В воспоминаниях историка Теодора Шанина меня в свое время зацепил один эпизод. Банальный, но от того не менее трогающий.
Шанин — из жившей в Вильно богатой еврейской семьи. После присоединения Литвы к СССР завод и магазины были, естественно, национализированы, но никого из семьи не репрессировали.14 июня 1941 г. начинается предвоенная депортация (о ней я писал многократно) и к ним домой приходят: собирайтесь, вас высылают в Сибирь. Двое в штатском и двое солдат.
«Солдаты молчали, а двое в гражданском говорили с матерью по-русски. Даже не говорили, а болтали. Отношение к нам было хорошее — несмотря на то, что они пришли нас арестовывать. Особенно нежно они отнеслись к моей сестре, которой было четыре. Ну, она была красивым ребенком, и ей очень нравилась вся эта ситуация. Они проявили сентиментальность, отозвали родителей в сторону и сказали: вашей дочери нет в нашем списке. Мы вам не скажем, куда вы поедете, но едете далеко. И там будет очень трудно. Быть может, не выдержит ваша девчонка. Если хотите, можете ее оставить. Мы как бы не заметим.
После этого при мне шел спор между матерью и отцом. Мама сказала: ни под каким предлогом. И так нас разделяют, тебя забирают. А отец сказал: это дело жизни и смерти. И как-то эти слова — «жизни и смерти» — потрясли маму. И меня отправили в город отыскать деда. Город странно выглядел, потому что сновали туды-сюды машины со станции. То есть свозили людей к поездам, к эшелонам. Я с трудом нашел деда, сказал ему, что происходит. Он ответил: хорошо, я иду с тобой. Собрал Алинку… Собрал — и увел к себе, думая, что спасает».
Менее чем через полторы недели город был оккупирован нацистами. Дед и сестра Шанина погибли в гетто. Мать, отец и сам Шанин, высланные в Алтайский край, спаслись.
