армии это означало только одно — немцы сейчас продолжат атаку. Чуйков не сомневался в том, что Паулюс намеревается ввести в прорыв свежие силы. Прямой связи с большинством подразделений на участке немецкого наступления не было, информация от частей с большим запозданием и перебоями приходила с запасного узла связи на левом берегу Волги. Пробраться к отрезанным у СТЗ частям офицеры связи также не могли. В интервью комиссии Минца Чуйков позднее признавался: «Самое преступное, самое опасное для командира, особенно большого — когда он теряет управление и связь. Мы больше всего этого боялись — потерять управление войсками».
Командарм перед выбором
Перед Чуйковым встал сложнейший выбор. Фронт находился в считанных сотнях метров от штабных блиндажей, и прикрыть их было нечем. Сидеть и ждать, когда немецкие танки раскатают командный пункт, не в силах изменить ситуацию, было для советского командарма невыносимо.
Нахождение штаба армии и самого Чуйкова в Сталинграде было незыблемым условием удержания города. Отъезд командующего на левый берег мог стать последней каплей в развале всей обороны города и, как следствие — захвате немцами Сталинграда. Не понимать этого командарм не мог. Василий Иванович с момента своего назначения самыми крутыми мерами вбивал в головы подчинённых простую истину, сформулированную пока ещё мало кому известным главстаршиной Тихоокеанского флота: «За Волгой для нас земли нет». Несколько дней назад за пренебрежение этой истиной расплатились своими жизнями комбриги и комиссары 92-й и 42-й осбр, которых Чуйков, ни секунды не сомневаясь, отдал под трибунал. Сейчас же командарм сам оказался в аналогичной ситуации. Необходимо было сделать сложнейший выбор, от которого зависела судьба не только сражения, но и, возможно, всей войны.
Последующий эпизод до сих пор остаётся белым пятном в летописи Сталинградской битвы. Он стал отправной точкой в событиях, о которых в дальнейшем постарались забыть все их непосредственные участники. Но эти события намного ярче и отчётливее показывают суть того страшного дня, чем множество пафосных слов, которые используются в описании самой ожесточённой в истории человечества битвы.
В 21:40 Чуйков отправил в штаб Сталинградского фронта срочную радиограмму, адресованную командующему фронтом генерал-полковнику А.И. Ерёменко и члену Военного совета генерал-лейтенанту Н.С. Хрущёву (текст сообщения приводится в переводе с английского):
«Армия разрезана надвое. Наш КП в 800 метрах от противника. Контроль за ходом боев поддерживается только через радиопередатчик на левом (восточном) берегу Волги. Телефонные кабели остаются перерезанными. Наши линии связи нарушены. Я прошу вашего разрешения переместиться на запасной командный пункт на левом (восточном берегу) сегодня ночью, в противном случае командование армией невозможно».
Как это зачастую бывает в поворотные моменты истории, ситуацию разрешила армейская субординация. На запрос Чуйкова последовал однозначный ответ. Резолюция командующего Сталинградским фронтом гласила: командный пункт 62-й армии оставить на правом берегу Волги.
Скупые строки донесений 62-й армии в штаб фронта словно подводили итоги этого трагического дня, Чуйков докладывал Ерёменко: «К исходу дня противник овладел заводом СТЗ и Минусинской [улицей — прим. редактора]. Вводом новых сил пытался развить удары на юг. Фронт армии разобщён у СТЗ, противник вышел на берег реки Волга».
Но истекающая кровью и потерявшая управление 62-я армия продолжала сражаться. В горящих цехах СТЗ отбивались от немецких танков, бивших прямой наводкой, бойцы 112-й сд и рабочие-ополченцы. Из воспоминаний политрука 112-й сд Б.В. Филимонова:
«Вначале мы занимали оборону у заводской стены, а с темнотой перебрались в сборочный цех. Цех громадный, а нас осталось всего лишь 15 бойцов. Мы быстро заняли позиции у окон, проёмов стен; орудие установили в воротах цеха.
Раненые метались в горячке, стонали, просили пить. Им надо было сделать перевязки. Но ни один из нас не мог ни на секунду покинуть своего места. По всему заводу непрерывно шла ожесточённая перестрелка.
В полночь из соседнего цеха к нам пробрался рабочий дружинник.
— Может, чем могу помочь, командир?
— Надо, старина, во что бы то ни стало достать воды.
