В августе 1941 года в составе НКВД СССР было создано Управление по делам военнопленных и интернированных (УПВИ), оперативно-чекистский отдел которого руководил деятельностью соответствующих отделений в лагерях для военнопленных.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 ноября 1942 года была образована Чрезвычайная государственная комиссия по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам, общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР.
Комиссии были поручены собирание, проверка и подготовка материалов о преступлениях войск гитлеровской Германии и ее союзников на оккупированной территории СССР: о пытках, истязаниях и убийствах мирных жителей; о насильственном уводе в иноземное рабство сотен тысяч советских граждан; о всеобщем ограблении городского и сельского населения и вывозе в Германию личного имущества советских граждан, колхозного и государственного имущества; о разрушении памятников искусства и культуры народов СССР и расхищении художественных и исторических ценностей; о разрушении зданий и разворовывании утвари религиозных культов.
Накопленные Комиссией доказательства совершенных оккупантами тяжких преступлений против мирного населения легли в основу обвинений, предъявленных Международным военным трибуналом в Нюрнберге главарям нацистской Германии.
Розыском «карателей, активных участников убийств пленных красноармейцев и мирного населения, террористов, поджигателей, расхитителей культурных ценностей и т.п.» среди военнопленных, в том числе – бывших военнослужащих вермахта, занимались оперативно-чекистские подразделения УПВИ, объем работы которых стремительно вырос в 1943 году, когда в плен начали сдаваться десятки тысяч солдат и офицеров противника.
24 января 1944 года была издана директива УПВИ НКВД СССР «О выявлении среди военнопленных участников совершения зверств», предписывавшая «мобилизовать внимание всего оперативного состава лагерей» на «выявление оперативным и следственным путем участников совершения зверств» и документирование их преступной деятельности.
Особенно тщательно следовало проверять военнопленных, ранее служивших в СС, СА, специальных охранных и карательных отрядах, полиции, тайной полевой жандармерии, гестапо и концентрационных лагерях.
С учетом огромного объема и важного государственного значения работы по розыску военных преступников республиканским, краевым и областным органам НКВД было поручено командировать квалифицированных оперативных работников для помощи оперативно-чекистским подразделениям УПВИ, которые допрашивали содержавшихся в лагерях бывших военнослужащих вермахта о маршрутах следования и пунктах дислокации их войсковых частей, о фамилиях командиров и фактах отдачи ими преступных приказов о расправах с мирным населением на оккупированной территории СССР, о непосредственных участниках злодеяний против советских граждан.
К началу 1944 года в 52 лагерях системы УПВИ содержалось более 100 тысяч бывших военнослужащих армий противника, в 1945 году их число достигло 1 миллиона 651 тысячи 36 человек. В связи со значительным увеличением численности военнопленных 11 января 1945 года УПВИ было реорганизовано в Главное управление по делам военнопленных и интернированных (ГУПВИ). В структуре НКВД союзных республик, УНКВД краев и областей были организованы управления, отделы или отделения (в зависимости от количества военнопленных, находившихся на соответствующих территориях).
Собранные оперативно-чекистскими подразделениями ГУПВИ свидетельства о злодеяниях оккупантов на советской территории были использованы в ходе проведенных в конце 1945 – начале 1946 года семи открытых судебных процессов в отношении военных преступников: в Брянске, Смоленске, Ленинграде, Великих Луках, Минске, Риге и Николаеве и в девяти открытых процессах, проведенных в октябре – декабре 1947 года: в городах Сталино (затем – Донецк), Севастополе, Бобруйске, Чернигове, Полтаве, Витебске, Новгороде, Кишиневе и Гомеле.
Эти резонансные процессы, раскрывавшие факты геноцида оккупантов в отношении мирных советских граждан, широко освещались в средствах массовой информации. Вместе с тем основной объем дел о преступлениях, совершенных военнопленными в период их нахождения в действующей армии, рассматривали военные трибуналы.
Получить представление о количестве привлеченных к уголовной ответственности немецких военнопленных позволяет докладная записка МВД СССР на имя Сталина, согласно которой по состоянию на 20 января 1949 года было осуждено 3712 человек, дела в отношении 6242 бывших военнослужащих гитлеровской Германии находились в стадии расследования.
