Очевидец и участник событий Джон Рид в книге «Десять дней, которые потрясли мир» писал: «Увлеченные бурной человеческой волной, мы вбежали во дворец через правый подъезд, выходивший в огромную пустую сводчатую комнату — подвал восточного крыла, откуда расходился лабиринт коридоров, солдаты набросились на них с яростью, разбивали их прикладами, вытаскивали наружу ковры, гардины, белье, фарфоровую и стеклянную посуду. Кто-то взвалил — на плечо бронзовые часы. Кто-то другой нашел страусовое перо и воткнул его в свою шапку. Но, как только начался грабеж, кто-то закричал: «Товарищи! Ничего не трогайте! Не берите ничего! Это народное достояние!» Десятки рук потянулись к расхитителям. У них отняли парчу и гобелены. Двое людей отобрали бронзовые часы. Вещи поспешно, кое-как сваливались обратно в ящики, у которых самочинно вставали часовые. Все это делалось совершенно стихийно».
Другой очевидец, тоже американец, Альберт Рис Вильяме так описывает виденное в ту ночь: «Вот в толпу солдат, громко проклинающих царизм и богатеев и яростно спорящих между собой, вклинивается небольшая группа петроградских рабочих… Они кричат: «Не брать ничего! Революция запрещает! Не грабить! Это собственность народа! Революция даст народу все, но не нынче ночью, терпенье, мы не хулиганы! Не разбойники!» — убеждают революционные рабочие.»
Перед штурмом по баррикадам защитников Зимнего дворца прямой наводкой стреляло лишь легкое орудие, выданное отряду красногвардейцев. Пушки Петропавловской крепости и шестидюймовые «Авроры» стреляли холостыми снарядами, дотошный английский посол Джордж Бьюкенен наутро после штурма заметил только три отметины от шрапнели, а сам дворец и прилегавший к нему музей уже охранялись нарядами Красной гвардии, о которой А. В. Луначарский писал тогда в «Известиях ВЦИК»: «Не могу не выразить всесторонней радостью своей глубочайшей благодарности чудесной новорожденной Петроградского пролетариата — Красной гвардии за то, что и в деле сбережения народных сокровищ она являет примеры, достойные преклонения».
И хотя отдельные хищения имели место, ценности Эрмитажа и Зимнего дворца были спасены. Уцелели после жестоких боев и ценности Кремля — как находившиеся там эрмитажные коллекции, так и бесценные сокровища самого Кремля, хотя постройки сильно пострадали. Главный хранитель Эрмитажа академик Я. И. Смирнов дважды выезжал в Москву, чтобы убедиться в этом, а сохранность кремлевских богатств установила впоследствии специальная комиссия.
Практически полностью уцелели музеи обеих столиц и провинций, ценности дворцов, усадеб, особняков, имущество церкви. Сожжению подверглись лишь несколько десятков барских усадеб (правда, среди них есть места, святые для нашей культуры).
Но «красного петуха» крестьяне пускали и раньше, и это можно понять и объяснить. В целом же такая тенденция не была доминирующей, и после октябрьского переворота в руках новой власти оказались почти нетронутые сказочные богатства огромной страны. Народ, доведенный до отчаяния трехлетней войной, готовый, казалось, все сокрушить, не покусился на красоту и не тронул культурных святынь.
Об этом разительном отличии русской революции от французской писали многие. Александр Бенуа считал, что это произошло потому, что «в широких массах населения (неожиданно для многих) обнаружилось если еще не настоящее сознание, то подобие пиетета, который и уберег наши сокровища». Этот факт говорит о том, сколь нравственной была душа русского человека, не отравленная ядом классовых теорий. Конечно, потом, по мере ужесточения борьбы и роста пропаганды насилия, многое изменилось, и призванные е армию красногвардейцы и разгулявшиеся мужики смотрели на это совсем иначе».
Признаки опасности, нависшей над культурой, появились уже в первые дни после переворота, когда казаками и отрядом пьяных красногвардейцев было подвергнуто порче и расхищению имущество Кухонного каре Гатчинского дворца. К началу 1918 г. группы анархистов и уголовников захватили в Москве ряд особняков и богатых квартир, что привело к гибели и расхищению множества памятников культуры и старины. Для спасения реликвий и освобождения домов пришлось применять силу. Тогда же были похищены уникальные драгоценности, хранившиеся в Синодальной париаршей ризнице Кремля. В ходе операции московского уголовного розыска преступников изобличили, но значительная часть сокровищ была превращена в лом.
Противоречивые вести приходили из провинций. Волостной совет села Ивановского Курской губернии национализировал дворец князей Барятинских, в котором находились более 400 картин и скульптур, большая библиотека, архив, старинная мебель, и организовал собственными силами его охрану, что способствовало сбережению художественных ценностей.
Крестьяне Архангельского, будучи обеспокоены судьбой имения князей Юсуповых, просили прислать туда охрану.
Яснополянские крестьяне, еще до октябрьской революции постановившие, что усадьба Л. Н. Толстого будет находиться в пожизненном пользовании вдовы писателя, тщательно оберегали ее. И таких примеров немало.