Рабочий ушёл. Через полчаса он вернулся с ведром из-под смазки, наполненным ржавой водой. Этой водой мы напоили раненых. Потом, пользуясь коротким затишьем, порвали свои нижние рубашки и сделали перевязки.
Нам удалось установить связь с соседними гарнизонами, которые, как и мы, дрались в развалинах тракторного завода. Справа от нас оборонялась группа бойцов из нашего 524-го полка. Слева — оставшиеся в живых из другого полка…»
На северо-западной окраине Горного посёлка собрались все, кто уцелел из подразделений 109-го гв.сп. Командиры батальонов капитан А.С. Ананьев, старший лейтенант Г.И. Ищенко и лейтенант В.Т. Ткаченко обсуждали единственный вопрос — что делать дальше. Батальоны были окружены, связи с командованием не было — как не было и приказа на отход. Из воспоминаний батальонного комиссара Н.И. Волостнова:
«Радист, всё время не отходивший от рации, вдруг встрепенулся и громко крикнул:
— Товарищ гвардии капитан, связь, нас вызывают!
Мы подскочили к нему. Дрожащей от волнения рукой он записывает радиограмму. Цифры группами, отдельные слова заполнили клочок бумаги и… обрыв. Минута ожидания, пока раскодируем. Текст перечитываем несколько раз: «…всей группе выйти на новые рубежи, занять оборону у тракторного завода, слева Волга. Выход прикрывается авиацией…»
Вздох облегчения вырвался у многих. О нас не забыли. Теперь мы действуем в соответствии с приказом. Тут же наметили план. На всём участке продолжать огонь. В голове пойдёт боевая группа, за ней раненые…
Около трёх часов продолжался этот выход из вражеского кольца, хотя расстояние до северной части тракторного завода было не более двух километров. Впереди боевая группа — человек 40 здоровых бойцов во главе с Ткаченко и Гриппасом — очищает путь от мелких засад противника, засевших на берегу, за ней вдоль оврага движутся раненые. Идут, спотыкаются, падают, тяжёлый стон, вздох, выкрик… Впереди поднялась автоматная трескотня, разорвалось несколько снарядов…
Вышли к северному углу тракторного завода. Острые оскалы развороченных бетонных стен на бугре возвышаются над серыми грудами, а местами сохранились нетронутыми стенки забора. От кручи потянуло сыростью, и вскоре блеснула гладь протоки, за которой темным массивом лежал остров Зайцевский. Наступал рассвет. Серый, туманный, он не предвещал ничего, кроме новых испытаний».
В ночь на 15 октября в штабах 62-й армии и Сталинградского фронта как тугая пружина закручивалась почти детективная история. В Москве уже знали о произошедшей катастрофе, Ставка давила на штаб фронта и требовала объяснений. К полуночи удалось установить телефонную связь между штабами, и Чуйков связался с Ерёменко и Хрущёвым. Детали произошедшего разговора, по-видимому, навсегда останутся тайной, и подробности его мы никогда не узнаем. Но, учитывая плачевные результаты в обороне города, все перипетии этого страшного дня, взрывной характер Чуйкова, а также висевшие на волоске карьеры, а может быть и жизни членов Военного совета 62-й армии и Сталинградского фронта, сейчас всё же можно сделать определённые выводы.
В 01:00 15 октября в штабном блиндаже 62-й армии был сформулирован важнейший приказ, который определял новые рубежи обороны частей и ставил задачи командирам дивизий на ближайшее время. Сомнений, что немецкое наступление продолжится в ближайшие часы, не было ни у кого. Грядущий день по всем расчётам должен был стать последним днём обороны Сталинграда, а этот приказ — последним приказом 62-й армии. Но в этом документе была одна странность — он не был подписан Чуйковым.
Вместо постскриптума
Вначале автор хотел бы подвести некоторые итоги 14 октября, основываясь на документах противоборствующих сторон. Несмотря на очевидный прорыв линии обороны 62-й армии, для немецкого командования результаты начала наступления были далеко не ясны. В вечернем докладе Паулюса Верховному командованию сухопутных войск от 14 октября говорилось:
«Наступление LI армейского корпуса в Сталинграде не смогло полностью достичь поставленных целей дня. Из-за больших разрушений и задымления пока не представляется возможным составить ясную картину достигнутых рубежей. На правом фланге ударного клина достигнута железная дорога западнее кирпичного завода. 14-й танковой дивизии удалось, преодолев баррикады, стену и железнодорожные вагоны на путях, прорваться через центр северо-западной стороны на территорию тракторного завода и, развернувшись на юг, захватить цеха. Пока неизвестно, когда этот успех сможет закрепить подтянувшаяся пехота.