* * *
Публикуемые ниже рассекреченные Управлением ФСБ России по Республике Башкортостан архивные материалы представляют собой примеры документирования оперативно-чекистскими подразделениями УПВИ фактов преступной деятельности военнопленных в период их нахождения в действующей армии.
Все эти документы содержат свидетельства злодеяний, совершенных против мирного населения не специальными карательными подразделениями СС, а солдатами и офицерами вермахта, отравленными нацистской пропагандой о превосходстве «арийской расы» над «неарийскими» народами и воспринимавшими население оккупированной территории СССР как бесправных рабов.
Среди рассекреченных материалов меморандум 1-го лагерного отделения УПВИ МВД Башкирской АССР по агентурному делу «Шакалы», в рамках которого проводилась проверка немецких военнослужащих 550-го батальона 299-й пехотной дивизии, попавших в плен в конце июня 1944 года в ходе Белорусской наступательной операции в районе гор. Борисова.
В меморандум включены выписки из собственноручных показаний непосредственных участников преступлений. В частности, обер-ефрейтор Эрвин Штайн 15 декабря 1945 года рассказал (документ №1):
«Я служил в штрафной роте 550-го батальона. Будучи на советской территории, мы занимались карательной деятельностью, как-то: во время отступления от Орла в направлении гор. Жлобин наша рота сожгла около 15 деревень, сжигались деревни при помощи зажигательных пуль и в большинстве в ночное время, причем мы расстреливали мирных советских граждан, невзирая на пол и возраст, молодежь угонялась на работы.
Примерно было расстреляно 1000 человек, из которых я лично расстрелял 20 человек, а сжег около 25 домов. В сентябре 1943 года мы сожгли одну деревню мирных жителей около 500 человек, которые хотели спасти свою жизнь бегством, мы расстреливали, из которых я лично расстрелял 20 человек, а в сентябре 1943 года наша рота сожгла в районе Гомеля около 30 деревень мирных жителей, которые прятались в подвалах мы уничтожали при помощи ручных гранат. Я лично сжег 10 домов и сколько в домах погибло людей, сказать не могу».
по состоянию на 22 января-1947 г.
16 марта 1946 года другой фигурант дела «Шакалы» обер-ефрейтор Рихард Лангнер дал следующие показания (документ №1):
«Я военнопленный Лангнер во всем вышеуказанном бесчинстве принимал активное участие и лично отбирал скот и продукты питания у населения, разламывал дома для укрепления блиндажей, угонял мирных граждан на строительство оборонительных районов, применяя при этом силу и оружие. Если у меня не было корма для лошадей, я раскрывал любой дом, кормил своих лошадей.
Меня не интересовали последствия, так как я считал, что русские являются низшей расой – рабами. Во время отступления нашего батальона от Витебска на Оршу по пути отступления мы сожгли все населенные пункты, все население угонялось на оборонительные работы, из которых множество погибало от бомбежки и артиллерийского огня. Поджоги населенных пунктов в большинстве случаев производились ночью, без предупреждения, если кто-либо из населения пытался спастись, их расстреливали. 550-м штрафным батальоном сожжено примерно 100–120 населенных пунктов. Непосредственно мною при помощи спичек было сожжено 10 домов. Во всех этих действиях я принимал активное участие и лично расстрелял много мирных жителей, которые сопротивлялись угону или отказывались идти на работы. Я также отбирал скот, вещи, продукты, а кто не хотел давать – расстреливал».
В ходе следствия немецкие военнопленные дали подробные показания об участии в массовых убийствах и грабежах их сослуживцев, а также о командирах, отдававших преступные приказы – майоре Михельсе и капитане Беренсе.
В том же меморандуме содержатся выписки из материалов, собранных сельскими и городскими комиссиями по установлению зверств оккупантов, например, из акта Витебской районной комиссии от 23 марта 1945 года (документ №1):
«…Гитлеровцы, вторгшись сюда зачумленной ордой, сожгли все до одной постройки, увезли весь скот и превратили цветущие колхозы в руины и пепелища. Массовое истребление мирного населения особенно здесь показало весь звериный облик гитлеровских головорезов.