Но было и другое. В Шахматове была разорена фамильная усадьба Александра Блока: дом сгорел, книги куда-то вывезли, добро растащили, а рукописи и дневники выбросили и сожгли.
Во многих местах деревенские сходы приговаривали брошенные усадьбы к разделу-грабежу. Некто Сморчков — трактирный оратор, эсер — призывал сжечь дом-усадьбу Гончаровых, где жили потомки А. С. Пушкина и где хранились его рукописи и деловые бумаги. Злодеяние едва не совершилось, и лишь вмешательство представителя волостного Совета Г. Н. Симонова предотвратило беду.
В стране разгулялась стихия. М. Горький, ведущие деятели науки и культуры забили тревогу. Нужны были срочные меры по спасению национального достояния. И, надо сказать, первые шаги новой власти говорили о том, что эта проблема находилась в центре ее внимания и забот. Уже 25 октября 1917 г. ВРК назначил комиссаров по охране художественно-исторических памятников и частных коллекций В. Д. Мандельбаума и Г. С. Ятманова, которые тотчас привлекли к работе по выработке системы охраны художественных ценностей академика живописи А. Н. Бенуа.
В течение 1917— 1918 гг. в Петрограде, Москве, Орле, Рязани, Смоленске, Владимире, Томске при губернских Советах были сформированы органы охраны памятников. Писались обращения к народу: «Товарищи! Трудовой народ становится теперь полновластным хозяином страны. Она обнищала, ее разорила война. Но это преходящее, ибо она богата неисчерпаемыми возможностями. Велики естественные сокровища… Но кроме богатств естественных, трудовой народ унаследовал еще огромные богатства культурные: здания дивной красоты, музеи, полные предметов редких и прекрасных, библиотеки, хранящие огромные ценности духа и т. д. Русский трудовой народ, будь хозяином рачительным, бережливым. Граждане, берегите наше общее богатство».
6 декабря 1917 г. Ленин шлет телеграмму председателю Острогожского совета Воронежской губернии по поводу судьбы ценностей, отбираемых при конфискации помещичьих имений: «Составить точную опись ценностей, сберечь их в сохранном месте, вы отвечаете за сохранность. Имения — достояние народа. За грабеж привлекайте к суду. Сообщайте приговоры суда нам».
1 января (по ст. стилю) 1918 г. Московский Совет образовал комиссию по охране памятников искусства и старины во главе с архитектором П. П. Малиновским (Кремлевская комиссия), которая многое сделала для спасения сокровищ Москвы и Подмосковья. Работали художественно-исторические комиссии Петрограда, Царского села, Павловска, Гатчины, возглавляемые крупнейшими знатоками петроградских музейных коллекций и историко-архитектурных памятников: В. А. Верещагиным, В. А. Надеждиным, Н. Г. Пиотровским, В. В. Гельмерсеном. Велась большая работа по спасению архивов и библиотек, восстановлению Кремля, церквей Ярославля и других исторических памятников.
Сразу после революции был объявлен общенародным достоянием Эрмитаж. В мае 1918 г. превращены в музеи и открылись для посещения дворцово-парковые ансамбли Павловска и Царского Села, экскурсии сопровождал сам нарком просвещения Луначарский. Вскоре музеями стали другие дворцы Петрограда и его пригородов, а также московские усадьбы Останкино, Кусково, Архангельское. Были национализированы Третьяковская галерея, дом Льва Толстого в Москве, музей Чернышевского в Саратове, дом-усадьба Поленова. За год было создано 49 музеев.
После издания декрета об отмене права наследования началась повальная национализация частных собраний. В 1918 — 1919 гг. стали государственной собственностью московские коллекции И. А. Морозова, И. С. Остроухова, В. А. Морозова, А. А. Брокера, Н. М. Соллогуба, В. О. Гиршмана, Н. С. Иосаджанова, А. Н. Ляпунова, С. П. Рябушинского, А. В. Олсуфьева, Ю. Д. Новосильцева, М. К. Морозовой, Е. А. Долгоруковой, А. П. Боткиной, В. И. Ратьковой-Рожновой, Е. П. Носовой. В Петрограде в тот же период были национализированы исторические художественные ценности, находившиеся в особняках родовой знати, — Юсуповых, Строгановых, Шуваловых, Шереметьевых, Долгоруких, Воронцовых-Дашковых, Демидовых, Нарышкиных, Мятлевых, Горчаковых, Гагариных, Паскевичей и др. Декретом было конфисковано имущество бывшего царя и членов царской фамилии.
Активно шла эвакуация усадеб. Цели объявлялись самые благородные: охрана, музеефикация, художественно-просветительская работа. При Наркомпросе был создан специальный государственный орган по руководству музейным строительством — Коллегия по делам музеев и охране памятников искусства и старины, с мая 1918 г. преобразованная в музейный отдел Наркомпроса. Наконец, были приняты законодательные акты, призванные способствовать учету и сбережению национального культурного достояния.