Бои пехоты можно охарактеризовать как необычайно упорные, однако не сильнее, чем ожидалось от неприятеля. Вражеская артиллерия настолько многочисленна, что собственная артиллерия не может её подавить. Авиация противника, после очень сильных ночных бомбардировок и одной попытки налёта днём, не появлялась. Люфтваффе удерживают безусловное превосходство в воздухе…»
По итогам дня LI корпус отчитался в донесении: «За 14.10 взято 387 пленных, из них 49 перебежчиков, уничтожено 11 танков, ещё один танк обездвижен».
Потери дивизий, участвовавших в наступлении, по немецким данным составляли: 389-я пд — нет данных; 24-я тд — убиты один офицер и 15 рядовых и унтер-офицеров, ранены один офицер и 30 рядовых и унтер-офицеров, пропал без вести один рядовой; 14-я тд — убито четыре офицера и 27 рядовых и унтер-офицеров, ранено девять офицеров и 96 рядовых и унтер-офицеров, пропали без вести два рядовых; 305-я пд (с подчинёнными частями 389-й пд) — убито три офицера и 84 рядовых и унтер-офицеров, ранено 17 офицеров и 276 рядовых и унтер-офицеров, пропало без вести 15 рядовых и унтер-офицеров.
Потери бронетехники 14-й и 24-й тд, а также дивизионов штурмовых орудий были для немцев весьма существенны. Точно подсчитать выбитые танки не представляется возможным из-за постоянной ротации и ввода в строй повреждённой техники. В любом случае, разница между количеством машин в донесениях LI корпуса за 14 и 15 октября составляла: в 244-м и 245-м дивизионах штурмовых орудий не досчитались 13 «Штугов», в 14-й тд — 30 танков, в 24-й тд оставалось четыре боеспособных танка. Примечательно, что в сводках 62-й армии потери немецкой бронетехники оценивались чуть ниже: «до 40 уничтоженных танков».
Точное число погибших в этот день бойцов Красной армии оценить вряд ли удастся. Из воспоминаний командарма Чуйкова известно лишь о том, что в ночь на 15 октября на левый берег Волги было переправлено рекордное за всё время боев в Сталинграде количество раненых — 3500 человек. Потери 84-й тбр составляли 22 танка.
Прорыв обороны 62-й армии, выход немцев к Волге и потеря управления частями были не единственными последствиями первого дня немецкого наступления. По всей видимости, в штабе армии разразился кризис командования, как это уже было в августе и сентябре, когда были сняты с должности командарма соответственно В.Я. Колпакчи и А.И. Лопатин. Эту версию озвучил американский исследователь Майкл Джонс в книге «Сталинград. Как состоялся триумф Красной Армии». По мнению автора книги, Чуйков был ненадолго смещён с поста командующего 62-й армией. Джонс провёл огромную работу по сбору редких материалов, ознакомился с донесениями и боевыми сводками частей 62-й армии, беседовал с ветеранами и читал рукописные, неотредактированные воспоминания Чуйкова. В книге приводится сообщение Чуйкова в штаб Сталинградского фронта, датированное 21:40 14 октября, с просьбой перенести командный пункт армии на левый берег Волги, и ответная резолюция командования фронта.
Автор до конца не уверен, был ли командарм Чуйков смещён со своего поста, а вместо него был временно поставлен, как это бывало ранее, начальник штаба генерал-майор Крылов. Поэтому ниже будут даны все доводы «за» и «против» этой версии, а выводы пусть делает сам читатель.
Во-первых, текст сообщения в штаб фронта с просьбой Чуйкова о выводе командного пункта из Сталинграда известен только из книги Джонса в переводе с английского языка. Как было точно сформулировано сообщение, неизвестно — оригинал документа автор найти не смог. В опубликованных воспоминаниях Чуйкова этот эпизод упоминается, но с существенной оговоркой: «Я просил командование фронта дать разрешение перевести некоторые отделы штаба армии на запасный командный пункт на левом берегу — с условием, что Военный совет весь останется в городе. Мы хотели обеспечить управление войсками с левого берега на тот случай, если командный пункт армии будет разбит».
