Во время Великой Отечественной войны Русская православная церковь передала в фонд обороны 150 млн. рублей, собранных за счёт пожертвований верующих?
Этот патриотический жест представителей церкви высоко оценил Сталин и поблагодарил их за это на встрече, которая состоялась с ним 4 сентября 1943 года.
На встречу в Кремле И. В. Сталиным было приглашено высшее духовенство для решения многих вопросов, стоявших перед русской церковью в течение десятилетий. Эта двухчасовая встреча позволила начать возрождение Русской православной церкви в России и оговорить необходимые условия её сосуществования с действующей властью.
Встреча обозначила поворот в церковной политике СССР, шире — в национальной политике Советского Союза, как начала конструирования «державности» — с опорой на традиции Российской империи.
Сталинский СССР начал себя позиционировать, как «красная империя», отказываясь от космополитизма и антирусскости большевиков ленинско-троцкистской формации.
В ночь с 4 на 5 сентября 1943 года три митрополита Русской Православной Церкви были вызваны в Кремль к Иосифу Сталину. Результатом этой исторической встречи стало избрание нового Патриарха, воссоздание в Советском Союзе духовных школ и амнистия ряда осужденных священнослужителей.
Священник, доктор церковной истории, профессор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Александр Мазырин:
«Встрече Сталина и иерархов Церкви во главе с митрополитом Сергием предшествовали 20 с лишним лет жесточайшего террора против Русской Церкви. В ходе него она была почти полностью физически уничтожена.
К началу Второй мировой войны от всего православного епископата на весь Советский Союз оставались четыре архиерея на кафедрах и всего несколько сотен действующих храмов. Но затем началась война, и общая политическая ситуация стала меняться.На оккупированных немцами территориях в массовом порядке открывались храмы, возрождались монастыри, начинали действовать пастырские школы. Происходило то, что современники называли «вторым крещением Руси». Конечно, нацизм в его античеловеческой сущности с христианством абсолютно не совместим, и в случае победы Германии в войне Православную Церковь ничего хорошего не ожидало. Но в пропагандистских целях немцы старались всячески использовать религиозный фактор. Само нападение на Советский Союз они пытались представить едва ли не как «Крестовый поход».
Поэтому немцы не препятствовали массовому открытию храмов, а лишь мешали их объединению в единую церковную организацию. В этом их политика была похожа на политику большевиков в 20-е годы: всяческое содействие дроблению Церкви. Но, тем не менее, внешний пропагандистский эффект был очень сильный. Храмы на оккупированных территориях открывались тысячами. Сталин должен был что-то этому противопоставить: если храмы открываются при Гитлере, значит, они должны открываться и при нём.
Вторая предпосылка (точнее, необходимое условие) вызова иерархов в Кремль связана с тем, что Московская Патриархия и лично митрополит Сергий, возглавлявший ее в то время, буквально с первых часов войны самым активным образом выявили свою патриотическую позицию. К 43-му году у Сталина не было уже никаких оснований сомневаться в её искренности.
Встреча началась с того, что Сталин одобрил патриотическую деятельность митрополитов и поинтересовался, какие нужды испытывает Церковь. Затем затронули целый ряд практических вопросов.
Первым из них было восстановление нормально функционирующего высшего церковного управления и избрание Патриарха. Сталин поинтересовался, каким будет патриарший титул. Исторический титул Московских Патриархов, вплоть до Патриарха Тихона включительно, звучал как «Патриарх Московский и всея России» (некогда к этому прибавлялось еще и «всех Северных стран»). Словосочетание «всея России», видимо, не очень нравилось Сталину, и иерархи предложили изменить титул на «Патриарх Московский и всея Руси».
Следующим на встрече обсудили вопрос подготовки новых кадров духовенства. Сталин спросил: «Почему у вас не хватает кадров?» — хотя причину прекрасно знал. Но митрополит Сергий нашёлся с ответом. «Одна из причин состоит в том, что мы готовим священника, а он становится маршалом Советского Союза», — сказал он, намекая на юношеское обучение Джугашвили-Сталина в семинарии. Ответ понравился, Церкви было разрешено открыть Богословский институт в Москве и пастырские училища в ряде городов.
Осмелев, иерархи подняли вопрос амнистии осужденных священнослужителей. Сталин ответил: «Предоставьте список. Мы рассмотрим». Позже список действительно предоставили, в нем были 26 имен, преимущественно, архиереев.
Все они были амнистированы и реабилитированы»
8 сентября уже в новом здании Московской патриархии открылся Архиерейский собор, Патриарший местоблюститель митрополит Сергий рассказал о патриотической деятельности Церкви в годы войны, напомнив о посланиях своих и епархиальных архиереев; о сборах пожертвований на оборону, содержание раненых красноармейцев, призрение детей; о церковных взносах на постройку танковой колонны имени Димитрия Донского.
Ключевыми словами доклада стали такие:
«О том, какую позицию должна занять наша Церковь во время войны, нам не приходилось задумываться, потому что прежде чем мы успели определить как-нибудь свое положение, оно уже определилось — фашисты напали на нашу страну, ее опустошали, уводили в плен наших соотечественников, всячески их там мучили, грабили и т. д. Так что даже простое приличие не позволило бы нам занять какую-нибудь другую позицию, кроме той, какую мы заняли, то есть, безусловно, отрицательную ко всему, что носит на себе печать фашизма, печать враждебности к нашей стране…»
