10 декабря 1963 года представители американского Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства официально объявили об открытии программы «Обитаемая орбитальная лаборатория» (MOL). Проект станции предполагал наличие постоянного экипаж из двух человек, который мог бы автономно находится на орбите в течении сорока суток. В ответ в СССР уже в 1964 году в ОКБ-52 под руководством Владимира Челомея началась разработка орбитальной станции «Алмаз» военного назначения. Однако к концу шестидесятых проект все еще оставался сырым. Тем не менее в 1967 году эскизный проект «Алмаза» был утверждён, а в 1968-м даже начали строительство корпусов отсеков, хотя все понимали, что такими темпами на орбиту «Алмаз» отправится не раньше середины семидесятых. Впрочем, у американцев дела обстояли не лучше – программу MOL вообще закрыли в 1969 году. После того, как к разработкам «Алмаза» подключилось ОКБ-1 Королёва (к тому времени оно называлось ЦКБЭМ) его специалисты предложило более жизнеспособный проект — научно-хозяйственную орбитальную станцию без военных надстроек, менее сложную и реализуемую в более короткие сроки. Проект получил техническое наименование ДОС («долговременная орбитальная станция»), а весь комплекс, состоящий из орбитальной части и корабля снабжения, именовался ДОС-7К. Станцию «Салют-1» (первоначально — «Заря», с этим названием, написанным на корпусе, она была отправлена в космос) достроили в рекордные сроки — помогло использование уже готовых элементов: корпуса «Алмаза» и компонентов кораблей «Союз». Орбитальный блок станции состоял из переходного, рабочего и агрегатного отсеков и отсека научной аппаратуры, представлявших собой три цилиндра разного сечения. Переходной отсек диаметром 2,1 метра имел агрегат стыковки, а на его наружной поверхности был установлен комплект солнечных батарей. Рабочий отсек позаимствовали у станции «Алмаз», а его внутренний силовой каркас и основные конструктивные элементы изготовили «с нуля». Агрегатный отсек предназначался для размещения системы двигателей ориентации, на его наружной поверхности был установлен второй комплект солнечных батарей. Отсек научной аппаратуры также разрабатывался специально для ДОС и был интегрирован в рабочий отсек. Масса станции составляла 18,6 тонн, длина цилиндрической части — 13,1 метра, максимальный диаметр — чуть больше 4 метров.
Первая в мире пилотируемая орбитальная станция «Салют-1» была выведена на орбиту в беспилотном режиме 19 апреля 1971 года, а спустя четыре дня к ней отправилась экспедиция на корабле «Союз-10», стартовавшем с Байконура 23 апреля. Этот «Союз» относился к версии 7К-Т («транспортный») и отличался наличием стыковочного лаза. Спускаемый аппарат вмещал трех космонавтов, но при этом размеры кабины не позволяли им находиться в скафандрах. Полет завершился не удачно — экипаж (Владимир Шаталов, Алексей Елисеев и Николай Рукавишников) не смог перейти на станцию из-за повреждения стыковочного узла и спустя двое суток космонавты вернулись на Землю, совершив при этом первую в мире ночную посадку.
Следующая экспедиция к «Салюту-1» должна была лететь в июне 1971-го. Основной экипаж, в который входили Алексей Леонов, Валерий Кубасов и Петр Колодин буквально за два дня до старта отстранили от полёта (у Кубасова обнаружили подозрительное затемнение в легких) и его заменили на дублирующий — «тройки» были сработавшимися и менять их состав было нежелательно. Государственная комиссия утвердила экспедицию в составе: командира корабля подполковника ВВС Георгия Добровольского (43 года, первый полет), бортинженера Владислава Волкова (35 лет, второй полет) и инженера-испытателя Виктора Пацаева (38 лет, первый полет).
