Продолжаем разговор о ночи святого Варфоломея. Сегодня речь пойдет о том, как развивались события 18 августа 1572 года. Те, кто пропустил предыдущую часть — вашему вниманию тег https://russiangiant.ru/?p=9511
Ну или ждите лонгрид, который позволит ознакомиться с постами цикла в полном объеме.
____
Итак, если адмирал Колиньи хотел укрепить религиозный и политический мир во Франции путем маленькой победоносной войны с Испанией (то, что дон Фадрике наглядно, на примере армии Жанлиса показал, что эта война не будет ни маленькой, ни победоносной, адмирала не волновало), то Екатерина Медичи решила идти другим путем — путем свадьбы одного из лидеров протестантов, короля Наварры Генриха Бурбона со своей дочерью, Маргаритой Валуа, она же королева Марго.
Надо сказать, что Маргарита регулярно становилась в своей семье участником матримониальных планов королевы-матери. Сначала Екатерина собиралась выдать ее замуж за дона Карлоса, сына Филиппа II, а после того как инфант трагически погиб (и вообще Дон Карлос заслуживает отдельной статьи) — за самого короля, овдовевшего в результате безвременной кончины Елизаветы, старшей сестры Маргариты, которую ей предстояло заменить. Однако из этого ничего не вышло (Филипп II предпочел вступить в брак с дочерью императора Максимилиана II, эрцгерцогиней Анной Австрийской), равно как и из намерения просватать Марго за короля Португалии Себастьяна, который вскоре погибнет в битве с турками и берберами при Эль-Ксар-Кебире.
Бракосочетание Марго и Генриха, по мнению королевы-матери, было решением множества проблем — это позволило бы, полагала она, выйти из политического и конфессионального тупика: бракосочетание протестанта-принца с католичкой-принцессой укрепило бы мир внутри королевства и успокоило бы религиозные страсти, укрепив доверие гугенотов к центральной королевской власти. Кроме того, открывался путь для решения еще одной проблемы, на первый взгляд исключительно семейной, которая, однако, в перспективе была способна повлечь за собой серьезные политические последствия.
Суть этой проблемы была в том, что Марго была весьма неравнодушна к Генриху де Гизу, который отвечал ей взаимностью. Взаимность была зашкаливающей — о групповых гэнг-бэнгах с участием Маргариты, Гиза, короля и «принцев крови» (принца Конде, Франсуа Алансонского и Генриха Анжуйского) судачил весь Лувр.
Более того, молодые любовники не прочь были вступить в законный брак, и семейство Гизов горячо поддерживало их намерение. Кардинал Лотарингский, дядя юного Генриха Гиза, дал понять королеве-матери, что готов щедро одарить своего племянника, если состоится его свадьба с принцессой Марго. Обещаны были брачные торжества, каких еще не проводили в Париже. Екатерину, которую Гизы бесили не меньше чем ее бесил Колиньи, такой вариант развития событий не радовал. Но дело было не только в этом — брак с Маргаритой открывал Генриху Гизу прямой путь к королевскому трону Франции. А этого допустить было нельзя.
Для начала Екатерина и Карл IX похоронили малейший намек на продолжение отношений Марго и Гиза. Перехватив любовную записку сестры, Карл IX неглиже, в одной сорочке и домашнем халате, крайне возбужденный, в сопровождении барона де Реца ворвался к ней, требуя наказать Маргариту. Несмотря на ранний час, виновницу вызвали, и мать с братом подвергли ее допросу с пристрастием, а затем выпороли, после чего Марго долго приходила в себя. Урок пошел впрок не только Марго, но и Гизам, оперативно женившим Генриха на Екатерине Клевской.