…В период временной оккупации дер. Себяхи Елагинского с[ельского]/совета, так называемый «Иловский ров» был превращен немцами в кладбище, куда они сбрасывали трупы расстрелянных, убитых и замученных. «Иловский ров» представлял из себя противотанковый ров длиной 467 мтр, шир[иной] 2 мтр и глубиной 2 мтр. Весь ров немцы заполнили трупами расстрелянных и замученных советских граждан.
За период 1941–1943 годов немецкие каратели свезли сюда на автомашинах и расстреляли более 8 тысяч человек из числа военнопленных и советских граждан, детей, стариков бросали в ров и закапывали живыми, а потом по этим могилам проходила немецкая грузовая машина по несколько раз…».
В лагере № 130 УПВИ МВД Башкирской АССР было заведено агентурное дело «Убийцы» в отношении военнослужащих 46-й пехотной дивизии вермахта, участвовавших в зверском уничтожении советских граждан в 1942–1943 годах.
В ходе агентурно-оперативных мероприятий были получены свидетельства о совершении военнослужащими вермахта массовых убийств мирного населения и советских партизан в районе Керчи, в городах Туапсе, Кривой Рог, Барвенково, Днепропетровск и др.
Так, 24 октября 1946 г. обер-ефрейтор Симон Карманн рассказал (документ №5):
«…нашей частью было расстреляно около 12.000 советских граждан, мною лично в городе Керчь было расстреляно 56–80 человек. …При наступлении в мае м-це 1942 г. …мы производили уничтожение партизан, находившихся в катакомбах в 2-х км от гор. Керчь, где было расстреляно несколько тысяч человек, где мною лично было расстреляно 30–50 партизан.
…В сентябре м-це 1942 года наша часть продвинулась в район Кавказа в гор. Краснодар до города Майкоп и наступление нашей части приостановилось, где пробыли до января 1943 года. При отступлении с Кавказа в январе м-це 1943 года через города Майкоп, Краснодар, где наша [часть] по приказанию командира дивизии Гиммер производила расстрел мирного населения, которое отказалось эвакуироваться. На месте нашей частью было расстреляно несколько тысяч человек, лично мною было расстреляно 10–15 человек…».
Процитированные документы опровергают распространенную среди немецких историков версию о том, что части вермахта якобы не участвовали в расправах с мирным населением, а решали исключительно боевые задачи.
Факты свидетельствуют об ином: солдаты гитлеровской армии, вторгшейся на территорию СССР, вполне осознанно и без угрызений совести выполняли преступные приказы своих командиров и совершали массовые убийства безоружных советских граждан, не взирая на пол и возраст своих жертв.
в отношении военнопленного Р. Лангнера. 24 октября 1949 г.
в отношении военнопленного Э. Штайна. 24 октября 1949 г.
взятого на формулярный учет по окраске каратель.
Август 1946 г. Лагерь № 130 УПВИ МВД БАССР.
произведенных немецко-фашистскими захватчиками в гор. Керчи. 22 августа 1944 г.
СПИСОК ПУБЛИКУЕМЫХ ДОКУМЕНТОВ
1. Меморандум по агентурному делу «Шакалы» 1-го лагерного отделения УПВИ МВД БА ССР, по состоянию на 22 января-1947 г.
2. Заключение по агентурному делу «Шакалы» в отношении военнопленного Р. Лангнера. 24 октября 1949 г.
3. Заключение по агентурному делу «Шакалы» в отношении военнопленного Э. Штайна. 24 октября 1949 г.
4. Обвинительное заключение по следственному делу № 502.
5. Протокол допроса обер-ефрейтора С. Карманн. 24 октября 1946 г.
6. Справка на военнопленного германской армии Ф. Фликера, взятого на формулярный учет по окраске каратель. Август 1946 г. Лагерь № 130 УПВИ МВД БАССР.
7. Выписка из акта городской комиссии по установлению и расследованию злодеяний, произведенных немецко-фашистскими захватчиками в гор. Керчи. 22 августа 1944 г.