Научная программа экспедиции была рассчитана примерно на три недели. Её главной задачей было проведение стыковки со станцией. В случае успеха экипаж должен был провести целый ряд различных экспериментов военного и гражданского назначения. Планировалась огромная по тем временам продолжительность полета – тридцать суток. Никто до этого не находился на орбите такой продолжительный срок. На тот момент самыми длительными полетами были — чуть меньше четырнадцати суток у Фрэнка Бормана и Джеймса Ловелла на «Джемини-7» в 1965 году и рекордные 17 суток и 17 часов у Андрияна Николаева и Виталия Севастьянова на «Союзе-9» в июне 1970-го. Экипаж «Союза-11» должен был вернуться на Землю в один из последних дней июня, а уже 20 июля на «Салют» намеревались отправить следующую экспедицию на «Союзе-12».
Накануне запуска, 5 июня 1971 года в 10 часов утра, на второй площадке космодрома Байконур провели традиционный митинг с участием космонавтов перед боевым расчетом и представителями промышленности. Обычно перед закрытием таких мероприятий основной экипаж и дублеры делали круг почета. Алексей Леонов прекрасно знал об этой традиции, но нарушил ее — когда Добровольский, Волков и Пацаев двинулись по кругу, экипаж Леонова остался на месте — космонавты были недовольны их заменой дублирующим экипажем.
Старт «Союза-11» прошел 6 июня в 13:30 по местному времени и уже на втором витке была установлена связь с экипажем. Решающий момент полета —стыковка корабля со станцией — прошел на отлично. В случае неудачной стыковки вся программа работ, связанная с пусками трех ракет, полетами двух кораблей и самой станции, оказалась бы сорванной. Перешедший на «Салют» первым Виктор Пацаев включил установку регенерации воздуха и освещение, заменил два отказавших вентилятора и произвел общий осмотр оборудования. По докладу экипажа атмосфера на станции была неприятной, с сильным запахом гари. Для полной очистки воздуха потребовалось около двадцати часов и космонавты сутки ждали в кабине «Союза-11» возможности перейти на «Салют». После перехода и расконсервации станции началась научная работа на орбите. Особую важность имели медицинские эксперименты, в частности исследования работы сердечно-сосудистой системы. Замерялись физиологические параметры космонавтов в состоянии покоя и под нагрузкой, брались пробы крови и т.д. Все данные сразу поступали на Землю.
16 июня, на одиннадцатые сутки полета, космонавтам показалось, будто на борту что-то горит и полет хотели прекратить досрочно, но после отключения части оборудования и приборов запах гари исчез. Во время очередного сеанса связи чувствовалось, что космонавты очень устали. На вопрос о самочувствии и обстановке на станции Добровольский ответил: «На борту почти нормально. Вероятно, мы сможем продолжать полет».
18 июня, на тринадцатые сутки полета, Волков и Пацаев провели пятиминутный телерепортаж с орбиты. На фоне научной аппаратуры станции бородатые лица космонавтов выглядели диковато. Кроме того, за две недели пребывания на орбите, экипаж уделял физическими упражнениями значительно меньше времени, чем намечалось. Причины были вполне объективны: не выдерживая нагрузки рвались амортизаторы в тренировочных костюмах «Пингвин», при тренировках на беговой дорожке вся станция «ходила ходуном» так, что «вибрировали панели солнечных батарей и плескалось горючее в баках», а шум от работающей дорожки не давал заснуть отдыхающим космонавтам.
24 июня Добровольский и Пацаев выполнили очень ценный в военном отношении эксперимент по программе «Свинец» — фиксирование ночного старта боевых ракет с помощью специальной аппаратуры. К тому времени уже было принято решение производить посадку «Союза-11» 30 июня на третьем суточном витке с точкой прицеливания, расположенной на 200-250 километров юго-западнее Караганды.