Затем начались долгие и нудные переговоры о браке Маргариты с королем Наваррским. Карла IX не пришлось долго уговаривать дать свое согласие на это замужество сестры, и Екатерина Медичи взяла на себя бремя переговоров с Жанной д’Альбре, матерью Генриха Наваррского. Протестанты заволновались. Им представлялась как оскорбительной, так и небезопасной женитьба их вождя на принцессе-папистке. Масла в огонь подлил прибывший из Рима легат, имевший предписание любой ценой расстроить матримониальные планы Екатерины Медичи, но та была непреклонна. Проявив недюжинный дипломатический талант, она сумела погасить разгоравшийся скандал, не настроив против себя Святой престол.
Кто знает, сколько еще продолжались бы эти препирательства, если бы Карл IX, начинавший уже терять терпение, не взял дело в свои руки. Посовещавшись с теологами Сорбонны, король принял компромиссное решение — венчание должно было состояться на паперти собора Парижской Богоматери, и провести его должен был кардинал Бурбон, на мессе, которая следовала бы за бракосочетанием, Генрих мог не присутствовать.
11 апреля 1572 года в Блуа был окончательно согласован брачный договор, под которым жених поставил свою подпись лишь 17 августа, уже после смерти матери. В материальном плане условия договора были весьма выгодны для него: Карл IX давал в приданое сестре 300 тысяч экю и несколько городов в Гаскони и Лангедоке. Другие два брата добавили от себя по 50 тысяч ливров, а королева-мать — 200 тысяч.
Поскольку раздосадованный папа так и не прислал разрешения на брак, пришлось обмануть духовенство подложным письмом французского посла в Риме. Кардинал Бурбон, проводивший церемонию венчания, действовал не столько как представитель католического духовенства, сколько в качестве близкого родственника новобрачного.
Сама свадебная церемония состоялась 18 августа 1572 года. Поскольку новобрачные принадлежали к разным конфессиям, венчание происходило не внутри Собора Парижской Богоматери, а на его паперти. Проходящее выглядело весьма комично — на вопрос кардинала Бурбона, согласен ли Генрих взять в жены Маргариту, Наваррец сказал «Да» и рассмеялся. Когда тот же вопрос был задан Маргарите, та презрительно молчала. Тогда вновь вмешался король Карл, по одним сведениям, отвесив в затылок сестре хорошего «леща», по другим — максимально больно ущипнув её. Марго аж взвыла от боли и немного склонила голову. Этот жест был расценен кардиналом, как согласие невесты. Далее Маргарита и католики пошли на мессу в Собор Парижской Богоматери, Наваррский же со свитой протестантов остался у входа, ожидая жену и отпуская о проходивших мимо дамах шутки, выдержанные в стиле «А этой я бы вдул».
На свадьбу понаехали примерно 4000-5000 протестантов, в основном из южных провинций, крикливые, горластые, задиристые. Парижане к ним относились примерно так, как сейчас в российских городах относятся к гостям с Кавказа. Тем более, что протестанты конечно же принарядились, чтобы не ударить в грязь лицом, и были при деньгах, что вызывало еще больше раздражения.
Видя эту ситуацию, Екатерина Медичи и Гизы решают ковать железо пока горячо и форсируют свои приготовления по уничтожению Колиньи. Тем более, что Генрих Гиз и его мать Анна Немурская давно вынашивали план ликвидации адмирала, которого считали одним из организаторов убийства Франсуа де Гиза. Как пишет автор биографии Екатерины Медичи Фрида Леони, ночью 18 августа 1572 года, королева-мать собрала совет, включавший Генриха Анжуйского, Гиза, его дядю д’Омаля, герцога де Немура и маршала де Таванна, и они детально обсудили план действий. Но о покушении на Колиньи и том, что за ним последовало — в следующем посте.
Продолжение следует…
Поговорим о Ночи святого Варфоломея 24 августа 1572 года (Часть 1)
Один из героев нашего “варфоломеевского цикла” (часть 2)
Продолжаем разговор о Варфоломеевской ночи и событиях, ей предшествовавших. (часть 4)
Продолжаем разговор о Варфоломеевской ночи и событиях, ей предшествовавших. (часть 5)
В завершении разговора о Варфоломеевской ночи (часть 7)
