«Приказ командира – закон»
Максима «Приказ командира – закон для подчиненного» сегодня выглядит настолько естественной, что кажется, будто она существовала всегда. Точно так же кажется, что никогда командирам не приходилось обсуждать свои решения и приказания ни с кем, кроме вышестоящего командования. В действительности же это далеко не всегда и далеко не везде было так. В истории отечественных вооруженных сил было трипериода, когда институт единоначалия –краеугольный камень любой военной структуры –был заменен коллегиальностью: в 1918 году, в 1937 году и в 1941 году, когда рядом с командирами частей всех уровней появлялись политические советники–комиссары.
И трижды комиссарский институт отменялся. После введения в 1937 году он просуществовал три года, а в годы Великой Отечественной войны и того меньше: с 16 июля 1941 года по 9 октября 1942 года. А вот в первый раз практика коллегиального командования просуществовала гораздо дольше. Комиссары в РККА впервые появились в марте-апреле 1918 года, и только 2 марта 1925 года по всем подразделениям Красной Армии был разослан приказ Реввоенсовета СССР «Об осуществлении единоначалия».
Партийный контроль за военспецами
Появление комиссаров в частях только-только зарождавшейся Красной Армии весной 1918 года был закономерным и логичным шагом. РККА задумывалась как армия, которой командуют исключительно выходцы из рабочих и крестьян. Но командиров с «правильным» происхождением в тот момент не просто не хватало, их было катастрофически мало. Даже с учетом тех офицеров русской армии, которые получили свои погоны уже на фронте, выбившись из нижних чинов.
В тот период в Красной Армии велик был процент так называемых военспецов, то есть бывших царских офицеров, перешедших на сторону революции. По разным данным, их число на середину 1917 года составляло от 30 до 45% общего числа офицерского корпуса (то есть от 60 до 100 тысяч человек) и равнялось, а то и превышало количество офицерских кадров, воевавших на другой стороне. Причем это были офицеры всех рангов – от прапорщиков до генералов Генерального штаба, которых на стороне красных оказалось 639 человек, то есть почти половина высшего генеральского корпуса.