26 июня все научно-технические эксперименты на станции «Салют» были завершены и последние дни полета космонавты провели в усиленных физических тренировках, медицинских обследованиях и предпосадочных операциях. Перед тем как перейти в корабль, экипаж был обязан навести на борту «Салюта» образцовый порядок: проверить и отключить аппаратуру и приборы, оставив включенными только необходимые для автономного полета станции. Кроме того, было необходимо подготовить и перенести на «Союз» все, что следовало вернуть на Землю, убрать отходы жизнедеятельности, использованную упаковку, проверить запасы воды и пищи для следующего экипажа, а также проделать множество других ответственных операций, гарантирующих дальнейшее существование станции и благополучное возвращение самих космонавтов.
30 июня в 00:16, когда до посадки оставалось около двух часов, заместитель главкома ВВС по космосу и начальник Центра подготовка космонавтов генерал Николай Каманин вышел на связь с Георгием Добровольским:
Каманин: «Янтарь», я — шестнадцатый, как меня слышите?
Добровольский: шестнадцатый, слышу вас отлично.
Каманин: Даю условия посадки. Над территорией СССР малооблачно, 3–4 балла. В районе посадки ясно, видимость 10 километров, ветер 2–3 метра в секунду, температура 16 градусов, давление у земли 720 миллиметров. Напоминаю: при спуске ведите постоянный репортаж по КВ и УКВ на всех антеннах и особенно на щелевой и парашютной. После посадки действуйте по инструкции, люк не открывайте, резко не двигайтесь, ждите группу поиска. Желаю мягкой посадки. До скорой встречи на Земле!
Добровольский: Вас понял, условия посадки отличные. На борту все в порядке, самочувствие экипажа отличное. Благодарим за заботу и добрые пожелания.
По объективным данным телеметрии и докладам экипажа, на третьем витке свободного после отделения от станции полета «Союза-11», космонавты были спокойны и уверены в благополучном приземлении. Последнее, что услышали от космонавтов с Земли, было шутливое пожелание Владислава Волкова: «Завтра встретимся, готовьте коньяк». В момент отделения спускаемого аппарата от приборного и орбитального отсеков на высоте около 150 километров радиосвязь прервалась. По программе спуска тормозная установка должна была включиться в 01:35:24 и выключиться через 187 секунд. На земле с нетерпением ждали докладов о включении и отключении ТДУ. Центр управления полетом вызывал «Янтарь» на связь, но экипаж молчал. В 01:47:28 должно было произойти разделение отсеков корабля, но докладов о разделении тоже не поступило. В 02:05 с командного пункта ВВС сообщили, что команды поисковых самолетов и вертолетов видят корабль «Союз-11», спускающийся на парашюте. В 2 часа 18 минут по московскому времени «Союз-11» приземлился примерно в двухстах километрах восточнее Джезказгана и почти одновременно рядом с кораблем сели четыре поисковых вертолета. Через две минуты специалисты группы поиска открыли люк корабля и обнаружили всех трех космонавтов без признаков жизни. Плечевые ремни Волкова и Пацаева были отстегнуты, а привязные ремни Добровольского находились в запутанном состоянии (был застегнут только поясной замок).
Борис Черток, ученый-конструктор, занимавшийся системами управления космической техники, в своей книге «Ракеты и люди» вспоминал: «Спускаемый аппарат лежал на боку. Внешне не было никаких повреждений. Постучали по стенке — никто не откликнулся. Быстро открыли люк. Все трое сидят в креслах в спокойных позах. На лицах синие пятна. Потёки крови из носа и ушей. Вытащили их из спускаемого аппарата. Добровольский был ещё тёплым. Врачи продолжают искусственное дыхание».
