В Смоленской губернии жил помещик по фамилии Энгельгардт, и согласно отзывам, по характеру он был типом до крайности неприятным — алкоголик и самодур. Его усадьба находилась в этакой «серой зоне»: французы в ней не стояли, но и русские кордоны тоже находились несколько в стороне. По такому случаю местные крестьяне отказались на Энгельгардта работать. Он остался одним из очень немногих помещиков, кто не сбежал, и крепостным было, конечно, обидно, что их барин такой упрямый и по-прежнему пытается погнать их на барщину. В общем, они просто явочным порядком перестали на работу ходить. Энгельгардт сообщил о неповиновении командиру казачьего отряда, находившегося неподалеку. Тот явился и наказал мужиков нагайками. Те потерпели, но затаили на пана недоброе. Двое сходили в Смоленск и пожаловались коменданту, что барин заставляет их убивать французов. Комендант учинил проверку, сделал вывод, что помещика оболгали, и французы покинули усадьбу. Тогда барин вторично вызвал казаков и снова нагайки свели знакомство со спинами. После этой экзекуции крестьяне осатанели окончательно, нашли у дороги труп (труп под Смоленском в октябре 1812 года было найти проще, чем песок в Сахаре), закопали в господском саду и снова доложили коменданту. Тот опять учинил проверку, и на сей раз, естественно, упорного дворянина повели на расстрел. На расстреле Энгельгардт по всем свидетельствам вел себя образцово. О дальнейшей судьбе крестьян история умалчивает.