Еще в мае 1918 г., когда в Совнаркоме обсуждался вопрос о вывозе за границу картины Боттичелли «Мадонна с младенцем», принадлежавшей княгине Е. П. Мещерской, принято решение о реквизиции картины в собственность государства и поручено Комиссариату по народному просвещению «разработать в 3-дневный срок проект декрета о запрещении вывоза из пределов РСФСР картин и вообще всяких высокохудожественных ценностей, и проект этот представить на рассмотрение Совета Народных Комиссаров».
В июне Наркомпрос подготовил проект декрета СНК о запрещении вывоза и продажи ценностей за границу, подписанный 19 сентября Лениным. Декрет запрещал вывоз из Республики и продажу за границу кем бы то ни было предметов искусства и старины без разрешений, выдаваемых Коллегией по делам музеев и охране памятников; предписывал всем магазинам, комиссионным конторам и отдельным лицам, производящим торговлю такими предметами, а также посредникам и экспертам в трехдневный срок зарегистрироваться в означенной коллегии или в губернских Совдепах и грозил виновным в неисполнении ответственностью по всей строгости революционных законов, вплоть до конфискации имущества и тюремного заключения. 5 октября 1918 г.
Ленин подписал декрет Совнаркома «О регистрации, приеме на учет и охране памятников искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ и учреждений», где говорилось: « В целях охранения, изучения и возможно более полного ознакомления широких масс с сокровищами искусства и старины, находящимися в России, Совет Народных Комиссаров постановил: Произвести первую государственную регистрацию всех монументальных и вещевых памятников искусства и старины как в виде целых собраний, так и отдельных предметов, в чьем бы обладании они ни находились. Никакое отчуждение или переход из частного или общественного владения в иное, а также перемещение, ремонт, поправка или переделка принятых на учет монументальных памятников, собраний и отдельных предметов искусства и старины не могут быть произведены без разрешения Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины в Петербурге и Москве. Владельцам взятых на учет предметов или собраний оказывается содействие в деле их охранения и выдаются особые охранные грамоты. Принятые на учет монументальные памятники, собрания и отдельные предметы могут быть принудительно отчуждены или переданы на хранение в ведение государственных органов охраны, если сохранности их будет грозить опасность от небрежного отношения владельцев, или вследствие невозможности для владельцев принять необходимые меры охраны, или же в случаях несоблюдения владельцами правил хранения. Работы по регистрации и выяснению памятников, подлежащих учету, возлагаются на комиссию по охране и регистрации памятников искусства и старины. Владельцы монументальных памятников, собраний или отдельных предметов искусства и старины (частные лица, общества и учреждения) обязаны не позднее месяца со дня опубликования настоящего декрета представить общие сведения о принадлежащих им памятниках искусства и старины, а также списки с полным их перечнем в Комиссию по охране и регистрации в Петербурге и Москве, на местах в губсовдепы в отделы народного просвещения, в случаях невозможности по каким-либо причинам представить полные списки уведомить об этом комиссию. Признание памятников или собраний подлежащими учету и предусматриваемые пунктом 5-м перемещению и отчуждению производится по постановлению Коллегии по делам музеев и охране памятников искусства и старины при Комиссариате народного просвещения в Петербурге и Москве. Комиссии по охране и регистрации памятников искусства и старины предоставляется право немедленно брать на временный учет все монументальные и вещевые памятники, как в виде целых собраний, так и отдельных предметов. Виновные в неисполнении сего декрета подвергаются ответственности по всей строгости революционных законов, вплоть до конфискации всего их имущества и лишения свободы. Памятники, собрания и отдельные предметы, взятые на учет и отчужденные в новое частное или общественное владение без надлежащего разрешения, конфискуются».
В 1917—1918 гг. из 1000 национализированных по всей стране помещичьих и дворянских усадеб 520 были приняты на учет Отдела по делам музеев Наркомпроса как памятники культуры. В хранилища музейного фонда Петрограда и Москвы из провинции вывезено имущество 250 усадеб, в том числе 155 крупных картин, гравюры, фарфор, бронза, старинные монеты, медали, десятки крупных библиотек. В 1917—1918 гг. на учет взято 750 частных художественных собраний, выдано 120 охранных грамот на усадьбы и около 480 — на частные собрания Москвы и Петрограда. Казалось, дело охраны и сбережения нашего культурного достояния поставлено наилучшим образом и ему ничего не грозило.
В августе 1918 г., в разгар эвакуации помещичьих усадеб, в разговоре с профессором истории и литературы В.Н. Шульгиным Ленин сказал: «Вы хорошо сделали, что спасли ценности, собранные в поместьях, и сделали их достоянием народа. Это вы обязаны были сделать. Все это создано народом и принадлежит ему». Из воззвания Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов к гражданам России (1917). «ГРАЖДАНЕ! Старые хозяева ушли, после них осталось огромное наследство. Теперь оно принадлежит народу. Берегите это наследство… Берегите картины, статуи, здания — это воплощение духовной силы вашей и предков ваших… Не трогайте ни одного камня, охраняйте памятники, старинные вещи, документы — все это ваша история, ваша гордость. Помните, что все это почва, на которой вырастет наше новое народное искусство.»
