Инцидент в Оцу: как японский полицейский чуть не убил Николая II
11 мая 1891 года произошло покушение на жизнь тогда ещё цесаревича Николая Александровича. На него напал полицейский Цуда Сандзо во время прогулки будущего монарха с двумя принцами — греческим Георгом и японским Арисугавой.
В 22 года Николай отправился в путешествие, чтобы познакомиться с государственным управлением других стран. Поездка длилась 22 месяца. Последним пунктом поездки стала именно Япония, где юный цесаревич планировал провести месяц.
Японское правительство благосклонно, даже с некоторой гордостью, отнеслось к визиту Николая. Но среди жителей страны активно распространялись ксенофобские настроения — в 1890 году произошло нападение на российское посольство. К тому же в Японии не было статьи в уголовном законодательстве, которая предусматривала бы наказание за покушения на иностранные миссии.
27 апреля 1891 года эскадра подошла к Нагасаки. Николай и греческий принц Георг инкогнито знакомились с местной жизнью, затем 9 мая будущий царь на поезде отправился в Киото, где и остановился. Город, по воспоминаниям Эспера Ухтомского, встречал цесаревича «обычным лишь в очень торжественных случаях убранством»: кроме флагов (российских, греческих и японских), дома были увешаны «фонариками и хлопчатобумажной материей».
11 мая утром Георг, Николай и Арисугава Такэхито отправились в городок Оцу, где цесаревича и его сопровождающих опять встретили с теплотой. Во втором часу дня процессия двинулась в обратный путь в Киото. Принцы ехали в колясках друг за другом, Николай — в пятой по счету. На улице Симо-Когарасаки один из полицейских, Цуда Сандзо, внезапно кинулся к российскому цесаревичу и нанёс два скользящих удара саблей. Николай выпрыгнул из коляски и бросился бежать. А вот греческий принц Георг первым попытался задержать преступника: бамбуковой тростью он ударил нападавшего, правда, сбить с ног не смог.
Инцидент, писал «Правительственный вестник», произошёл «не более как в 15 или 20 секунд, так что кинувшиеся со всех сторон полицейские успели схватить злодея только тогда, когда он уже лежал на земле».
Цесаревич был ранен, но не очень серьёзно. Однако конфликт назревал крупный — многие члены японского правительства даже стали опасаться, что он приведёт к войне. По распоряжению императора Мэйдзи, Николаю предоставили лучших врачей, в Киото даже прибыл православный священник. А сам монарх назвал произошедшее «величайшей печалью» своей жизни, сообщил о намерении оставаться в Киото до выздоровления пострадавшего и выразил желание немедленно с тем встретиться, предложил посетить Токио. Но Николай решил вернуться домой.
После инцидента в Оцу, как отмечает Витте, цесаревич начал резко негативно воспринимать Японию: «Поэтому понятно, что император Николай, когда вступил на престол, не мог относиться к японцам особенно доброжелательно, и когда явились лица, которые начали представлять Японию и японцев как нацию крайне антипатичную, ничтожную и слабую, то этот взгляд на Японию с особой лёгкостью воспринимался императором, а поэтому император всегда относился к японцам презрительно». Кроме того, Николай, по наблюдениям Витте, неоднократно называл жителей страны «макаками». Некоторые историки полагают, что покушение действительно оставило при будущем царе много негатива по отношению к Стране восходящего солнца.
Тем не менее требований о компенсации Российская империя не предъявила. А Цуду Сандзо приговорили к пожизненной каторге, так как покушение квалифицировали как «попытку предумышленного убийства». Наиболее вероятной причиной нападения считается нетерпимость полицейского к иностранцам вообще.
Интересно, что Сандзо не смотря на многочисленные требования японского народа и правительства не смогли приговорить к смертной казни. Японский уголовный кодекс не предусматривал смертной казни за покушение на убийство (кроме покушения на членов японской императорской крови).
27 мая 1891 года Цуда Сандзо на судебном процессе был приговорён к пожизненному заключению, которое он был должен отбывать на острове Хоккайдо. Однако 30 сентября этого же года Цуда скончался в тюрьме от пневмонии. Согласно другой версии, он уморил себя голодом.
В родной деревне Цуды после инцидента запретили называть детей его именем, а родственники Цуды стали изгоями.