Потерять управление армией было самым страшным для командующего, и об этом он неоднократно упоминает в интервью комиссии Минца и в беседах с писателем Василием Гроссманом. Оставшись на командном пункте в Сталинграде, Чуйков был лишён этой возможности и, по всей видимости, рвался к резервному узлу связи на левом берегу, чтобы напрямую руководить частями.
Во-вторых, последующий телефонный разговор вечером 14 октября упоминается в рукописных воспоминаниях Чуйкова. Судя по записям, с командармом связался член Военного совета Хрущёв. Чуйков говорил о хронической нехватке боеприпасов и о сложности управления армией в условиях, когда «телефонные линии в огне выходят из строя, а радиооборудование уничтожается вместе с командными пунктами». В воспоминаниях Чуйкова разговор закончился взаимным согласием.
Командующий Сталинградским фронтом Ерёменко также упоминает телефонный разговор с Чуйковым. В своих мемуарах он бросает неоднозначную фразу: «При переговорах по телефону с товарищем Чуйковым я почувствовал, что настроение командарма несколько упало». Вполне возможно, что разговор проходил не так гладко, как об этом вспоминает Чуйков.
В-третьих, боевое распоряжение, обозначенное в журнале боевых действий 62-й армии под №205 и датированное 01:00 15 октября. В конце этого распоряжения стоит подпись только начальника штаба армии Крылова. В своей книге Майкл Джонс называет этот документ приказом и говорит о том, что приказы имели стандартную форму и всегда подписывались тремя членами Военного совета армии — Чуйковым, Гуровым и Крыловым. Исходя из этого, Джонс делает вывод, что Чуйков был смещён с поста командарма, а на его место назначили Крылова. Но в доводах Джонса есть существенная ошибка.
Судя по документам 62-й армии, и приказы, и боевые распоряжения вполне могли быть подписаны только начальником штаба Крыловым, при этом Чуйков точно находился на командном пункте и был в должности командарма. Примеры таких приказов и боевых распоряжений в истории 62-й армии есть. Кроме того, несмотря на визу одного Крылова, эти документы начинаются со слов «Командарм приказал…»
Однако в этом боевом распоряжении всё равно есть некоторые странности. Во-первых, не совсем ясен номер документа: в оригинале это №204, исправленный с №197, а в журнале боевых действий он проходит под №205. Во-вторых, на третьем листе кем-то оставлена рукописная пометка-молния, адресованная только Крылову.
Самое главное — данное распоряжение изменяло изданный в ночь перед немецким наступлением приказ №196, подписанный тройкой Военного совета армии. Он так и начинается: «Во изменение боевого приказа штарма №196 от 14 октября…» — эта строчка в приведённом в журнале боевых действий 62-й армии тексте боевого распоряжения отсутствует.
Возможность того, что Крылов один и без наделения полномочиями командующего мог подписать такой важный документ, по мнению автора, чрезвычайно мала — данное распоряжение, по сути, определяло дальнейшую судьбу погибавшей армии, и было настолько важным, что подписать его только начальник штаба никак не мог. Ниже приведён рукописный оригинал боевого распоряжения и отпечатанная на машинке копия.
Так неоднозначно закончился «самый трудный день» — первый день третьего штурма Сталинграда. В воспоминаниях участников битвы эти сутки были кульминацией сражения за город. Однако события последующих дней показали, что ситуация может быть гораздо хуже. Отступление советских частей с территории СТЗ превращалось в бегство. Немецкие части, захватив тракторный завод, прорвались на территорию завода «Баррикады». Василий Иванович Чуйков, сидя в своём блиндаже, писал прощальное письмо жене, а рядом сидел корректировщик, готовый в любой момент вызвать артиллерийский огонь «на себя». Командующий фронтом Ерёменко под нажимом взбешённого Сталина вынужден был через простреливаемую Волгу лично переправиться в Сталинград…
14 октября 1942. Фашисты переходят к стратегической обороне на всем фронте, но начинают самый отчаянный штурм Сталинграда
14 октября началась третий штурм Сталинграда. Он оказался самым ожесточенным, с применением большого количества огневых средств. К этому времени немцы пополнили свои силы. Правда, 62-й армии Василия Чуйкова противостояли уже не 10 дивизий, как это было в конце сентября, а 8, что стало результатом больших потерь немцев на улицах города. По-прежнему имея превосходство, командование 6-й немецкой армии не сомневалось, что на сей раз она овладеет Сталинградом.
