14 сентября 1812 года начался Московский пожар — пожар, случившийся во время оккупации французами Москвы, оставленной русской армией после Бородинского сражения. Пожар охватил практически весь Земляной город и Белый город, а также значительные территории на окраинах города, истребив три четверти деревянных в своей массе построек.
15 сентября Наполеон при звуках Марсельезы вступил со своей гвардией в Кремль. С возвышенной площадки на Боровицком холме он с тревогой наблюдал, что огненный смерч охватил весь Китай-город. На следующий день рано утром Наполеон покинул Кремль, переехав в Петровский дворец. Направляясь к Арбату, заблудился там и, едва не сгорев, выбрался к селу Хорошеву; переправившись через Москву-реку по плавучему мосту, мимо Ваганьковского кладбища, он дошел к вечеру до Петровского дворца.
Свита Наполеона проехала по горящему Арбату до Москвы-реки, далее двигаясь относительно безопасным маршрутом вдоль её берега. На утро 18 сентября пожар, уничтожив три четверти города, стих. Наполеон вернулся в Кремль. Начались поиски поджигателей. Всего было расстреляно до 400 человек из низших сословий; первые расстрелы прошли 24 сентября.
Пожаром были уничтожены здание Московского университета, богатейшая библиотека Д. П. Бутурлина, Петровский и Арбатский театры. Считается, что в Московском пожаре погибла (во дворце А. И. Мусина-Пушкина на Разгуляе) рукопись Слова о полку Игореве, а также Троицкая летопись. Воспитательный дом, расположенный рядом с центром пожара, отстояли его служащие во главе с генералом Тутолминым. Население Москвы за время войны сократилось с 270 000 до 215 000 человек . На Наполеона пожар произвёл мрачное впечатление. По свидетельствам очевидца, он говорил: «Какое ужасное зрелище! Это они сами! Столько дворцов! Какое невероятное решение! Что за люди! Это скифы!»
Причины пожара до сих пор вызывают споры у историков. Существует несколько версий возникновения пожара — организованный поджог при оставлении города, поджог русскими лазутчиками, неконтролируемые действия оккупантов, случайно возникший пожар, распространению которого способствовал общий хаос в оставленном городе. Очагов у пожара было несколько, так что возможно, что в той или иной мере верны все версии.
Московский градоначальник Ф. В. Ростопчин за несколько недель до сдачи города в письмах Багратиону и Балашову грозился при вступлении в него Наполеона обратить Москву в пепел. При оставлении города из него вывезли все «огнеспасительные» снаряды и пожарные части, в то время как городской арсенал был оставлен неприятелю. Одной из причин царившей в городе неразберихи было то, что людьми Ростопчина была выпущена из тюрем тысяча колодников, которые устремились на грабёж оставленных жителями домов. Ростопчин велел поджечь даже свою подмосковную усадьбу Вороново.
Менее всего пожар был выгоден французам, которые намеревались зимовать в городе. Они сами потушили, среди прочего, дворец Баташева и Воспитательный дом. Москательный ряд загорелся ещё 2 сентября, и, как вспоминал чиновник Бестужев-Рюмин, был подожжён каким-то полицейским. О том, что за поджиганием домов ловили людей в полицейском мундире, сообщают и французские мемуаристы. Сержант Бургонь, к примеру, вспоминал, что из числа поджигателей «по крайней мере две трети были каторжники… остальные были мещь по их мундирам». Сохранилось донесение полицейского пристава П. Вороненко, где он отчитывается перед московской управой благочиния в исполнении приказа «стараться истреблять всё огнём», что он и делал весь день 2 сентября «в разных местах по мере возможности до 10 часов вечера».
Н. А. Троицкий отметил, что без сожжения Москвы тарутинский манёвр Кутузова был бы лишён смысла. Известно, что московские жители являлись в стан Кутузова и докладывали, что перед отъездом из города сожгли свои дома, ожидая за это поощрения