При детальном осмотре кабины обнаружили, что вентиль одного из двух воздушных клапанов оказался вывернут на десять миллиметров. Других отклонений от нормы в кабине не было. Расследование установило, что причиной гибели экипажа «Союза-11» стала разгерметизация корабля из-за самопроизвольного открытия вентиляционного клапана. На пленках бортовой записывающей аппаратуры «Мир» были точно зафиксированы начало и конец разгерметизации: давление воздуха в кабине стало резко снижаться сразу же после разделения отсеков корабля и за 112 секунд упало до нуля. Вентиляционный клапан, разгерметизация которого на высоте 170 километров привела к гибели космонавтов, штатно открывался на безопасной высоте при помощи подрыва пиропатрона. Предположительной причиной преждевременного срабатывания этого пиропатрона стала ударная волна, распространившаяся по металлу корпуса спускаемого аппарата после разделения отсеков корабля. Однако при последующих наземных испытаниях многочисленные подрывы пиропатронов подобную детонацию не вызывали. Положение тел членов экипажа свидетельствовало о том, что они пытались ликвидировать утечку, однако туман, заполнивший кабину после разгерметизации, сильных болей по всему телу из-за острой декомпрессии и лопнувших барабанных перепонок космонавты ошиблись и закрыли не тот клапан, потеряв на этом время. Когда Георгий Добровольский (по другим данным Виктор Пацаев) обнаружил истинную причину разгерметизации, времени на её устранение уже не было.
Николай Каманин в своем дневнике в деталях описал последние минуты экипажа «Союза-11»:
Заканчивается рабочий цикл ТДУ, экипаж ощущает нарастание перегрузок — значит, корабль пошел на спуск. На борту все нормально, однако космонавты, помня о недавних неприятностях с переходным люком, следят за давлением в кабине. Слышится хлопок — есть разделение! Но что это? Давление в кабине начинает быстро падать… Разгерметизация! Отстегнув привязные ремни, Добровольский бросается к люку. Люк герметичен, но давление продолжает падать, слышен свист уходящего в космос воздуха. Из-за шума включенных передатчиков и приемников невозможно понять: где же свистит воздух? Волков и Пацаев отстегивают плечевые ремни и выключают радиоаппаратуру. Свист воздуха слышится над креслом командира — там, где расположен вентиляционный клапан. Добровольский и Пацаев пытаются закрыть вентиль, но, обессиленные, падают в кресла. Добровольский, теряя сознание, все же успевает застегнуть поясной замок перепутанных ремней. По данным медицинской экспертизы у погибших обнаружили следы кровоизлияния в мозг, кровь в легких, повреждения барабанных перепонок и выделение азота из крови. Через четыре секунды после начала разгерметизации частота дыхания у Добровольского подскочила до 48 вдохов в минуту при норме 16. Началась агония и через 20-30 секунд наступила смерть.
Космонавты и специалисты ВВС много раз устно и письменно (вплоть до обращений в ЦК КПСС) настаивали на необходимости иметь на борту корабля скафандры и средства наддува воздуха, но им все время отвечали отказом. На борту «Союза-11» имелась возможность иметь скафандры лишь в том случае, если бы его экипаж состоял не из трех, а только из двух космонавтов (три скафандра весили около восьмидесяти килограммов и требовали дополнительного объема). Кроме того, за все предыдущие годы космических полетов не было ни одного случая разгерметизации кабины…
После гибели «Союза-11» в СССР последовал двадцати семимесячный перерыв в пилотируемых запусках. «Союз-12» стартовал лишь 27 сентября 1973 года. Он был запущен для испытания модифицированного корабля в котором конструкторы изменили компоновку органов управления и, самое главное, теперь операции подъёма и спуска стали проводить только в лёгких спасательных скафандрах «Сокол», а экипаж состоял из двух человек (место третьего космонавта заняла установка автономного обеспечения жизнедеятельности скафандров и баллоны с запасом сжатого кислорода). Тот двухсуточный полет Василия Лазарева и Олега Макарова завершился успешно.
Что касается самой станции «Салют-1», то в связи с тем, что полёты экипажей на неё не проводились, она еще несколько месяцев проработала в беспилотном режиме. 11 октября 1971 по команде с Земли на станции был включен двигатель на торможение, она вошла в плотные слои атмосферы и прекратила свое существование над Тихим океаном.
Корабль «Союз» и станция «Салют»,
И Смерть в конце, и Реквием — в итоге…
«СССР» — да, так передают
Четыре буквы — смысл их дороги.
(В.С. Высоцкий)