Части 62-й армии, даже разделенные друг от друга противником, продолжали оборонять полосу, вытянутую вдоль набережной Волги. 138-я дивизия полковника Людникова, отрезанная от главных сил армии, удерживала полосу вдоль берега по фронту 700 м и в глубину 400 м. В составе дивизии осталось всего 500 человек.
После усиленной авиа и артподготовки в 8.00 утра в атаку пошли танки с пехотой. Основной удар наносился в направлении заводов Тракторного и «Баррикады». Здесь на узком 5-кметровом участке действовало несколько вражеских дивизий. Потеряв сотни солдат и офицеров, десятки танков, противник ворвался на территорию Тракторного завода и вышел к Волге. Жестокие бои на территории завода, не утихавшие ни днем ни ночью и часто перераставшие в рукопашные схватки, продолжатся до 18 октября.
Враг попытается развить наступление вдоль Волги, чтобы выйти в тыл 62-й армии и полностью ее окружить. Однако командованию удалось отвести остатки 37-й гвардейской и 95-й дивизий ближе к заводу «Баррикады», где они продолжили сдерживать врага. 17 октября сюда прибудет с левого берега Волги 138-я дивизия полковника Людникова и с ходу включилась в бой за поселок и завод «Баррикады».
Пытаясь изолировать советские войска от тыла, неприятель обстреливал переправы артиллерией и минометами. Над Волгой постоянно кружили фашистские самолеты. Однако и в этих условиях благодаря мужеству и мастерству инженерных войск и связистов Сталинграда с восточным берегом оставалась связь.
В тяжелейших октябрьских боях противнику удалось захватить еще часть территории города, однако и на этот раз он не достиг решающего успеха, не сломил сопротивление защитников Сталинграда и полностью не овладел городом. От Мамаева кургана до Волги оставалось несколько сотен метров, но преодолеть их враг так и не смог. Наступательный напор немцев начнет постепенно ослабевать и в третий раз.
Но произошло главное. Гитлеровское командование 14 октября отдало приказ о переходе на всем восточном фронте к стратегической обороне, везде, кроме Сталинграда:
«Летняя и осенняя кампании этого года, за исключением отдельных ещё продолжающихся операций и намечаемых наступательных действий местного характера, завершены… Нам предстоит провести зимнюю кампанию. Задачей Восточного фронта в ней является… во что бы то ни стало удерживать достигнутые рубежи, отражать всякие попытки со стороны противника прорвать их и тем самым создать предпосылки для продолжения нашего наступления в 1943 …» — говорилось в приказе.
Чуйков Василий Иванович
«Наступило 14 октября — день небывалых по жестокости боёв… Под прикрытием ураганного огня три пехотных и две танковых дивизии на фронте около шести километров штурмовали наши боевые порядки. Главный удар наносился по 112-й, 95-й, 308-й стрелковым и 37-й гвардейской дивизиям. Все наши дивизии были сильно ослаблены от понесённых потерь в предыдущих боях, особенно 112-я и 95-я дивизии. Превосходство противника в людях было пятикратным, в танках — двенадцатикратным, его авиация безраздельно господствовала на этом участке.
Пехота и танки противника в 8 часов утра атаковали наши позиции. Первая атака противника была отбита, на переднем крае горело десять танков. Подсчитать убитых и раненых было невозможно. Через полтора часа противник повторил атаку ещё большими силами. Его огонь по нашим огневым точкам был более прицельным. Он буквально душил нас массой огня, не давая никому поднять голову на наших позициях.
В 10 часов 109-й полк 37-й гвардейской дивизии был смят танками и пехотой противника. Бойцы этого полка, засевшие в подвалах и в комнатах зданий, дрались в окружении. Против них противник применял огнемёты. Нашим бойцам приходилось отстреливаться, переходить в рукопашную схватку и одновременно тушить пожары…
В 11 часов доносят: левый фланг 112-й стрелковой дивизии также смят. Около 50 танков утюжат её боевые порядки. Эта многострадальная дивизия, принимавшая участие во многих боях западнее реки Дон, на Дону. между Доном и Волгой, к 13 октября имела в своём составе не более тысячи активных бойцов во главе со своим командиром полковником Ермолкиным. Она сражалась геройски в отдельных зданиях разрозненными подразделениями и гарнизонами в цехах Тракторного завода, в Нижнем поселке и на Волжской круче.
В 11 часов 50 минут противник захватил стадион Сталинградского тракторного завода и глубоко вклинился в нашу оборону. До Тракторного завода осталось менее километра. Южнее стадиона находился, так называемый, шестигранный квартал с каменными постройками. Он превращён нашими войсками в опорный пункт. Гарнизон его — батальон с артиллерией 109-го гвардейского стрелкового полка. Этот квартал несколько раз переходил из рук в руки…
В 12 часов 30 минут командный пункт 37-й гвардейской дивизии бомбят пикирующие бомбардировщики. Командир дивизии генерал Жолудев завален в блиндаже. Связи с ним нет. Управление частями 37-й гвардейской дивизии штаб армии берет на себя. Линии связи и радиостанции перегружены. В 13 часов 10 минут в блиндаж Жолудева „дали воздух“ (просунули металлическую трубу), продолжая откапывать генерала и его штаб. В 15 часов на командный пункт армии пришёл сам Жолудев. Он был мокрый и в пыли и доложил: „Товарищи Военный совет! 37-я гвардейская дивизия сражается и не отступит“. Доложил и тут же спустился на земляную ступеньку, закрыл лицо руками…
В 13 часов 10 минут докладывают: на командном пункте армии завалило два блиндажа, есть убитые и раненые.
Около 14 часов телефонная связь порвана со всеми войсками, работают только радиостанции, но и то с перебоями. Дублируем связь, посылая офицеров, но эта связь медленная. Их данные весьма запаздывают.
К 15 часам танки противника глубоко вклинились в наши боевые порядки. Они вышли на рубеж заводов Тракторного и „Баррикады“. Пехоту противника отсекают от танков огнём наши гарнизоны… Всё же к 15 часам дня танкам противника удаётся пробиться к командному пункту армии. Они очутились от нас в 300 метрах. Рота охраны штаба армии вступила с ними в бой…
В парке Скульптурный было скрыто в землю до десятка танков 84-й танковой бригады. Им было приказано не ходить в контратаки, а быть в засаде на случай прорыва немцев. В 15 часов волна немецких танков прорвалась к парку Скульптурный, и тут они напоролись на засаду. Наши танкисты били немецкие танки без промаха. Этот опорный пункт немцы пытались взять, но не взяли ни 14-го, ни 15-го и ни 16 октября. И только 17-го он был разбит авиацией противника…
В 16 часов 35 минут командир полка подполковник Устинов просит открыть огонь по его командному пункту, к которому подошли вплотную фашисты и забрасывают его ручными гранатами. Открыть огонь по своему командиру было не так просто решиться. И всё-таки пришлось генералу Пожарскому дать залп дивизиона „катюш“. „Накрыли“ огнём фашистов удачно. Их полегло немало…
Во второй половине 14 октября отряды, оборонявшие заводы Тракторный и „Баррикады“, вступили в бой с подошедшими передовыми подразделениями врага. Части и подразделения 112-й и 37-й дивизий Ермолкипа и Жолудева уничтожали противника на площади перед заводом и улицах, ведущих к нему. Части 95-й и 308-й дивизий Горишного и Гуртьева, опираясь на цеха завода „Баррикады“, совместно с вооружёнными заводскими рабочими уничтожали противника на улицах, ведущих к заводу. Им помогали танкисты 84-й танковой бригады Д. Н. Белого. Тысячами трупов фашистов были покрыты площади и улицы, несколько десятков танков, горящих и разбитых, перегораживали улицы и проезды. Но всё же отдельным подразделениям противника удавалось пробиваться к берегу Волги. Особенно между заводами. Закрепиться им там не давали. Артиллерийский огонь с левого берега и дружные атаки наших войск с флангов отбрасывали фашистов назад с большими потерями.
Сила авиационных ударов противника, его превосходство в танках и пехоте иногда ломали нашу оборону на отдельные очаги. 62-я армия была рассечена пополам. Расстояние между заводами Тракторный и „Баррикады“ около полутора километров прочно контролировалось противником. Его огнём простреливались все овраги, ведущие к Денежной воложке…» [1] (стр.217)
К вечеру 14 октября противнику удалось овладеть Тракторным заводом и на фронте около 2,5 км прорываться к Волге. Положение войск 62-й армии стало ещё более трудным. Её правый фланг был отрезан от основных сил севернее р. Мокрая Мечетка. Отрезанная группа, которую возглавил командир 124-й стрелковой бригады полковник С. Ф. Горохов, свыше месяца, охваченная противником с трёх сторон и прижатая к Волге, продолжала стойко обороняться.
